Джон время от времени поднимал взгляд и отрывисто рявкал, как Гручо: «Очень смешно! И правда, очень смешно!»
В день празднования годовщины Линкольна «Битлз» должны были отыграть в Карнеги-холле два концерта – утром и вечером. Организатор концертов Сид Бернстайн распродал 5 700 билетов в течение двух часов. Но мог продать и гораздо больше, а потому даже на сцене распорядился установить еще 150 кресел! Когда Леннон увидел, что им придется петь в полуметре от зрителей, он пришел в бешенство. «Это был не рок-концерт, – бушевал он потом, – а самый настоящий цирк! Нас выставили, точно животных, на которых пришли поглазеть и которых можно погладить!» Его ярость усилилась, когда ему рассказали, что жене губернатора Нью-Йорка Нельсона Рокфеллера, пришедшей в сопровождении солдата национальной гвардии, удалось в самый последний момент достать для своей десятилетней дочери билет, хотя свободных билетов уже не существовало в природе. Классовые привилегии всегда выводили из себя такого деклассированного человека, каким был Леннон.
В довершение ко всему, Мюррею К. пришла в голову дурацкая идея провести прямо перед концертом опрос зрительских симпатий по отношению к отдельным членам группы. Победа досталась Ринго, который превзошел Пола на несколько децибел.
Да, в этот день у Джона были основания для того, чтобы рвать и метать. Но все же самым невыносимым, наверное, оказался для него состав зрителей. С некоторой опаской «Битлз» готовились предстать перед искушенной нью-йоркской публикой, которая обычно собирается в Карнеги-холле, а вместо этого увидели перед собой толпу прыщавых и некрасивых девчонок из Нью-Джерси со скобками на зубах. Американскими фанами «Битлз» было скопище молодежи, не имевшей ни малейшего представления о стиле и вкусе. И это оказалось самым большим разочарованием.
Если в Англии успех «Битлз», как и успех Элвиса восемь лет назад, основывался на том, что они символизировали собой протест обездоленной молодежи и успех сумевшего разбогатеть мальчишки-бессребреника, то триумф в Соединенных Штатах был скорее связан не с социально-классовыми проблемами, но с возникновением нового рынка, почти исключительно ориентированного на подростков. Отдавая себе отчет в огромных коммерческих возможностях нового рынка, полковник Паркер превратил Элвиса из «парня, осмелившегося петь рок», во «взрослого мальчика, любящего играть в куклы» и распевающего песенку «Teddy Bear»97. Эта песня, сочетавшая насмешливый вызов и притворную страсть, стала для карьеры Пресли такой же решающей, как и «Heartbreak Hotel», поскольку явилась идеальной формулой детского питания для тысяч вопящих младенцев, провозгласивших Элвиса первым «королем ясельной культуры».
Коммерциализация «Битлз» в Америке развивалась точно по такому же сценарию, только еще более откровенному, поскольку в тот момент, когда «великолепная четверка» ступила на американскую землю, внимание публики уже было сосредоточено на специально для них разработанной версии «плюшевого мишки». Суть рекламной кампании была выражена в знаменитом фотоснимке Гарри Бенсона, изображавшем «Битлз», дерущихся подушками у себя в спальне. "Нет, мать вашу, вы только поглядите на этих четверых паршивцев, дерущихся подушками – воскликнул Джон Леннон, полный искреннего изумления при виде того, как средства массовой информации превратили группу хард-рокеров в розовощеких неваляшек, о которых больше всего на свете мечтает каждая маленькая девочка.
Кстати, разнице между впечатлением, которое «Битлз» производили в Великобритании и в Америке, полностью соответствовала та, что существовала между их британскими и американскими фанатками. Последние были значительно моложе и являлись продуктом определенной молодежной культуры, находя в «Битлз» сублимацию тех образов, которые прочно засели в их сознании после регулярного просмотра субботних мультиков. Эти похожие друг на друга, одинаково одетые и делающие одинаковые кукольные жесты юноши возбуждали самые глубинные диснейлендовские рефлексы у девчушек с металлическими скобками на зубах. У них не возникало даже и мысли о том, чтобы затащить милых мальчуганов в постель – все, что им хотелось, это убаюкать живых кукол, так похожих на плюшевых мишек!
Ринго, бывшему до сих пор самым незаметным из «Битлз», удалось добиться в Америке такого успеха лишь потому, что он напоминал Простака из «Белоснежки и Семи Гномов» или Гадкого Утенка, в которого играют все дети. Мало того, четыре группы художников-мультипликаторов с киностудии «Кинг Фичерз» немедленно принялись за работу, и вскоре каждое субботнее утро по телевизору крутили рисованные фильмы, где главными героями были «ливерпульские мальчики». Именно образы героев мультиков будут использованы музыкантами позднее, когда они снимутся в полнометражных художественных фильмах, где будут постоянно бегать, бегать, бегать... и время от времени летать.
В ту пору настоящие «Битлз», отдававшие себе отчет в причинах собственной привлекательности, старались соответствовать тому образу, который они обрели в глазах публики. Их музыка превратилась в глуповатую рок-оперу, полную одиноких вздохов, сцен разрыва и примирения. Когда же они почувствовали, что начали задыхаться среди этого неиссякаемого потока леденцов и детских воплей, то переложили ружье на другое плечо. Только детишки к тому времени уже подросли.
Глава 18
Цена славы
Сразу по возвращении в Англию «Битлз» принялись за съемки фильма «A Hard Day's Night». Как ни странно, эта комедия, которая вызывала столько восторгов, которая и сегодня нередко демонстрируется в художественных синематеках, задумывалась вовсе не как обычный фильм или исследовательская лента, а явилась следствием заговора, который должен был позволить компании «Юнайтед Артисте» выпустить альбом новых звезд, – короче, темной истории, где были замешаны большие деньги. Невоспетыми героями фильма стали Ноэль Роджерс (директор отдела грампластинок «Юнайтед Артисте» в Великобритании), который придумал всю комбинацию, и Бад Оренстайн (директор отдела кинопроизводства), который ее осуществил.
Идея заговора родилась летом 1963 года, когда филиал «И-Эм-Ай» в Штатах – компания «Кэпитол» – отказалась продавать пластинки «Битлз» под тем предлогом, что они не отвечают спросу американского рынка. Представители «Юнайтед Артисте» в Великобритании, будучи убежденными в обратном, предложили «Битлз» контракт, по которому обязывались снять три фильма с их участием, а также выпустить три альбома. Но даже в самых безумных снах организаторы этой затеи не могли представить, сколько денег принесет им только что открытая жила. «A Hard Day's Night» стал лучшим альбомом «Битлз», записанным до сих пор, а фильм, съемки которого обошлись менее чем в 500 тысяч долларов, имел оглушительный успех.
Поскольку руководители «Юнайтед Артисте» не хотели слишком тратиться на реализацию столь незначительного, с кинематографической точки зрения, проекта, они пригласили независимого продюсера Уолтера Шенсона, в чьем активе насчитывалось несколько малобюджетных фильмов, имевших зрительский успех, таких, например, как «Мышь, которая кричала». А поскольку он был хорошо знаком с Великобританией и ее театральным миром, на него также полагались в том смысле, чтобы держать в стороне от съемок Брайена Эпстайна.
В тот день, когда Шенсон должен был встретиться с «Битлз», Брайен оказался в своем офисе один и заявил, что ему не удалось разыскать «мальчиков». Продюсер отправился за ними в Мэйфэйр и обнаружил ребят стоящими перед домом, где они в то время жили, и пытающимися поймать такси. Они запрыгнули в машину к Шенсону и попросили отвезти их на Эбби-роуд, где в это время записывались «Джерри энд Пэйсмейкерз»; по дороге остановились, чтобы купить газеты, и стали вслух читать последние статьи, посвященные битломании, вырывая их друг у друга из рук, точно самые что ни на есть битломаньяки, затем еще купили газет, и так продолжалось на всем протяжении пути до студии. Все это время спокойный, лысоватый и не вынимавший изо рта своей трубки Шенсон наблюдал за ними. Ребята показались ему забавными и напомнили фильмы с участием братьев Маркс. И в его голове мало-помалу начала созревать идея будущего фильма.
Сразу возникла маленькая проблема: выбор сценариста. Несмотря на то, что Шенсон опасался навязывать блестящему режиссеру Ричарду Лестеру излишне реалистичный сценарий, он все же уступил требованию «Битлз», которые хотели, чтобы он поручил эту работу Алуну Оуэну, парню из Ливерпуля, который писал сценарии для телевидения. Оуэн отнесся к этой исторической задаче слишком легкомысленно, он едва выкроил пару дней в конце 1963 года, чтобы съездить в Дублин и пообщаться с «Битлз». Затем вернулся домой и настрочил сценарий, из которого, хотя и был он очень смешным, стало ясно, что автор абсолютно ничего не знает о «великолепной четверке».
