Она обольстила его, а затем отвергла.
При этой мысли его щекам стало жарче прежнего. Неужели он с самого начала не видел: такая способна совратить самого папу римского? Из их поединка Эйлиос вышла победительницей. Она, а вовсе не он, оказалась хозяйкой положения!
Ройс терпеть не мог, когда его ставили в глупое положение, но еще больше ему не нравилось, когда кто-то пытался использовать его в своих интересах. Ему ничто не мешало настоять на своем, ведь она воспылала желанием не меньше, чем он сам. Будь на ее месте другая женщина, он подарил бы ей неземное наслаждение. Она взлетела бы к вершинам оргазма прежде, чем он донес ее до постели. Увы, на этот раз он оказался побежденной стороной.
Он ушел от нее не по своей воле. В то утро он хотел обладать ею сотню раз, мечтая увидеть, как она будет каждый раз терять рассудок от страсти и блаженства.
Не так! Нежно и ласково!
Он ушел от нее, ибо прочел в ее глазах муку, сомнение и раскаяние. Или он все-таки совершил двойную глупость? Кто поручится, что она на самом деле испытывала эти чувства? Но, черт побери, почему это должно его беспокоить?
Ройс вошел во внутренний дворик. Если Эйлиос ему небезразлична, то причина проста – она целительница и является частью великого замысла Древних. Она ему небезразлична потому, что она – Невинная и находится под его защитой. Он всегда чувствует ее чистую животворную силу, стоит ей оказаться с ним рядом. Невинные всегда чисты. Что касается Эйлиос, то она не только чиста – в ней есть что-то от ангела. Никогда еще он не встречал того, кто всей душой стремился бы помогать людям, кто так страстно мечтал избавлять страждущих от недугов. В этом своем стремлении Эйлиос превзошла даже Эласед.
Нет, эта хрупкая женщина заслуживает чего-то большего, нежели обычное покровительство, она заслуживает уважения. Он же в каких только грехах не обвинил ее – а все потому, что якобы было задето его самолюбие.
Она любит его. Желая лучше ее узнать, он самым бесстыдным образом, без спроса, проник в ее потаенные мысли – а ведь это не что иное, как вопиющее неуважение. Она любит его в будущем и, похоже, начинает проникаться к нему любовью и в настоящем.
Почему это так – ведомо одним лишь богам.
Казалось бы, он должен был прийти в ярость, но нет, он был не против ее глупых романтических чувств. Ройс выругался! Пожалуй, ему следует держаться от нее как можно дальше.
Ройс рывком распахнул дверь в обеденный зал и в следующее мгновение застыл как вкопанный.
Эйлиос стояла в центре зала подле пожилого крестьянина, бывшего воина. Голова Коиннеаха была окутана белым пульсирующим светом. Неподалеку, ожидая своей очереди на исцеление, стояли еще три деревенских жителя.
Ройса оглушило биение собственного сердца. Чистая белая аура Эйлиос привела его в состояние транса – ничуть не меньше, чем ее тело и красота.
На Эйлиос была длинная белая юбка с орнаментом из черных, красных и голубых цветов и уже знакомый корсаж. Ройс моментально узнал блузку, которую Эйдан купил для нее, и тот предмет из розовых кружев, который она надевает себе на грудь.
Кровь прилила к его чреслам. Голову обдало мощной жаркой волной. Ройс знал, что она ощутила его присутствие, однако виду не подала, потому что была сосредоточена на исцелении Коиннеаха.
Ройс с трудом подавил в себе дикое желание подбежать к ней и заключить в объятия, чтобы положить конец безумному ритуалу преследования и полета, обольщения и отказа. Почему бы нет?
Он больше не выдержит этого. У него есть физические потребности, и только она может удовлетворить их, это он знал абсолютно точно. Чтобы противостоять этому, он должен возвести каменную крепость вокруг своего сердца.
Они могут дарить друг другу радость и наслаждение, только они, и больше никто.
В эти минуты Ройс испытывал состояние близкое к обмороку. Он усилием воли заставил себя подумать о чем-нибудь другом, кроме испепеляющей страсти.
Неужели она лечит зубную боль?
Ройс сделал глубокий вдох и шагнул вперед, чувствуя, как к нему понемногу возвращается самообладание.
– Эйлиос! – позвал он.
Она зажала в ладонях лицо Коиннеаха и улыбалась старому воину. – Боль больше никогда не будет беспокоить тебя, – ласковым голосом заверила Элли старика.
Коиннеах в каком-то детском изумлении посмотрел на целительницу:
– Миледи! После целого года мучений я, наконец, не чувствую боли!
Лицо Эйлиос озарила улыбка.
– Это была инфекция, но она больше не вернется к тебе. Отправляйся домой и отдыхай!
Горцы – и стар и млад – наделены обостренным чувством собственного достоинства и гордости, но Коиннеах опустился на колени и поцеловал подол платья той, что принесла ему долгожданное избавление от боли.
– Спасибо вам, миледи. Благослови вас Господь. Вы святая.
Эйлиос рассмеялась мелодичным смехом, – так журчит горный ручеек среди замшелых камней.
– Я вовсе не святая, – возразила она, и ее улыбка тут же погасла. Она прикоснулась к плечу старика, побуждая его встать, а сама повернулась к Ройсу и устремила на него взгляд огромных черных глаз.
Он ответил ей укоризненным взглядом, словно хотел сказать: «Я же просил тебя не показывать окружающим твоего дара целительницы!» И вот только что трое деревенских жителей стали свидетелями того, как она избавила Коиннеаха от мучительной зубной боли.
Элли прикусила губу, но глаза ее радостно сверкнули – верный знак того, что она рада видеть его, хотя они расстались всего несколько часов назад.
– Привет, Руари!
Ройс не поверил собственным ушам. Раньше они с ней говорили только по-английски. Он знал, что Эйлиос понимает гэльский язык, но на этот раз короткое приветствие на родном языке показалось ему необычайно сладостным.
Он присмотрелся к ней. Губы подкрашены чем-то розовым. Интересно, каковы они будут на вкус? И вообще, какой вся она будет на вкус?
– Ты снимала зубную боль, – произнес Ройс.
– У Коиннеаха была сильная инфекция, – объяснила Элли, как будто оправдываясь, и на ее лице проступила тревога. Взгляд ее скользнул к подолу его рубахи, который буквально у нее на глазах почему-то начал топорщиться. От волнения Элли облизнула губы. Ройс не удержался и заглянул в ее сознание.
Ей тотчас вспомнился вкус его тела. Вспомнилось, насколько близки они были к любви этим утром. Ройс сделал глубокий вдох – нужно было заставить себя успокоиться.
– А что у остальных?
– Ума не приложу, что на них нашло. Они весь день идут ко мне один за другим. Зубная боль, простуда, ушибы, радикулит, – охотно перечислила Эйлиос. Но уже в следующий миг радость, вспыхнувшая в ее глазах, потухла, сменившись тревогой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
