чувством готовности и самопожертвования, кисло сплюнув, Найдрагас недовольно выругался на своём крылатом диалекте, и с кривой усмешкой, устанавливая ясность, конкретно заявил:
— Я останусь, ликан, и помогу тебе, — обращаясь к девушке, дракон специально уточняет, пытаясь предостеречь Хеммаг:
— Вы не можете превращаться и менять ипостаси. Ты с вампиром не в той категории и не в той форме, чтобы одолеть оборотней в третей форме. Тебе не чем помочь Арону, Луна. Уходи!
Машина резко затормозила, издав характерный звук.
Сандэлиу стоит упёрто на своём.
— Прощай ликан.
Уходя, строго киваю дракону.
Не оборачиваюсь, целенаправленно шагаю к вампирам, оставив всех позади.
В душе пожар, сердце разбито в хлам. Меня несёт вперёд, уверенно направляя прочь.
Вампиры соблюдая обычай, преклонёно опустились на колено, ожидая у открытой двери.
— Приветствуем Вас Риасэмус Като Веркинджеторикс Эрбджениус Зеодэрик Клеопас Яр Охран домминус Савалон Рифат Маир.
Сущность короля мгновенно бунтует. Приходиться приложить не мало усилий, заставив себя промолчать и не исправить вампира, который не знает, что в это время, я связан с Кара Хеммаг и теперь к моим именам, представлено имя для возлюбленной «Агайпто»
Оборачиваюсь, услышав шаги за спиной.
С адским выражением обречённого бессилия, расстроенная девушка, села в машину. Не проронив ни единого слова, отвернулась смотря в окно.
В салон сели ещё два вампира с кучей папок в руках.
Кортеж устремлённо гнал в перёд, сопровождаемый байками с обоих сторон.
— И так Ваше Величество. Разрешите ввести вас в курс дела на этой стороне. Вампиры заняли территорию по всему миру. Весь земной шар, включая даже самые жаркие места, скрывают наших.
— Согласно правилу и традиции, наш Риасэмус должен принять правление и заявить всем на этой земле, о своём прибывании, — сухо заговорил второй молодой вампир.
— О да, конечно же. Я думаю, что это в первую очередь и сделает Веркинджеторикс, — сразу язвительно отвечает вампир своему напарнику.
Оценив обоих убийственным взглядом, заявляю:
— Вон.
Мне хватило несколько секунд, чтобы перевести взгляд на дверь движущейся машины, и молча откинуться на удобном кожаном сиденье.
Осознав, что я не намерен больше произносить ни слова, вампиры по очереди выпрыгнули из автомобиля.
К рассвету мы находились в бронированном самолёте, сделанном специально на заказ. Благодаря этому гиганту с закрытыми иллюминаторами, мы спокойно перелетели океан днём. Перелёт, снова машина и не единого слова от Лафтерис.
— Почему ты не осталась с ликаном? — пристально смотрю на девушку и жду ответа, — ведь я мог связаться с тобой, когда узнал бы, где прячется ведьма? Почему пошла за мной, Лафтерис?
Помолчав, тяжело вздохнув, Сандэлиу недовольно бубнит:
— Грёбаный оенгус!
Резко посмотрев в мою сторону, Кара Хеммаг ворчливо бормочет, гримасничая и искривляя меня:
— Почему? …Почему? Почему?.
Запнувшись, девчонка вновь притихла, смотря молча в окно.
— Что происходит когда мы врозь? — пытаюсь настойчиво узнать правду и выяснить причину, такого нетипичного поведения.
— Ага! Так прям взяла и призналась врагу!
Помолчав немного, заявляю:
— Обещаю, — вздыхая, — то, что ты мне расскажешь, не использовать против Хеммаг.
Бросив недоверчивый взгляд, Сандэлиу вздорно бубнит себе под нос:
— На кой чёрт мне твои обещания, пиявка!
Шумно устало выдыхаю:
— Пока мы с тобой вместе, Хеммаг, нам необходимо научиться доверять друг другу.
Спустя час, вновь настырно интересуюсь:
— И всё же, Сандэлиу, что происходит с тобой?
Тяжелый усталый вздох. Кара Хеммаг неожиданно тихо шепчет, признавшись:
— Я умираю. Испытывая чувства, которые в своей жизни ни когда не знала и не хочу больше знать. Мне плохо, одиноко и я страдаю, вампир. Без твоего присутствия, без тебя рядом, я разобщена, пребывая словно сирота в холодной пустыне.
Постоянно хочется рыдать и жалеть себя. Мне необходимо видеть тебя. Я превращаюсь в иное существо, способное реветь, горевать и грустить. Короче, я становлюсь не собой.
Поджав недовольно пухлые губки, Хеммаг честно выдаёт:
— Как ты понял, эти чувства не типичны для меня, и я не знаю, что мне с ними делать.
Прямой взгляд изумрудов и тяжёлый вздох.
Не в силах больше молчать, требовательно спрашиваю:
— Ты его любишь?
Медленно повернув голову, девушка одними губами, сухо цедит:
— Это тебя не касается, — повысив голос, — не твоего ума дело, вампир!
— Мои чувства не дают шанса на безмолвие, поселившаяся ревность, гложет и снова даёт о себе знать, в особенности, когда ты обнимаешься с другим, Кара Хеммаг.
Посмотрев мне в глаза, Лафтерис предельно честно тихо заявляет:
— Нет.
Не один мускул не дрогнул на моём лице. Я не показал, как это слово действовало на меня, но в душе, в сердцах, я так ликовал и был безумно рад услышать положительный, такой нужный мне ответ.
— Почему твоя стая считает тебя сумасшедшей, Лафтерис?
Подперев рукой голову и облокотившись о мягкий уголок салона авто, Кара Хеммаг безразлично интересуется:
— Зачем тебе это?
Пожав плечами, жду ответа.
— Ну, во первых, эта стая не моя. Я никогда не принадлежала ни к одной из стай. Я сама по себе, и всегда будет так!
Киваю, почему-то довольно соглашаясь.
— В своей жизни я достаточно многое уяснила и поняла не мало вещей. С самого моего рождения, я была, как у вас это называют… — неожиданно улыбнувшись, Кара продолжает, закрыв устало глаза, — я была принцессой, дочкой Альфы и перспективной партией, для любого рядового ликана, который со мной имел огромный шанс будущей власти и достатка. Со временем мой отец понял, что я не простая девочка ликан, и у меня есть некоторые особенности. Способности, которые скрывал мой отец проявились не заставив себя долго ждать и переросли в большую проблему. Странную и неприятную проблему, мешающую мне спокойно жить.
Тяжело вздохнув, Лафтерис раздражённо сообщает:
— Я неправильная. Чудачка. Такой меня считали в детстве. Такой меня считали, когда я повзрослела и стала молодой ликанской самкой, которая слышала голоса, пыталась противиться им, и быть как все нормальные мало мальские девочки моего возраста. В итоге, окончательно запутавшись, поняв, что от них никуда не деться, я закрылась, отгородившись, спрятавшись от всех. Не справляясь со своим разумом, не имея друзей, общения, я ко всему багажу дефектов и оригинальных фокусов сумасбродства, стала злобной и неприветливой сукой, которая уже была не способна даже ответить на дружеский привет соседскому парню.
Отец пытался помочь и всячески оберегал меня. Николос даже пригласил врача, пытаясь вылечить меня с помощью таблеток и гипноза.
Улыбнувшись самой себе, Сандэлиу продолжает рассказ, погрузившись в былые воспоминания.
— Знаешь, как это, когда ни кто не в состоянии помочь, хотя бы понять, что с тобой происходит. Как помочь и не сдаться? Я видела грустные глаза отца, когда он осознал,
