— Глядите же в оба! — крикнули с земли.
— Еще бы не глядеть! — отвечали с лодки. — Добыча-то какая! Офицер федерального флота, да к тому же еще сын флоридского аболициониста!
— И за него нам здорово заплатят. Ведь платить-то будет Тексар!
— Если они притаились в какой-нибудь бухте и нам не удастся изловить их ночью, — мы обыщем днем все мышиные нор-ы, и тогда им уже от нас не уйти.
— Но только помните, что нам строго-настрого приказано доставить их живьем.
— Помним! А вы тоже не забывайте, что, где бы мы их ни изловили, вы должны забрать их и отвезти на лодке в Джэксонвилл.
— Ладно! Если не придется только гоняться за ними по реке, мы и с места не тронемся, будем стоять здесь на якоре.
— А мы — караулить их на берегу.
— Желаем удачи! Эх, оно, конечно, лучше было бы провести ночь за стаканом вина.
— Ну, это еще как сказать! Впрочем, если эти два негодяя улизнут от нас — тогда, пожалуй, есть о чем жалеть. А уж ежели нам удастся их сцапать и доставить завтра Тексару — тогда стоит потрудиться.
После этого лодка несколько удалилась от берега, и тут же звякнула цепь — значит, лодка стала на якорь. Люди на берегу умолкли, но слышно было, как шуршали под их ногами опавшие листья.
Итак, ни берегом, ни по реке бежать им не удастся. И Джилберт и Марс это хорошо поняли. Они оба молча притаились под сводами прибрежных деревьев, стараясь ничем не выдавать своего присутствия. Но своды эти стали для них сводами тюрьмы. И выбраться из нее было невозможно. Если ночью, во тьме, враги и не обнаружат их присутствия, то разве можно надеяться, что они не заметят их днем? А «лен не только грозил бы смертью самому лейтенанту Бербанку, — Джилберт, как храбрый солдат, готов был умереть в любую минуту, — но это повлекло бы за собой арест его отца, если бы приспешникам Тексара удалось доказать, что юноша побывал в Кэмдлес-Бее и что, стало быть, владелец Кэмдлес-Бея поддерживает сношения с северянами. У испанца, который до сих пор ничем не мог подтвердить свое обвинение, окажется тогда в руках неопровержимое доказательство. Что же станется с миссис Бербанк? Что станется с Ди и Зермой, когда некому будет их разыскивать?
Вихрем пронеслись все эти мысли в голове молодого офицера, и он мигом представил себе все роковые последствия своего плена.
Если их схватят, — у них для спасения останется одна только слабая надежда, что федералисты успеют занять тем временем Джэксонвилл и лишат Тексара власти. Тогда их освободят, быть может, прежде, нежели будет приведен в исполнение смертный приговор. Да, в этом их единственная надежда! Но как ускорить приход канонерок капитана Стивенса? Да разве смогут канонерки переправиться через песчаную отмель, если прилив еще недостаточно высок? И кто проведет их черед все извилины фарватера, если Марс тоже попадете, южанам в руки? Кто будет тогда лоцманом флотилии?
Надо было, не теряя ни минуты, всем рискнуть, пойти на любую опасность, чтобы до рассвета добраться до канонерок. Не пустить ли гичку стрелой прямо к водовороту? Прежде, чем негодяи успеют поднять якорь и погнаться за ними, они будут уже далеко…
Нет, это было бы слишком рискованно. И Джилберт это прекрасно понимал. Марсу на одном весле не уйти от четырехвесельной лодки, которая, конечно, их догонит. Это значило бы идти на верную гибель.
Что же делать? Ждать? Но скоро наступит рассвет. Уже половина пятого, и небо на востоке начинает бледнеть.
Нужно было немедленно на что-то решиться — и вот что придумал Джилберт.
Наклонившись к Марсу, он чуть слышно прошептал ему на ухо:
— Невозможно ждать дольше. У нас с тобой есть по револьверу и кортику. В лодке четверо людей, стало быть, на каждого из нас по два человека. Преимущество наше во внезапности нападения. Направишь гичку прямо на лодку; она стоит на якоре и не сможет уклониться от столкновения. Мы неожиданно на них обрушимся, не дав им опомниться, сразу же их прикончим, а потом понесемся вниз по реке. Прежде чем на берегу успеют что-либо предпринять, нам удастся, быть может, миновать линию заграждения и добраться до наших канонерок… Понял меня. Марс?
Марс вместо ответа обнажил кортик, сунул его за пояс рядом с револьвером и, осторожно отвязав лодку, взялся уже было за весло, чтобы с силой оттолкнуться от берега.
Но Джилберт в этот миг схватил его за руку.
Новое неожиданное обстоятельство заставило молодого офицера изменить свой план.
Над рекой поднимался густой предрассветный туман, словно легкими клочьями ваты заволакивая всю ее поверхность. Туман шел от устья, подгоняемый ветром с моря. Через четверть часа вся окрестность — и Джэксонвилл на левом берегу реки и прибрежная чаща деревьев на правом — все должно было исчезнуть под желтоватыми, непроницаемыми парами; их особый, характерный запах распространился уже по всей долине.
Явилась внезапно новая надежда на спасение. Зачем им рисковать, вступая в неравный бой? Не попытаться ли незаметно проскользнуть в тумане? Джилберт решил, что это наилучший» выход; вот почему он и остановил Марса, когда тот хотел было уже оттолкнуться от берега. Нет, нужно держаться поближе к берегу, осторожно и бесшумно плывя вдоль него и остерегаясь лодки, которая и сейчас уже еле видна, а вскоре и совсем исчезнет в тумане.
В это время между людьми на берегу и на лодке возобновился разговор:
— Эй вы там! Осторожнее! Видите, какой туман!
— Да. Мы поднимем якорь и станем поближе к берегу.
— Ладно! Только не теряйте связи с лодками заграждения. Если одна из них пройдет мимо вас — предупредите, что необходимо ездить по реке взад и вперед, покуда туман не рассеется.
— Будет сделано! Главное, сторожите хорошенько, чтобы негодяи не прошмыгнули как-нибудь мимо вас.
Эта необходимая предосторожность будет, конечно, осуществлена, и несколько лодок начнут крейсировать между обоими берегами реки. Джилберт это понимал, но не отказался от своего плана. Гичка, осторожно направляемая Марсом, вышла из-под навеса ветвей и тихо поплыла по реке.
Туман все густел, хотя его и пронизывал уже бледный предутренний свет. В нескольких ярдах ничего не было видно. Если только гичка не наткнется на стоящую на якоре лодку, у них много шансов проскользнуть незамеченными.
Действительно, им удалось благополучно проплыть мимо лодки, пока сидящие в ней люди подымали якорь; лязг якорной цепи указывал место, от которого нужно было держаться подальше.
Гичка проскользнула мимо, и Марс мог теперь уже приналечь на свое весло. Однако возникла новая трудность: плыть в нужном направлении, не выходя на середину реки. Следовало держаться поближе к правому берегу. Но Марс плыл в тумане, вел гичку наугад, руководясь лишь всплесками набегавшей на берег речной волны. Забрезжил рассвет, потом над густой пеленой тумана, окутавшей воды Сент-Джонса, все ярче и ярче стал разгораться утренний свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
