И погибнут, не добравшись до дверей. Противотанковому ружью сложно представить убедительные аргументы. А если кому-то и удастся вырваться, их расстреляют, пока они будут искать выход. И каждая смерть окажется на совести Коррана, если он сейчас протянет руку и схватит кувыркающийся в воздухе бластер.
Он услышал знакомое завывание, вокруг заплясало яркоголубое пламя. Заключенные дружно попадали на пол, скорчились там, образовав живой ковер из грязных тел. Голов никто не поднимал, чтобы не запомнила в лицо охрана, но все все равно подглядывали. Всем хотелось знать продолжение.
На земле лежали все, кроме одного.
Иан стоял, опираясь на лопату, и не сводил глаз с Коррана. Во взгляде старика страх смешивался с гордостью. Потом Иан кивнул Хорну.
Корран кивнул в ответ.
А в следующее мгновение парализующий заряд попал Коррану в грудь. В академии им говорили, что выстрел из парализатора действует на нервную систему точно так же, как заряд ионной пушки на электронику истребителя. Только никто не предупредил, что будет так больно. Коррану хотелось заорать, но из сжатого судорогой горла вырвался лишь сиплый хрип. Мускулы свело все разом, тело скрючило, нервные окончания горели, точно в огне. Во рту ощущался металлический привкус крови.
Обмякшее тело, должно быть, здорово ударилось о камни, но нервная система сошла с ума. Корран понятия не имел, что чувствовал.
Возле него на корточки опустился Иан. Губы старика шевелились, он чтото говорил. Корран хотел хотя бы кивнуть в ответ, моргнуть, сделать хоть чтонибудь, чтобы дать Иану понять, что все слышит, но не сумел. В него уже стреляли из парализатора — на практических занятиях в академии. В половине случаев он терял сознание. Во второй половине сожалел, что не отрубился сразу. Чувство беспомощности от того, что заперт в теле, которое его не слушается, было хуже любой боли.
— Потерпи, — сказал Иан. — Сейчас тебе помогут.
Медицинская команда, вызванная охраной, прибыла на удивление быстро. Они даже не забыли прихватить антигравитационные носилки. Сначала на носилки погрузили все еще бесчувственного охранника, потом без особой охоты перекинули поперек Коррана. Лежать было очень неудобно: голова болтается с одной стороны, ноги скребут пол с другой, под животом — прочная и очень жесткая штурмброня.
Сложно узнать подробности путешествия, если перед носом проплывает каменный пол, да и тот — не слишком ясно. Медтехи внесли носилки в лифт. Тот, что стоял в ногах, нажал несколько кнопок. Хорн расслышал три негромких гудка. Должно быть, это означало, что они миновали три уровня, затем лифт остановился, и медики вытолкали носилки наружу.
Новый коридор оказался более обустроенным и современным. По крайней мере, пол здесь был выложен плиткой. В конечном счете, путешествие закончилось в помещении, где узнаваемо пахло медикаментами и бактой. Коррана без особых церемоний скинули на пол. Плитка показалась обжигающехолодной.
В ушах все еще звенело, трудно было разобрать перебранку между медтехами и медицинским дроидом. Более того, Корран подозревал, что органам чувств временно доверять не стоит, а уж левым ухом, прижатым к полу, он вообще ничего не слышал.
Точнее, слышал единственный звук. Такой же узнаваемый, как запах лазарета. Ритмичный, отдающийся эхом. Звук шагов имперских штурмовиков — настоящих, хорошо выдрессированных, и ощущение было такое, будто отряд марширует прямо по Коррану. Другое объяснение, не менее смехотворное: штурмовики находились уровнем ниже и занимались стройподготовкой на потолке.
И понять, что это означает, не хватало ни возможности, ни сил.
22
Ведж выудил комлинк: — Что тебе понадобилось, Мири?
— Мы на подходе к Кала'ууну. Думала, тебе захочется посмотреть. Давай, подходи в рубку. На это стоит взглянуть.
— Уже иду.
Антиллес оглядел трюм. За последние пять минут здесь ничего не изменилось, только маленький астродроид серии Р5 подкатывался к местному робопогрузчику.
— Потерпи, Минокк, — сказал астродроиду Ведж, — мы почти на месте. Присмотри за этими ящиками, а?
Р5 коротко чирикнул в знак согласия и продолжил обмен мнениями с погрузчиком. При этом он то и дело «поглядывал» на хозяина.
Нет, не может быть. Ведж тряхнул головой, прогоняя приступ паранойи, и рассмеялся. Не могут же они действительно сплетничать обо мне, Р5 разразился пронзительной трелью, в которой определенно слышались язвительные нотки. Антиллес плотно прикрыл за собой крышку трюма и отправился в рубку.
Он всегда думал, что с воображением у него все в порядке, и именно оно сейчас шутит с ним, но не мог избавиться от впечатления, будто жар уже просочился сквозь обшивку «Ската». Что ж удивляться, что тви'лекки считают Татуин подходящим местом для отдыха в здешний жаркий сезон. Ему, выросшему в искусственном климате станций, заранее было плохо.
Обливаясь потом, он рухнул в кресло рядом с Миракс.
— Совсем забыл, как это зрелище впечатляет.
Поверхность планеты напоминала потрескавшийся глиняный горшок. В тусклокрасное небо втыкались черные базальтовые скалы. Прямо по курсу поднималась особо крупная гора, в склоне которой открывался огромный туннель. Ощущение было такое, будто проход ведет в самый центр Рилота. Более мелкие отверстия, похожие на дырки в куске сыра, могли иметь естественное происхождение, если бы не столь упорядоченное расположение.
Рилот обращался вокруг своей оси за местный год, а в результате к солнцу было обращено только одно полушарие. Город Кала'уун был расположен вблизи линии терминатора, поэтому температуру тут можно было считать почти терпимой. Для тви'лекков, разумеется. Большинство людей не могло определить разницу между здешним летом и здешней зимой. Оба сезона казались им непереносимо жаркими.
— Да, впечатляет, — согласилась Миракс. — И впечатляюще вероломно. Аиат, следи за перекрестными ветрами, как только мы войдем в туннель. Турбулентность там такая, что будь здоров.
Суллустианин сердито пискнул в ответ.
— Я знаю, что ты и камешка не пропустишь. Я просто хочу знать наверняка, что и мы ничего не пропустим, — Миракс улыбнулась. — Похоже, ураганной активности на сегодня не предвидится, но воздушные течения…
Она с сомнением покачала головой, следя краем глаза за приборами.
— Верно… — поддакнул Ведж. Он зеленел от одного лишь воспоминания о прошлом пребывании на Рилоте.
Лиат Цайв ввел «Скатпульсар» в каньон, из которого открывался вход в туннель. Сильные ветра отполировали камень почти до зеркальной глади. Коегде ураганы сумели вырвать из поверхности целые базальтовые пласты и поставить их вертикально.
Фрахтовик скользнул в темный туннель, и выяснилось, что там полно места. Лиат включил прожекторы, заполнив пространство игрой света и тени. Потолок медленно поднимался вверх. Впереди обозначилась массивная решетка. Ведж прикинул: прутья должны были быть толщиной метра в три. Не каждый незваный посетитель прорвется. Миракс оглянулась на Антиллеса.
— У тебя когда-нибудь возникала мысль, зачем им эта решетка? — поинтересовалась она. — Для того, чтобы не впускать народ, или для того, чтобы не выпускать?
— Только когда я внутри.
Прошло три стандартных года с тех пор, как он в первый и последний раз побывал в Кала'ууне. Тогда он со всей эскадрильей явился непрошеным гостем, да еще и гонялись они за тви'лекком. Обстоятельства нынешнего путешествия были более благоприятны, но Ведж все равно опасался, что он на Рилоте до сих пор не самый желанный посетитель. Результатом его страхов стали несколько часов, которые МЗ, понукаемый дотошным кореллианином, провел за отбором подарков и подношений.
— Кала'уун — то самое место, где отец выяснил, что в качестве бандита он не преуспеет в жизни. С тви'лекками сторговаться сложно.
— Молюсь, чтобы так оно и было, — пробормотал Ведж. — Ради Тикхо.
Миракс сузившимися злыми глазами уставилась на приборы.
— Я тоже надеюсь на Навару, — произнесла она после длительного молчания. — Наверное… Я знаю, ты веришь, что Тикхо непричастен к смерти Коррана, но про себя я такого сказать не могу. Я хотела бы верить, правда, Ведж, очень хотела бы… Тикхо спас Коррана на Борлейас.
— А меня — на Корусканте.
— Я помню, Ведж! Но пока он спасал тебя, мы с Корраном спасались от Империи и предателя…
Ведж отвернулся. Не было сил продолжать бессмысленный спор — далеко не первый и, судя по всему, не последний. Как только они с Миракс оказывались наедине, разгоралось нескончаемое: «Тикхо… Корран… Корран… Тикхо…» Антиллес чувствовал, что падает в бездну/словно неуправляемый истребитель завалился в пике, земля все ближе, и сколько ни дергай замок, фонарь открываться не хочет.
У себя на колене он обнаружил ладошку Миракс. Сестренка собиралась мириться.
— Мне уже лучше, честно, Вежжи, я не вру. Я уже не плачу так часто, как раньше…
