Алланон без единого слова улегся спать и заснул через несколько секунд. В течение двух часов своего караула Шиа созерцал спящего странника, потом пришла очередь Дарина, и долинец лег. Ровно в полночь, когда Флик только заступил на стражу, спящий хранитель зашевелился, потом тихо поднялся на ноги и поплотней завернулся в широкий, черный плащ. Флик невольно вздрогнул, припомнив свою первую встречу с загадочным странником. Алланон мгновение постоял, глядя на спящий отряд, потом перевел взгляд на Флика, неподвижно сидящего на камне на краю поляны. Не сказав ни единого слова, даже не махнув рукой на прощание, хранитель шагнул на тропу и растворился в черноте леса.
Алланон шел всю ночь не останавливаясь: прямо на север, к ущелью Ведьм, потом через лес центрального Анара к западным равнинам. Как бесплотный блуждающий дух, Алланон проносился мимо лесных созданий; обитатели леса мельком видели темную тень и тут же забывали о ней, но все же нестираемый образ чего-то смутно-летящего оставался в их подсознании. Алланон размышлял об их путешествии в Паранор, о своем тайном, никому не открытом знании, ощущая при этом какую-то странную беспомощность перед скоротечностью времени. Его спутники подозревали, что роль Алланона в событиях, которые произошли и еще только произойдут, огромна, но они не могли знать всего. Гнетущий груз знания — знания о своей судьбе и судьбе его спутников — лежал на плечах Алланона. И он понесет этот груз один. И что бы он ни испытывал при этом, у него нет выбора. От этих дум лицо хранителя помрачнело. Сейчас он был один и не скрывал своей тревоги, но в темных суровых глазах затаилась решимость — то упрямое чувство, что не дает человеку отчаяться и укрепляет измученный дух, когда иссякает последнее мужество.
Уже взошло солнце. Алланон пробирался по дремучим зарослям горного леса, буквально забитого острыми валунами и буреломом. Он тут же заметил, что здесь как-то странно тихо, словно сама смерть возложила на эту землю свою леденящую руку. До этого места Алланон шел быстро, останавливаясь лишь на мгновения, чтобы отметить свой путь лоскутами белой ткани. Но теперь он замедлил шаги. Какое-то шестое чувство проснулось в нем, предупреждая, что что-то не так, не так, как должно быть. Алланон вышел на развилку: тропа разделялась надвое. Одна тропинка — широкая и свободная, видимо, бывшая когда-то оживленной дорогой, — поворачивала налево, вниз, по всей вероятности, к большой долине. Заросли леса мешали определить точнее. Густой кустарник почти задушил вторую тропинку. Только один человек мог протиснуться сквозь дремучие заросли, двоим уже пришлось бы прорубать дорогу в кустарнике. Эта тропа вела вверх, к высокому хребту, отходящему под углом от ущелья Ведьм.
Внезапно хранитель напрягся. Он почувствовал присутствие какого-то злобного существа, затаившегося где-то дальше на дороге, ведущей в невидимую долину. Алланон прислушался — что бы это ни было, оно даже не шевелилось, терпеливо ожидая свою жертву на пустынной дороге. Алланон оторвал два лоскута, красный он привязал к дереву на широкой тропе, ведущей в долину, белый — к кустам на узкой дорожке, уводящей к хребту. Потом он снова прислушался. Хранитель все так же ясно ощущал присутствие непонятного существа, но по-прежнему не слышал ни звука. Он только понял, что сила затаившейся твари не могла даже в сравнение идти с его собственной. Но для людей, что придут следом за Алланоном, она могла быть опасной. Еще раз проверив, надежно ли закреплены кусочки материи, хранитель свернул на узкую дорожку и пропал в густом кустарнике.
Через час существо, лежащее в ожидании жертвы на нижней дороге, решило все-таки разузнать, что же такое было там, на развилке. Тварь обладала разумом (Алланон даже не подумал о такой возможности) и поняла, что тот, кто прошел там, наверху, почувствовал ее присутствие и намеренно уклонился от столкновения. Она поняла, что прохожий владеет силой, намного превосходящей ее собственную, и поэтому продолжала, затаившись, лежать в лесу и ждать, пока он уйдет. Она ждала достаточно долго. Теперь можно выйти и посмотреть. Через несколько минут существо уже внимательно изучало развилку главной дороги. Два кусочка яркой материи трепыхались на легком ветру. Очень глупые знаки, подумало про себя коварное существо. Огромное бесформенное тело тяжело двинулось вперед.
Балинор стоял на страже последним. Когда лучи рассвета позолотили небо над восточным кряжем, высокий воин разбудил своих товарищей. Утренняя прохлада быстро развеяла остатки сна. Они торопливо позавтракали и молча собрались в путь. На вопросы об Алланоне Флик сонно ответил, что тот ушел где-то в полночь и при этом ничего ему не сказал. Никто не удивился — это похоже на Алланона — и больше об этом не говорили.
Через полчаса они уже шагали по тропе, ведущей на север через леса Вольфстаага. Разговаривали очень мало. В основном они шли в том же порядке, только Гендель уступил свое место направляющего прирожденному следопыту Мениону Лие. С бесшумной грацией кошки горец скользил между ветвями и густым кустарником по усыпанной листьями земле. Умение и сноровка принца Лии вызывали у Генделя подлинное уважение: со временем юноша станет непревзойденным охотником. Конечно, за ним еще нужно присматривать: в этом краю выживают лишь сдержанные, осторожные и знающие, а горец пока что неопытен и слишком дерзок. Но опыт можно приобрести только на практике, поэтому дварф скрепя сердце позволил юному следопыту вести отряд, а сам перепроверял за ним все подозрительные места на дороге.
Одно странное обстоятельство немедленно привлекло внимание дварфа и смутило его, хотя Менион совершенно не обратил на это внимания. Алланон прошел здесь всего лишь несколько часов назад, но на тропе не было никаких следов. Гендель внимательно оглядывал землю, но не смог обнаружить даже едва заметных отпечатков человеческих ног. Кусочки белой ткани виднелись то здесь, то там — точно, как обещал Алланон, но больше не было никаких признаков того, что он прошел тут. Гендель не раз уже слышал странные разговоры о загадочном скитальце и его выдающейся, таинственной, едва ли не колдовской силе. Но дварф никогда не думал, что человек может быть настолько опытным следопытом, чтобы полностью скрыть свои собственные следы. Это никак не укладывалось у него в голове, но Гендель решил промолчать.
Балинор, идущий в конце отряда, тоже думал об Алланоне — об этом загадочном человеке из Паранора, хранителе истории, так много знающем о вещах, о которых никто даже не подозревает, о страннике, который, похоже, успел побывать везде и о котором, однако, известно так мало. Принц Каллахорна знал Алланона уже много лет, с самого своего детства. Балинор смутно припоминал сурового незнакомца, который то вдруг появлялся в доме отца, то исчезал так же внезапно, без предупреждения. Алланон был всегда неизменно добр к нему: сначала — ласковый наставник, потом — мудрый друг, но никогда ничего о себе не рассказывал. Мудрецы всех Четырех Земель знали его как философа и ученого, которому нет равных. Другие знали его только как неутомимого путешественника, всегда готового помочь добрым советом и поражающего всех своим здравомыслием и проницательностью. Балинор очень многому научился у Алланона и доверял ему до такой степени, что это доверие можно было бы назвать слепой верой. Однако он никогда по-настоящему не понимал хранителя. Размышляя об Алланоне, Балинор вдруг внезапно понял — странно, что раньше это не приходило ему в голову, — что за все долгое время их знакомства тот совсем не изменился внешне. Алланон не старел!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
