В ределах Москвы я ещё осторожничал. Сейчас, когда за мной объявлена охота, было бы глупо попасться ещё и ГИБДДешникам. Нет ничего проще, правда, чем откупиться и от них, но кто там их знает?.. Пока же дело обстояло таким образом: этот пока несостоявшийся хозяин из Москвы решил рвать жилы и, видимо, пошел ва/банк. Сейчас для меня задача стояла простая до невозможности, кристально чистая, как вода в коралловых рифах, где я как-то плавал наперегонки с пестрыми рыбками и не мог надивиться абсолютной прозрачности среды, где словно персонажи чудного сна, порхали радужные обитатели - каждый, словно в отдельной собственной линзе, так хорошо были видны; задача разрушить планы этого барона-генерала, который стремится уничтожить всеми доступными путями очаг сопротивления в Лермонтове и, как основу всего - меня. Охота началась, судя по беспределу в квартире. Для меня же, задача номер один - добраться живым до Лермонтова, вычислить осевшую там за последние дни иногороднюю мразь и быстренько активизировать иные свои собственные связи, всех тех, кто не любит беспредела... от посторонних сил. Задача очень даже не сложная, кампанию можно развернуть только треск будет строять: полетят бароны. Но вначале следовало бы вырваться из столичного вертепа.
Пока что все шло неплохо. Я одолел кольцевую, выехал на Горьковскую трассу и поддал жару, все время следя за дорогой и антирадаром. Дорога была относительно свободна, на некотрых местах я летел со скоростью до ста пятидесяти - ста семидесяти километров, рисковал, конечно, но очень хотелось побыстрее домой. Если так смогу ехать, часа за три, нет, даже быстрее, доберусь. И не забывал следить за попутными машинами, особенно теми, которые выдерживали его скорость. Благодаря этому обратил внимание на темно-синюю "Волгу", изредка появлявшуюся в поле зрения, потом выделил из общего ряда голубой "Опель", тоже два раза пропадавший, но потом появлявшийся вновь.
Не раздумывая, свернул на ближайшую боковую дорогу, пролегшую сквозь древние леса, а когда "Волга" и "Опель" свернули за мной и, уже не отвлекаясь на маскировку устремились следом, увидел случайно сам себя в зеркале и лицемерно пожалел мужичков: будет вам погоня!
За ближайшим поворотом рванул, полностью выжимая педаль газа, тут же достиг пустой развилки, ещё раз свернул, а дальше действовал сноровисто, как отлаженный автомат... кем я в иные ситуации и являюсь: вышел из машины, открыл багажник, вытащил гранатомет "Муха", автомат с подствольником и побежал навстечу преследовавшим меня машинам, уже ревевшим невдалеке. Только приготовился - вот они. "Волга" впереди притормозила, когда водитель за поворотом увидел стояший "форд", и это было очень удобно: граната ударила в бок, громыхнула, пламя взвилось... Я уже стрелял из подствольника в "Опель" - неудачно; "Опель" быстро вильнув, притормозил и граната, едва не задев салон, все же ушла в продорожные кусты, сгорев бестолку. Не давая опомниться седокам, я стал поливать их свинцом из автомата, разрядил один рожок, потянулся к другому, наблюдая, как двое пассожиров успели вывалиться из дверей и с ходу, под прикрытием машины, открыли пистолетную стрельбу. Рука моя, тянувшаяся к рожку, изменила направление, выхватила из кармана ручную гранату РГН - круглую, компактную, гладкую - мгновение, чека выдернута; я бросил гранату по широкой дуге, надеясь положить её сразу за "Опелем". Удалось. С удовольствием отметил, что уложился в десять-пятнадцать секунд. Насколько я успел заметить, в каждой машине вместе с шофером сидело по четыре человека; счет растет, и это хорошо. Ясное, чистое, светлое ощущение, ощущение работы каждой клетки тела, когда организм функционирует, словно японский плейер, и радость победы распирает!
Я, вглядываясь в трассу, улыбался, вспоминая только что прошедший бой: я жил, я был счастлив!
И теперь, расслабившись после удачно проведенной операции, я, довольный прекрасным утром, ехал уже без опасений: конечно, не армию же на меня напускать, две машины - больше, чем достаточно по умным тактическим разработкам генеральского штаба. Я все так же гнал машину, но, проезжая через поселки и городки, замедлял ход, чтобы по глупости не стать участником ДТП - дорожно-транспортного происшествия, а то и - не дай Бог! сбить какого-нибудь раннего пенсионера-жаворонка, уже навострившегося занять какую-нибудь свою жизненно необходимую очередь за свежим молоком или творожком. И с таким вот настроением, которое не испортил неожиданно вновь начавшийся мелким дождик, я вьехал на заповедную территорию княжеского особняка.
ГЛАВА 31
КНЯЗЬ ПОДВОДИТ ИТОГИ
В доме Кунициных ещё все спали. Мария Степановна встретила меня и сразу захлопотала, готовя мне завтрак. Заодно послала Ксюшу, домработницу, посмотреть, не проснулись ли хозяева. Я раздумывал, не поехать ли мне домой, но вернувшаяся веселая Ксюша сообщила, что Елена Михайловна и Аркадий Николаевич скоро выйдут.
Мария Степановна быстренько организовала мне кофе, ещё что-то и ушла. Я потянулся в карман за сигаретами и вдруг наткнулся на тетрадь. Совсем забыл. Это была тетрадь Князя. Все равно, пока сонные хозяева пробуждаются, есть время. Я стал читать. Записи были, как уже упоминалось, личные, писались не столько для сынка, сколько для себя. Я даже заинтересовался. Тем более, что узнал кое-что ранее неизвестное.
Недавно мне исполнилось шестьдесят девять лет и понадобилось ещё несколько дней, что внезапно осознать: следующий год поставит на мне круглую печать даты, за которой уже видятся, наверное, шажки, ведущие к могиле.
О нет, я не склонен предаваться меланхолическому отчанию, и близкая смерть - может на самом деле ожидающая меня за дверью спальни - не пугает. Я могу с гордостью признаться себе и повторить это всем и каждому - я никогда не боялся кончины, смотрел Костлявой прямо в пустые глазницы, поэтому она и обходила меня, настигая других. Но сегодняшний день - особый.
Моя жена, Елена Михайловна, спит долго, потому что юности свойствена эта беспечная щедрость по отношению к времени - роскошь, недоступная старикам. Она, моя двадцатилетняя женушка, спит в своей спальни и проснется тогда, когда подскажет её великоленое молодое тело, купленное мною почти три года назад. Я не хотел оставаться один, проституки, отлакированные изысканным развратом, с некоторых пор стали вызывать у меня одну блевотину, так что я рассудил, что могу ещё за свои деньги обеспечить себя собственным женским телом. Может это звучит цинично, но мои годы разрешают эту привелегию: быть честным. Так или иначе, но это произошло: однажды, как я уже говорил, три года назад, в мой кабинет в мэрии, по звонку вошла новая машинистка, стала ловко набирать на компьютере текст, который я диктовал и спокойно позволила себя рзглядывать, судя по всему, только радуясь вниманию хозяина. Была она очень красива - черненькая, стройная, - а, главное, изумительно юная, что для меня было главное. Уже через несколько дней она пошла со мной в ресторан, а потом оставалась у меня несколько раз, пока однажды я не предложил ей выйти за меня замуж, резонно объяснив выгоды такого мезальянса. Я сказал, что жить мне осталось не долго, и после моей смерти все достанется ей, надо только потерпеть и быть мне верной эти несколько лет, потому что единственное, что я никогда не прощаю, это предательство.
Она согласилась. И я построил для неё этот особняк в лесу, который - я это знаю - называют Княжеским, по кличке, которую сам давно ношу: Князь.
И вот теперь я сам попал в положение, которое ничем иным как поражением не назовешь. Ах, Лена, Лена!.. И что тебе не жилось, зачем потянуо на подвиги?
Мы прожили с женой года два с половиной, когда я стал замечать неполадки в собственной финансовой империи - не все операции проходили гладко, кое-что рушилось в самый критический момент; мне пришлось прибегнуть к помощи нашего Оборотня, то бишь меня Сергея Владимировича, который кому-то там дал поручение (я подозреваю, попросил помочь своего давнего покровителя и моего, с некоторых пор, хорошего знакомого генерала МВД Романова Семена Зелимхановича), в общем, такт и тайна были соблюдены, и на мой стол легли фотографии, с большой разрешающей четкостью убеждавшие в неверности моего юного ангела; она весьма изощренно выращивала мне рога всеми доступными ей способами. И с кем? С личным охранником, молодым человекообразным идиотом, которому она добросоветсно передавала все мои финансовые тайны. Причем, только часть из них я сообщал ей по ночам, радуясь вниманию к собственным делам, остальные она, с хитростью влюбленной ведьмы добывала сама из бездн моего сейфа в кабинете, код замка которого я перед ней не скрывал.
То, что я прочел и рассмотрел в пухлой папке, переданной мне серьезным Оборотнем, привело меня в такое бешенство!.. я был захвачен такой ослепившей меня ненавистью, что частью сознания, всегда остающейся холодной, был, помнится, обрадован, что ещё способен... Мысль погасла; я все делал автоматически...
