из трёх частей: самоощущения, наблюдаемой картины и чужих рассказов.
Проще всего было с самоощущением, так как я примерно понимал, на что способен, что могу и к чему пока опасно подступаться. Проблемой для адекватного восприятия окружающего «псионического» мира можно было считать тот факт, что я оказался априори сильнее любого другого свежепробудившегося псиона, и не только в плане доступных направлений. Скорость моего мышления была минимум на порядок выше, контроль — лучше, а выносливость разума явно зашкаливала. Усталость? Не знаю, о чём вы: к нынешнему моменту перенапрячь мозги и их аналог из чистой энергии мне было действительно трудно. Единственным слабым звеном оставалось тело и нервная система, но и это дело поправимое. Тренировки и практика повысят мои пределы, а если заняться этим уже сейчас, то с потолком я столкнусь ещё нескоро.
Наблюдаемая картина… Тут всё было довольно однозначно: студенты в большинстве своём не представляли из себя ничего серьёзного, но при этом они же были скованы правилами академии. Кто знает, что сможет учудить боевик, которому дадут добро на убийство? Может, их слабость проистекает именно из наложенных ограничений? С другой стороны, с ускоренным сознанием я могу банально раздавить, спалить и множеством иных способов устранить сколь угодно много псионов до второго ранга включительно за секунду плюс-минус. Тот же лысый не пережил бы столкновение с лучом, которым я нарушил целостность его сферы и продырявил атмосферу, а таких лучей я, при желании, могу создать очень и очень много. Сам процесс не сложнее формирования и удержания обычного сгустка высокотемпературной плазмы, так что единственным ограничением выступает только неспособность разума охватывать бесконечное число таких объектов. И вновь напомню себе о том, что начатую этим утром традицию следует продолжить, ибо только тренировка позволит мне стать сильнее и избавиться от очень неприятного «десятиметрового» ограничения.
Наконец, чужие рассказы. Хельга говорила о том, что полноценный боевой псион способен заменить тактическое ядерное оружие, и я был склонен ей верить. Потому что те же ракеты или снаряды даже я, будь радиус воздействия выше раз так в двадцать, мог бы сбивать или приводить в негодность сотнями. Да и с уничтожением чего-либо проблем возникнуть не должно, ведь я уже могу управляться с плазмой, а к чему приводит ядерная реакция в какой-нибудь бомбе? Правильно! К образованию сгустка высокотемпературной, — очень, — плазмы, которая и устраивает большой «бум». Потому рассказы аловласки я воспринимал всерьёз от и до: сам мог, чисто теоретически, такое повторить. А перспективы телепортации вещества, которое можно попытаться целенаправленно «поместить» в другое? А перемещение самого себя с последующей «бомбардировкой» и отступлением?
То-то и оно.
— На самом деле тут нет ничего сложного. — Начала Хельга. — С первого ранга по третий — студенты и обучающиеся псионы относительно низкого уровня силы, так скажем. Это общепринятая мировая классификация, не совпадающая, разве что, с восточной. Четвёртый ранг и выше — это уже полноценные псионы, обладающие необходимыми знаниями и способные полноценно использовать свои способности. Виктор Васильевич как-то обмолвился, что его сил будет достаточно для уничтожения нашей академии вместе со всеми студентами, если тут не будет высокоранговых псионов в качестве охраны…
А ответственный за работу со студентами, если мне не изменяет память, — ха-ха! — находится на пятом ранге. Что ж, это уже куда больше похоже на правду, нежели то, что я наблюдал своими глазами. Сравнивал себя с «детьми», которые и суть явлений не понимают. Низко же я пал, однако…
— Добавлю, что на арене ты не показал разрушительную мощь, свойственную четвёртому рангу. — Аловласку прервал Синицын, умело воспользовавшийся кратковременной паузой. — Но твой контроль был вполне на уровне. Даже я пока не могу управлять таким количеством явлений с приемлемой точностью.
— Он, попытавшись, просто сжёг бы или себя, или оппонента. — Хельга сердито уставилась на блондина. — Как и я, впрочем.
— Значит, в плане контроля и понимания сути физических процессов я вас превосхожу. — С одной стороны, это хорошо. С другой — а не попрут ли меня с академии? Нет, маловероятно. А вот «отделить» от студенческой массы могут, переведя на «домашнее обучение». И тогда у Ксении будут большие проблемы. Да и я сам не имел большого желания отказываться от общества, которое приносило мне столько приятных, — и не очень, — ощущений. Значит, на переговорах в ректорате нужно крепко держаться за продолжение обучения в качестве обычного студента. Или необычного, но тут уж не от меня зависит. — А вот знаний мне недостаёт. С какой вероятностью меня выпнут из академии доучиваться отдельно?
— Я бы сказал, что это даже не обсуждается… — Синицын бросил на меня короткий взгляд, а от Ксении ощутимо повеяло страхом.
— Значит, мне нужно будет сделать всё для того, чтобы обсуждалось. — В конце концов, ко мне не могут не прислушаться. Есть же головы на плечах у тех, кто контролирует людей, способных стирать с лица планеты мегаполисы? В противном случае наш шарик уже давно посерел бы, растянув между собой и космосом непроницаемый слой радиоактивного или не очень пепла. Но этого не произошло по одной из двух причин: или у всех сильных псионов есть мозги, или не все сильные псионы способны устроить апокалипсис в миниатюре. — Можете что-то рассказать о директоре и о, как там сказали, сотрудниках управления псионами высокого класса опасности?
— Сотрудник может попасться любой, но люди там серьёзные, возражений не терпящие. С ними лучше договариваться по-хорошему, нежели спорить. А директор… Вячеслав Борисович весьма своеобразен. Ставленник Императорской семьи, квалифицированный управленец, не очень сильный псион четвёртого ранга, придирчивый, чтящий каждую букву законов и правил…
Чем дольше Ксения говорила, тем больше я понимал, насколько глубокими познаниями располагают окружающие. Но не я, нувориш от мира аристократии и псионики. Имена ни о чём мне не говорили, титулы — давали лишь самое общее представление о положении человека в обществе, а упоминание этикета не вызывало в голове никакого отклика. Мне банально не на что было опереться, ибо я «играл» вслепую.
И ощущение это было не из приятных, мягко говоря.
— Спасибо, действительно нужная и подробная справка. — Я улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ. — Значит, не всё так плохо, как могло бы быть.
— Раз уж на то пошло… — Синицын вздохнул. — Пожалею я об этом, но не могу не посоветовать вести себя… чуточку наглее. Ты и так наглый, конечно, но, может, перед директором в струнку решишь
