Даярам вспомнил слова гуру: «Ты сейчас вступаешь в нижний мир, где одной душевной силы, как бы она ни была велика, тебе будет недостаточно!» — и, благодарно улыбнувшись, опустил тяжелый пистолет в карман.
Пришел Анарендра с билетами. Друзья просидели за обеденным столом до вызова к самолету. И только когда они были уже в воздухе, Даярам решился задать Анарендре мучивший его вопрос: «Как надеются бомбейские приятели найти Тиллоттаму?»
— Она уже найдена! — хладнокровно отвечал Анарендра.
Глава седьмая
ЗВЕЗДНЫЙ ОГОНЬ
Тиллоттама стояла, опираясь плечом на увитый растениями столб крытой веранды, выходившей в сад. Склон холма, на котором находилась вилла, был огорожен каменным забором. За ним ряд похожих домов, дальше виднелись холмы с редкими деревьями, поблескивало гладкое шоссе до Бомбея и Океана. Сюда, на окраину курортного городка Лонавли, ее привез после съемок фильма продюсер Трейзиш. Случай на стене Говиндарха, когда она, повинуясь мгновенному импульсу, чуть не прыгнула в лапы тигра, озаботил американца. Он решил дать отдых своей звезде, развлечься сам и заодно провести кое-какие дела в Бомбее. После Кхаджурахо он не мог не видеть, что Тиллоттама изменилась, стала печальнее, тверже и с каждым днем отдалялась и от прежних привычек и от него, не оказывая прямого сопротивления. Эта презрительная пассивность приводила Трейзиша в бешенство.
И сейчас Трейзиш, тихо вошедший на веранду в мягких туфлях, украдкой разглядывал свою звезду, глубоко задумавшуюся и ничего не замечавшую вокруг.
Ее иссиня-черные волосы не были заплетены в косы, а по-европейски подняты вверх и скручены огромным пучком, казавшимся непосильно тяжелым для ее высоко открытой шеи.
Трейзиш смотрел на Тиллоттаму, сравнивая ее с новой знакомой — итальянкой Сандрой, и раздраженно спросил:
— Что с тобой? Ты больна? О чем ты думаешь все время?
Тиллоттама вздрогнула от неожиданности. Ей показалось, что в вопросах Трейзиша прозвучало участие.
С мольбой сложив ладони и склонив голову, она опустилась на колени.
— Отпусти меня, господин! Ты не раз говорил, что я принесла тебе гораздо больше денег, чем ты заплатил старому Сохрабу. Я не могу больше, я тоскую. Пока я на родной земле, я могу искать утраченную родину и, может быть, моих близких. Зачем тебе черная танцовщица? Я вижу, как ты засматриваешься на прекрасную итальянку, это женщина для тебя. Дай мне пойти своим путем, и я всегда буду помнить о тебе с благодарностью…
Трейзиш молчал.
Она подняла голову и увидела молчаливую усмешку в его глазах, которая сказала ей больше слов. Тиллоттама встала, Трейзиш достал сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Каким это своим путем? В публичный дом? Нет, ты слишком дорога для этого, — он недобро рассмеялся.
За стеной сада послышался веселый свист.
— Ну вот твои итальянские друзья! Беги к ним, девочка, и перестань думать о глупостях. Право, я не хочу тебе ничего дурного! Извинись за меня, я уеду сейчас и ночую в Бомбее.
— Тама, Тама! — звал звонкий голос.
— Я тебе уже говорил, Леа, что не надо звать ее Тамой. Оказывается, это слово означает «желание». Слишком интимно!
— Не ворчи, Чезаре, на тебя плохо действует жара! Девушка — само желание, и ни один стоящий мужчина не может этого отрицать.
— Отрицать не может, но нельзя кричать об этом на всю улицу!
— Где нет никого и ничего, кроме пустых особняков.
— Довольно препирательств, дети, — важно сказала Сандра, — вот идет Тиллоттама. Сейчас Чезаре начнет сгибаться, как фокусник, и стрелять уголком левого глаза. Как комичны мужчины перед красивыми женщинами!
— И главное, они сами этого не замечают, — добавила Леа.
— Довольно, женщины, мое терпение на исходе! — И Чезаре приветствовал Тиллоттаму на ужасном английском языке. Сандра, как всегда, пришла ему на помощь.
— Сегодня новая картина — венгерская, невесть как залетевшая сюда. Нас привлекло то, что артистка похожа на Леа. Пойдемте смотреть на Леа в кино?
Тиллоттама согласилась, и все четверо направились по заросшей жесткой травой улице к центру городка. Здесь Трейзиш не боялся бегства своей звезды и, доверяя итальянцам, иногда отпускал ее с ними. Тиллоттама, впрочем, не была уверена, что за кустами и в тени домов за ней не следует соглядатай, и не ошибалась.
— Если ты будешь в фильме целоваться с другими, то я этого не потерплю! — объявил Чезаре.
— Интересно, что ты сможешь сделать?
— Стрелять в экран!
— Из тюбика с краской?
Итальянцы засмеялись. Сандра перевела. Тиллоттама печально улыбнулась.
— Кстати, насчет тюбика с краской, — сказал Чезаре, — в следующую поездку в Бомбей я куплю настоящий кольт.
Какое-то у меня поганое чувство после наших приключений в Южной Африке. Точно вокруг копошится нечисть и только ждет случая, чтобы ты оступился. — Сандра обернулась к художнику.
— Знаете, Чезаре, и мне кажется, будто за нами подсматривают. Стало неприятно в этом тихом городке.
— Какие вы оба чувствительные, — рассмеялась Леа, — просто Чезаре стал капиталистом и боится, что его ограбят. Право, куда лучше было без денег. Никак я не ждала такой суммы от Каллегари, и представляете, что это далеко еще не все!
— Хорошо, я трушу бандитов, а Сандра? — нахмурился Чезаре.
— Сандра боится этого Трейзиша, босса Тиллоттамы. У нее вообще слабинка на демонических мужчин, вспомните турецкого профессора в Кейптауне! А Трейзиш как взглянет, так Сандра сразу берет сигарету или торопится присесть.
— У тебя невозможный язык, Леа, — рассмеялась Сандра, — но не отвлекайте меня от разговора с Тиллоттамой. Она почему-то всегда печальна. Вообще за ней видна тень, как была за нами в Африке, что-то обреченное. Или мне это кажется потому, что она так невозможно красива!
— По твоей теории о гибели красоты в столкновении с жизнью, — вставила Леа, — но, право же, она уступает тебе, ты слишком скромна, Сандра. Я убеждена, что она в европейском платье не имела бы вида. Как ты думаешь, Чезаре?
— 40-24-46 при росте 162 по нашему европейскому счету, или пять футов пять дюймов на американский лад, — уверенно заявил Чезаре.
— Вот видишь, мала!
— А вы поднаторели, Чезаре, — неприязненно сказала Сандра, — на службе в рекламном агентстве. Запахло прошедшими временами и духом Флайяно!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
