В-четвертых, честная попытка государства выступить в роли антикризисного менеджера там, где вроде бы очевидны провалы рынка. Это случай компании «АвтоВАЗ», где «Ростехнологии», получив в управление убыточное предприятие с крайне запутанной структурой собственности и кооперационных связей, к середине 2008 г. достигли значительных результатов (по крайней мере, формальных) в исправлении ситуации. То же относится и к Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК). Объединив относительно успешные предприятия военного самолетостроения и неуспешные – гражданского, государство пытается за счет бюджетных средств, административного ресурса и наиболее сильных менеджеров из частного бизнеса вытянуть всю отрасль. Еще один случай такого рода – фатально пострадавший от «кризиса доверия» 2004 г. Гута-банк, выкупленный за символическую цену Внешторгбанком, санированный и преобразованный позже в «ВТБ Розничные услуги» (бренд ВТБ 24).
В-пятых, совпадение желаний объекта и субъекта национализации. У владельца некоторого актива есть желание выйти из бизнеса и возможность убедить государство в целесообразности его покупки. По широко распространенному мнению, именно так совершались сделки по выкупу «Сибнефти» и петербургского Промышленно-строительного банка (ПСБ). (Покупатели – «Газпром» и ВТБ соответственно.)
А вот самая крупная и практически не вызвавшая критики акция – получение государством контрольного пакета акций «Газпрома», – на наш взгляд, рационального объяснения не имеет (см. ниже).
Заметим, что в процессе национализации пока ни разу не был использован классический вариант – выкуп активов в прямую собственность государства. Покупателями выступали контролируемые государством хозяйствующие субъекты – акционерные общества, федеральные государственные унитарные предприятия, государственные корпорации. Если ранжировать их по степени активности на ниве национализации, то по состоянию на середину 2008 г. первыми окажутся «Газпром» и «Роснефть». Под контроль «Газпрома» перешли «Сибнефть», проект «Сахалин-2», «Нортгаз», газодобывающие активы «Итеры», «Стройтрансгаз», и «Салаватнефтеоргсинтез» [73] . «Роснефть» скупила почти все активы ЮКОСа. Третьим номером – по стоимости активов, но не по амбициям – идет госкорпорация «Ростехнологии». Ее основные приобретения – «АвтоВАЗ», «ВСМПО – Ависма», вертолетостроительные предприятия. Во второй лиге находятся Внешторгбанк, ОАК и «Атомэнергопром» (подробнее см. табл. 7.1).
Таблица 7.1. Основные итоги национализации крупных промышленных предприятий в 2002 – первой половине 2008 г.
Скромную непосредственную роль государства можно объяснить двумя причинами. Первая – формальная. Деньги на выкуп активов у частного сектора не закладываются в федеральный бюджет, и сделать это непросто даже при нынешней степени послушания законодательной власти. Но более важной представляется вторая причина. На наш взгляд, политическое руководство не слишком доверяет чиновникам и с большой осторожностью подходит к расширению функций государственных ведомств.
Тотального вытеснения частного бизнеса не предполагается даже там, где национализация идет полным ходом. В случае с «Газпромом» консолидация формального контроля государством сопровождалась либерализацией рынка акций. В результате частный инвестор получил 49% не обремененных «кривыми» схемами обращения акций. «Роснефть» параллельно с поглощением ЮКОСа проводит «народное» IPO, выбрасывая на рынок 15% своих акций. Гендиректору «ВСМПО – Ависма» В. Тетюхину (ныне – президенту) оставляют небольшой пакет и никак не ущемляют интересы миноритариев. И даже в атомном холдинге предполагается участие частного бизнеса на уровне «дочек» и «внучек». Таким образом, государство планирует сотрудничество с частным бизнесом, готово делиться с ним прибылью и привлекать его ресурсы, в том числе управленческие.
На наш взгляд, пока еще нет достаточных оснований для полноценного обсуждения российской национализации в историческом и межстрановом контексте. Тем не менее позволим себе несколько кратких замечаний. Во-первых, по сравнению с Китаем, где государство пока еще управляет важнейшими активами напрямую, российская ситуация выглядит более рыночно. Во-вторых, отрасли, считавшиеся стратегическими, бывало, национализировали даже в Западной Европе. (Вспомним о Франции 1950–1970-х гг.) В-третьих, в современном мире доминирование государства в рентоносных отраслях характерно для стран Латинской Америки, проводящих дирижистскую политику (Мексика, Венесуэла), а также Ближнего и Среднего Востока (Саудовская Аравия, Иран).
7.3 Отраслевая картина экспансии государства
Нефтегазовый сектор
Первичная приватизация российской нефтяной промышленности завершилась к концу 1997 г. И хотя в собственности государства оставалась примерно половина компаний отрасли, контролировали они абсолютное меньшинство добывающих, перерабатывающих и сбытовых активов. Компанией общенационального масштаба среди государственных могла считаться только «Роснефть» с разбросом предприятий по всей стране – от Дальнего Востока («Сахалинморнефтегаз», доля в проекте «Сахалин-1», Комсомольский НПЗ) до Юго-Запада (нефтедобыча в Краснодарском и Ставропольском краях, Туапсинский НПЗ), но с одним-единственным значимым добывающим предприятием – «Пурнефтегаз» в Западной Сибири. Помимо нее государству принадлежали связанные с региональными элитами «Татнефть», «Башнефть», «Башнефтехим» и Центральная топливная компания (Москва); находящаяся «на отшибе» «Онако», а также «Славнефть» (компания, задуманная как российско-белорусская, но по причине отказа белорусской стороны внести пакет акций Мозырского НПЗ ограничившаяся российскими активами).
Впервые государство проявило недовольство сложившейся ситуацией в 1999 г. Возник план объединения «Роснефти», «Онако» и «Славнефти», в результате чего появилась бы государственная компания, сопоставимая с частными. Однако эта идея реализована не была: и низкие мировые цены на нефть не способствовали, и общая обстановка в стране.
А с 2000 г. можно говорить о второй волне приватизации. В 2000 г. на аукционе была продана «Онако» (покупатель – ТНК), а в 2002 г. – «Славнефть» (ее купил альянс ТНК и «Сибнефти»). Заметим, что это были первые случаи, когда цену продажи нефтяных активов можно было считать рыночной. Также в 2002 г. по весьма вычурной схеме были разгосударствлены «Башнефть» и «Башнефтехим», фактически оказавшиеся в руках сына президента Башкортостана У. Рахимова.
Логичным продолжением событий 2000–2002 гг. стало появление в следующем году компании ТНК-BP. ТНК, практически победившая в борьбе за активы «Сиданко», предложила транснациональной BP объединить российские активы. Российские акционеры ТНК получили 50% объединенной компании и более 6 млрд долл. (даже близкую сумму за российские активы никогда раньше не предлагали). Соглашения о создании ТНК-BP были подписаны дважды – в Москве и в Лондоне, оба раза в присутствии президента России и премьер-министра Великобритании.
