Шерил отчаянно билась, пытаясь вырваться из пут, но в результате только Уилла вместе со стулом раскачивала. Дженнингс ввел кончик иглы во внешнюю яремную вену, и девушка тут же успокоилась.
– Выбирай: либо поможешь спасти девочку, либо почувствуешь вкус смерти.
Ресницы затрепетали, из уголков глаз слезы текли прямо в уши.
– Я не наю! – хрипела через носок Шерил. – Кнусь, не наю!
– Что-то же знаешь…
Девушка закачала головой.
Пришлось нажать на поршень.
– Юди! – кричала Шерил. – Оагите!
Крик будто застыл в горле. Веки задрожали, но слишком часто, так в сознательном состоянии не бывает. Руки взлетели к груди, а в следующую секунду тело стало неподвижным, как бревно: сигналы, посылаемые мышечным волокнам, превратились в бестолковый дождь биоэлектрических потенциалов. Уилл почувствовал запах фекалий – обычное дело при использовании анектина. До боли знакомая ситуация, только обстоятельства иные: нечто подобное Дженнингс наблюдал у мышей, свиней, макак-резусов и человека разумного, но всегда в лабораторных условиях. В глазах Шерил застыл безотчетный страх.
Дженнингс вытащил кляп, слез с девушки и устроился рядом.
– Понимаю, тебе плохо и, наверное, страшно. Совсем как Эбби сейчас…
Шерил лежала неподвижно, словно ангел на могиле. Ангел с умоляющим взором.
– Буду вводить анектин, пока не скажешь, где моя девочка, так что чем скорее признаешься, тем лучше.
Лицо Шерил посерело, и Уилл проверил ногти: цианоз еще не начался. Гипоксия делает свое дело, еще немного, и она потеряет сознание. Пока доставал из чемоданчика рестораз, кожа девушки стала синюшной. Наполнять газовый шприц нет времени, поэтому он набрал пятьдесят миллиграммов в обычный и ввел в локтевую вену. Через двадцать секунд веки задрожали. Шерил взмахнула ресницами, и из глаз снова потекли слезы.
– Извини, я не хотел, – проговорил Уилл. – Ты меня заставила, и Джо тоже. – Похлопав по плечу, он вытер девушке слезы. – Понимаю, второго раза не хочется, так что поговори со мной!
– У-у… ублюдок, – пробормотала блондинка. – Обделаться меня заставил… Ты еще хуже, чем Джои! Хуже, чем любой из них!
– Где Эбби, Шерил?
– Говорю же: понятия не имею!
– Ты знаешь больше, чем говоришь. Иначе быть не может, вы же пять раз эту операцию проводили. Где сейчас пикап? И где ты должна передать Джо деньги?
– В мотеле, – нехотя призналась она. – Около Брукхейвена.
Брукхейвен минутах в пятидесяти езды на юг от Джексона.
– Вот видишь, что-то новенькое! Для начала неплохо! Продолжай в таком же духе…
– Это все…
– Нет, уверен, что не все! Например, как называется мотель?
– "Тихий уголок"… Пожалуйста, не делай так больше, прошу тебя!
Нельзя, нельзя ее жалеть! Надо же: голос, как у ребенка, как у маленькой девочки, взывающей к совести мучителя. Кто знает, может, в эту самую минуту точно так же молит о пощаде Эбби. Отчасти в дочкиных страданиях виновата Шерил. Перед глазами встала картинка: мужчина, притаившийся в аэропорту, ожидая, когда приземлится самолет и заместители шерифа выведут подсудимого. Вот он подходит к таксофону и, якобы собираясь звонить, достает из кармана пистолет. Тот самый, что целых двадцать лет хранился в ящике письменного стола, пока его не достали, чтобы убить зверя, который надругался над маленьким мальчиком. Смог бы Уилл убить из мести или нет – неизвестно. Для того чтобы предотвратить убийство, точно смог бы. Значит, сможет и пытать ради спасения дочери.
С бессердечием нацистского врача Дженнингс снова затолкал носки в рот Шерил и вколол семьдесят миллиграммов анектина. Он смотрел прямо в глаза, когда лицо девушки стало конвульсивно дергаться, а мышцы превратились в камень. Отражающийся в прозрачной голубизне ужас на миллионы лет древнее человеческого сознания. Ощущение такое, будто с расстояния полуметра наблюдаешь, как тонет человек. Уилл наполнил шприц ресторазом, а животный страх Шерил достиг пикового порога и начал понемногу угасать: мозговым клеткам не хватало кислорода. Кожа посинела, он ввел лекарство в локтевую вену, и через двадцать секунд девушка вышла из паралича.
– Где Эбби? Где она сейчас?
Шерил колотила дрожь, но она попыталась что-то сказать, и Уилл тут же вытащил кляп.
– В-в-воды!
Смочив в раковине чистое полотенце, Уилл выжал ей в рот несколько капель:
– Осторожно…
– Еще! – сильно кашляя, взмолилась Шерил.
Он снова выжал несколько капель.
Грудь Шерил сотрясали рыдания: она заглянула в ад, который довелось видеть лишь немногим, и чуть не осталась там навсегда.
– Джои убьет, если что-нибудь скажу!
– До него пятьсот километров, а я вот он, здесь. Выясню, где Эбби, тут же уберу шприц и дам денег, чтобы ты смогла начать новую жизнь. Поедешь куда захочется!
– Ты кое-что забыл, док. Скоро перезвонит Джои, и, стоит мне пожаловаться, девочку убьют. После того, что ты сделал, так и подмывает!
Ни один мускул не дрогнул на лице Уилла.
– Ты не хочешь убивать Эбби. Я это почувствовал, когда ты говорила о детях. Ну, о том, что не можешь их иметь…
Шерил отвела взгляд.
– И сама умирать не хочешь. Но если убьешь Эбби, по-другому не получится, так что выбирай… Одно дело говорить о смерти или заигрывать с ней во время жуткой депрессии, а ты видела ее лицо, оно ужасно, правда?
Она зажмурилась.
– Думаешь, раз в прошлые разы дети выживали, то и с Эбби ничего не случится? Ошибаешься! Наш случай особенный, Карен выяснила, в чем дело, потому и послала сообщение. Так объясни, Шерил, что особенного в этой операции?
– Ничего.
Взяв за подбородок, Дженнингс повернул ее лицо к себе.
– Открой глаза и скажи, что особенного в этой операции. Не заставляй делать еще один укол. Предупреждаю: чем выше доза, тем опаснее…
Девушка открыла глаза, и Уилл с удивлением обнаружил: они не васильково-голубые, как можно было ожидать по цвету волос, а холодные, серовато-синие.
– Ну же, говори!
– Ты убил мать Джои.
– Что? – вырвалось у доктора.
– В прошлом году мать Джои умерла во время операции, и хирург сказал, что виноват ты. Мол, не уделил достаточно внимания, даже в операционной не присутствовал…
– Что?! – Дженнингс силился воскресить в памяти прошлогодние операции: некоторые вспоминались отчетливо, другие – как сквозь густую мглу. Ежегодно через его руки проходило около восьмисот пятидесяти больных, но смертельные случаи он не забывал. – Ее фамилия Хики?
– Нет, Симпкинс, по второму мужу.
– Симпкинс… Симпкинс…
– Джои был уверен, что ты не вспомнишь. Для тебя это ерунда, для него – огромная трагедия.
– Вспомнил! Тот случай с ГКТ!
– С чем?
– С госпитальным компрессионным трикотажем. Хирург оперировал без него, и у миссис Симпкинс произошла закупорка легочной артерии.
– Верно, – кивнула Шерил. – Она умерла из-за кровяного сгустка. Как же его… Эмбол?
– Виола Симпкинс! – воскликнул Уилл.
– Угу, правильно.
Перед глазами встало бледное лицо пожилой женщины. Операцию делал профессор-почасовик, и после несчастного случая Медицинский центр университета перестал сотрудничать с его клиникой.
– Я тут ни при чем. Произошло ужасное недоразумение, но не по моей вине.
– А хирург сказал: по твоей!
– Нужно объяснить Хики, как все на самом деле было… Я заставлю профессора признаться!
– Ну вряд ли получится. Джои его убил.
Уилл похолодел. Хики убил хирурга за то, что его мать умерла на операционном столе?
– Наверное, Карен это узнала, – вслух рассуждал Дженнингс, – поэтому и послала сообщение. Вот почему Джо и собирается убить Эбби! Хочет меня наказать…
– Он никогда так не говорил, – упрямилась девушка.
– Неудивительно! Боялся, ты откажешься помогать. – Уилл сжал ее ладони так, что они побелели. – Скажи, где Эбби! Хики убьет мою малышку… Ей ведь всего пять…
Шерил заглянула ему прямо в глаза:
– Сколько можно повторять?! Я – не – знаю – где – она.
Набрав семьдесят миллиграммов анектина, Дженнингс снова сел ей на грудь. Блондинка начала вырываться.
– Пожалуйста, не надо! – умоляла она. – Ну пожалуйста!
На месте предыдущих уколов разлились кровоподтеки. Холодная игла двинулась к яремной артерии и прижалась к коже.
– Твоя девчонка в Хезлхерсте! – выпалила Шерил. – Ну не в самом, а чуть западнее, представляешь, где это?
Игла будто прилипла к шее.
– Там шоссе номер 28 с И-55 пересекается?
– Да, да! – кивнула Шерил. – Ее держат в лачуге километрах в двадцати – двадцати пяти от города.
– Так в двадцати или двадцати пяти?
– Не знаю! Никогда там не была… Это ведь не прямо на шоссе; чтобы найти домик, нужно свернуть на лесовозную дорогу, потом на другую, а затем…
