– прикусываю язык.
Идиот. Жене и так тяжело, а я с вопросами лезу.
Но Катена хмыкает. Хоть немного и грустна, но плакать перестает. Отлипает от меня, и тут же становится пусто без её тела.
– Как сказала Тамара Львовна, это может быть на фоне того, что двойня разнополая. Девочка меньше. У неё как раз и было такое у другой девушки, поэтому она меня отправила перепроверять.
Зарываюсь в волосы и выдыхаю.
– Ну и дела. Как это все сложно.
Катя усмехается.
– А ты как думал, Потапов? Это вам легко: сделал дело и гуляй, а нам — выносить и родить.
Тоже не сдерживаюсь и ухмыляюсь.
– Мы вынашиваем намного дольше.
Катя цокает и толкает меня в бок. А я до одури рад, что она улыбается и туча над нами проплыла мимо.
– Ну вы, конечно, герои. Кто бы спорил, – продолжает подкалывать меня Катена.
– Естественно. Ещё какие герои, – выпячиваю грудь вперед.
Хоть я и не считаю себя никаким героем, но лишний раз видеть улыбку Кати для меня радость. Особенно после такого тяжёлого разговора.
Катена только сокрушенно качает головой.
– Мужчины.
– Ты рада? – резко переключаюсь на другое.
Катена удивленно выгибает брови.
– Чему именно?
– Тому, что у нас мальчик и девочка.
Катя неуверенно улыбается, а я залипаю на её улыбку. Мне нравится. Балдею от улыбки жены и готов смотреть на неё часами.
– Потапов, я рада, что с ними все хорошо, а кто там у нас будет, мне неважно.
И вот это «у нас» согревает получше обогревателя. И я улыбаюсь как ненормальный. Потому что понимаю, как она права. Прежде всего здоровье, а уже потом можно и о другом запариться.
– Ты права. Я рад, что с ними все хорошо.
Катена крутит головой и хмурится. В который раз удивляюсь, как быстро у неё перескакивает настроение из одной крайности в другую.
Вот только что счастливо улыбалась, а через секунду уже серьезная. И что-то сосредоточенно ищет.
– Потеряла кого?
– Кушать захотелось, – поворачивается, и я с трудом сдерживаю смех, когда она мило краснеет и прячется за волосами.
Отодвигаю упавшие пряди.
– А что это мы смущаемся?
– Я много ем в последнее время, – почти шепотом отвечает, и я все же не сдерживаюсь от хохота.
За что получаю по коленке.
– Не смешно. Я такими темпами скоро стану похожа на колобка.
– Ты будешь самым милым колобком, который вынашивает самое дорогое.
Надувает губки. И я не могу сдерживаться рядом с ней. Глаза сами прилипают к её рту. Обхватываю за шею, притягивая к себе.
Ныряю в поцелуй. Катена вздрагивает, но пальчики сжимаются на моей груди. В последний момент давлю довольный рык. Грудь распирает от переполняющей нежности к ней.
К ним.
Маленькими шажками подавим сопротивление, и она примет то, что мы снова вместе и никто её больше никуда не отпустит.
Отпускаю, только когда перестает хватать воздуха и легкие начинает жечь от недостатка кислорода.
– Ты меня раздражаешь, Потапов. Нельзя же быть таким наглым, как ледокол.
– Ледокол, – пожимаю плечами, – а что, мне нравится. Ты неприступная вершина, окруженная льдами.
Катя округляет глаза.
– Боже, когда ты успел стать таким романтиком?
– Всегда им был.
В ответ на мое заявление получаю громкий звонкий смех жены.
– Видимо, я жила с каким-то другим Потаповым. Я не помню от тебя таких фраз.
Хлопает глазками. Играет с огнем, и по её хитрому выражению лица понимаю, что специально меня разжигает.
Чего только добивается? Я же не железный.
Сейчас увезу домой и зацелую до полусмерти, пока сама не начнет просить пощады. А что, хорошая идея.
Катя замолкает и прищуривается, глядя мне в лицо.
– Что ты задумал, Медведь?
Глава 23
Катя
С опаской смотрю на хитрое лицо Потапова. На всякий случай отодвигаюсь, насколько мне позволяет это сделать тесное пространство салона машины.
– Будет неинтересно, если я раскрою свой коварный план, Катен.
Дергаю за ручку, но дверь, оказывается, заблокирована. Потапов громко ржет и заводит машину.
– Эй, я никуда не поеду, пока ты в таком настроении, – складываю руки на груди.
Потапов, не скрываясь, веселится.
– Катен, я не укушу, – трогаемся с места, – пристегнись, милая.
В целях своей же безопасности натягиваю ремень безопасности и упираюсь взглядом в лобовое стекло.
– Потапов.
Он бросает на меня быстрый взгляд. Вопросительно гнет бровь, пока я решаю у себя в голове, стоит ли задавать вопросы.
– А где ты был все эти дни? И какого черта ни разу не позвонил и не дал о себе знать?
Да, я сама решила закрыть тему, но любопытство пожирает меня изнутри, и я все же решаю снова выпытать у Медведя, где его черт носил.
Миша делает глубокий вдох, опускает руку на рычаг переключения скоростей и сжимает его. Тарабанит пальцами по рулю, пока ждет, когда ему загорится зеленый.
– Помнишь, я рассказывал про трудности в своем деле?
Киваю, потом соображаю, что он может не увидеть моих жестов, и для надежности угукаю, чтобы Потапов слышал ответ.
– Ну и про людей, которые вышли на меня, чтобы прижать этого злого дядьку.
– Да, тоже помню.
Припоминаю тот нелегкий разговор, в ходе которого выяснилось, почему мы разошлись и как все было бы дальше по задумке Потапова, но тут случилась моя беременность, и все пришлось переменить.
–
