8.3
Алан Грэмт
Позади зашуршал гравий – госпожа Гийер подошла чуть ближе, вызывая во мне очередную волну раздражения.
– Погода ветреная, – обратился я к ней. – А вы так легко одеты. Не хотелось бы, чтобы эта прогулка закончилась для вас простудой. Думаю, вам лучше укрыться вот в той нише, – показал на овальное углубление в стене, в котором была установлена скамья. – Оттуда весь сад как на ладони.
Судя по сдвинутым к переносице бровям гувернантки мой намёк она поняла. С подозрением покосившись на Эмили, выдавила с притворной учтивостью:
– Пожалуй вы правы. Лучше подожду в нише.
Эмили радостно выдохнула, когда госпожа Гийер, развернувшись на каблуках, направилась в противоположную сторону. Я тоже с трудом утаил облегчение.
– Теперь мы на наконец можем поговорить. Алан, – обратилась ко мне Эмили, – скажите, почему вы выбрали именно оранжевые розы? – она обвела взглядом окружённую цветами дорожку.
– Они помогают не забыть.
Несколько долгих секунд между нами висело молчание.
– О чём? – спросила Эмили непонимающе.
– О том, какого цвета солнце, – поначалу мой ответ её удивил, но вскоре в её глазах вспыхнуло понимание. – Мне редко удаётся выезжать за пределы Флуэна. А тут, – взглянул на свинцовое небо, – здесь солнца не увидишь.
Эмили кивнула, погрустнев. И её грусть, подхваченная ветром, принесла ненавистный мне холод. И чувство вины. Если бы не я, ей бы не пришлось тосковать о солнце. Она могла бы наслаждаться им в Эргейбе каждый день.
Её внимательный взгляд стал откровенно хмурым.
– О чём бы вы сейчас ни думали, прекратите это немедленно, – предупредила она грозно. – У вас снова напряглись плечи и закаменело лицо. Мне не нравится, когда вы… такой.
– И мне это не нравится тоже.
– Тогда сопротивляйтесь! – она дёрнула меня за руку и повела глубже в сад. – Иначе я ни за что не поверю в вашу искренность. Боритесь, Алан.
Бороться… Казалось, я уже забыл, как это. И зачем?
– Боритесь вместе со мной, – прошептала Эмили смущённо. – И мы обязательно победим.
Вместе… Мы…
Мысли понеслись вихрем. Закрутились и перемешались окончательно. Слова Эмили, такие понятные и простые, казались мне величайшей загадкой. И никак не укладывались в голове.
– Вы не ослышались, – сказала она, подводя меня к одной из ниш со скамейкой. – Я буду бороться вместе с вами. Думаю, вы всё-таки не безнадёжны. – Она присела на скамью, и я молча последовал за ней, по-прежнему пытаясь осознать услышанное. – Но сначала мне нужно понять вас, Алан, – её рука легла на мою.
Сердце гулко ударилось о рёбра, разгоняя по венам кровь. И мне вдруг стало всё равно, почему наш разговор повернул в это русло и что всё это значило. Лишь бы её слова были правдивы.
– А вам нужно понять меня, – она вздохнула. – Не хочется вас обманывать. Даже если вы… поправитесь, мне всё равно нужно будет вернуться в Эргейб.
Дурак! Какой же я дурак. «Мы» и «вместе» не могло и не может быть правдой. Как и не может относиться ко мне. Я обманул себя сам. Придумал какую-то надежду.
Отдёрнув руку, резко поднялся со скамьи. Сердце до этого колотившееся в груди, начало замедляться. Обострённые чувства вновь немели. Но на этот раз я с радостью приветствовал оцепенение. Так я хотя бы не буду чувствовать боли. Так смогу стерпеть это унижение.
– Алан, не надо, – Эмили потянула меня за рукав, но я не поворачивался. Ждал, когда боль отступит и вернётся привычный холод. – Я всего лишь хотела быть с вами честной.
– Честной?! – сорвалось у меня с губ. – Разве честность и порядочность – для вас не пустые слова? – холод во мне сменился огнём. Кровь кипела.
– Зачем вы так? – Эмили разжала пальцы и отпустила край моего рукава. – Вас беспокоит то, что… случилось в Эргейбе? – спросила она сдавленным голосом.
И волна гнева, накрывшая меня секунды назад, схлынула, оставляя после себя горькое сожаление. Я не хотел её обижать. И не хотел говорить ничего подобного. Совсем не это имел в виду.
– Если уж мы решили быть честными, – произнёс, опустившись рядом с ней на скамью, – то «случившееся в Эргейбе» мне неприятно. Но это не значит… – с досадой покачал головой, коря себя за сказанное, – что я осуждаю вас, Эмили. У вас, наверно, были на то причины. Просто мне это… неприятно.
Она усмехнулась.
– Причины… – шепнула, будто дивилась этому слову. – Может, они и были. Но если вы ждёте, что я начну посыпать голову пеплом и каяться, то зря. Что случилось, того не изменишь. Ни раскаянием, ничем. – Она замолчала и, опёршись спиной о холодную стену, перевела взгляд на несущиеся над замком тучи. – Расскажите мне кое о чём, Алан, – попросила она, вздохнув.
– О чём?
– Нет, – покачала она головой. – Сначала пообещайте, что расскажете.
Эта простая и детская уловка показалась мне настолько забавной, что я, не подумав, согласился.
– Ну смотрите, вы дали мне слово.
