— Спасибо, до свиданья, — попрощался и Эркин.
Когда за ними закрылась дверь, сидевшая в углу Капитолина рассмеялась.
— Ты смотри, какого красавца захомутала! По струночке у неё ходит.
— Она и сама очень даже, — засмеялся Анатолий. — И весьма.
— Ну, кто там кого хомутал, пусть сами и разбираются, — покачала головой Королёва. — Ты, Толя, поаккуратнее. Индейцы шутки плохо понимают.
— А уж этот если двинет, — засмеялся Алексей, — так упадёшь и только на Страшном Суде и встанешь.
Посмеялись и вернулись к работе.
На улице Эркин и Женя перевели дыхание, переглянулись и отправились на поиски дома со странным прозвищем.
Как пройти на Цветочную улицу им объяснил первый же встречный. Идти вроде бы недалеко, но Цветочная там только начиналась и оказалась очень длинной. Снег всё сыпал и сыпал. Эркин взял Алису на руки и пошёл впереди, протаптывая для Жени тропинку. Её черевички, которым она так радовалась, хороши для алабамской зимы, а здесь… А на двадцатом доме Цветочная кончилась. Дальше высились заснеженные деревья, и между ними извивалась заносимая снегом тропинка. Эркин растерянно оглянулся на Женю.
— Надсмеялись над нами, да? — вырвалось у него.
— Подожди, сейчас спрошу.
Женя побежала к появившемуся из-за деревьев мужчине.
— Скажите, пожалуйста, где здесь Цветочная тридцать один?
— Это "беженский корабль", что ли?
— Ну да, — обрадовалась Женя.
— А по тропке не сворачивая, — махнул рукой мужчина, показывая на деревья. — А там за оврагом увидите. Он один такой.
— Спасибо большое.
Женя бегом вернулась к Эркину.
— Ну, пойдём. Эркин, что с тобой?
— Нет, — Эркин мотнул головой, сглотнул колючий, ставший вдруг в горле комок. — Ничего, я в порядке. Пошли.
За Оврагом… Дом за Оврагом… Зачем тут, в России, Овраг? Здесь же не было рабов, здесь всех хоронили в могилах, на кладбище, как говорили в поезде, да, на погосте. Зачем же Овраг?
Ветра среди деревьев совсем не чувствовалось. Алиса, удобно сидя на руках у Эркина, вертела головой, разглядывая белые деревья. У них даже кора была белой!
— Мама, Эрик! Они заколдованы, да?
— Нет, — засмеялась Женя. — Это берёзы.
Стволы сливались со снегом, и потому казалось, что очень много. И кончились они внезапно. А дальше… Дальше овраг, а за ним тоже белый большой дом, с шестиэтажной башней посередине, от которой расходились два трёхэтажных длинных крыла, так же заканчивающихся башнями.
— Как красиво, — вздохнула Женя. — В самом деле, похоже на корабль, правда?
Эркин недоверчиво кивнул. Красиво оно, конечно, и красиво, но как им через овраг перебраться? Тропинка тянулась по краю обрыва, и они пошли по ней. Шли долго, и дом словно поворачивался перед ними, будто и впрямь плыл. Наконец тропинка нырнула вниз. Эркин критически оглядел спуск и решил:
— Женя, ты подожди здесь, я быстро.
И стал спускаться, вернее, заскользил, взывая сапогами снег. Алиса восторженно завизжала.
Летом, видимо, по дну оврага протекал ручеёк. Из-под снега выступало несколько камней поперёк оврага. Эркин перешёл по ним: ему послышалось журчание под снегом, а промочить ноги совсем не хотелось. И стал подниматься по другому склону. Под снегом прощупывались то ли ступени, то ли камни, и выбрался он легко. Поставил Алису на землю.
— Стой здесь.
— Ты сейчас маму принесёшь? — уточнила Алиса и радостно закричала: — Мама! Сейчас тебя принесут!
Женя засмеялась, но тут же строго крикнула:
— Не говори на морозе, простудишься!
Эркин снова, уже уверенно, спустился в овраг, перешёл по камням, поднялся наверх, протаптывая разрушенные им при первом спуске снежные ступеньки. Женя думала, что он просто поможет ей: подаст руку, поддержит. А он и в самом деле взял её на руки и понёс. Алиса в полном восторге визжала, прыгая на месте, смеялась Женя, улыбался, лучась счастьем, Эркин. Смеялась и женщина, подошедшая к оврагу с той стороны. Тропинка узкая, и она ждала, пока Эркин поднимается со своей ношей. И, когда Эркин выбрался, поставил Женю на ноги, а она, всё ещё смеясь, поцеловала его и поправила ему сбившуюся ушанку, женщина сказала:
— Ну, счастья вам, совет да любовь.
— Спасибо, — улыбнулась ей Женя. — А вы из этого дома?
Ну да. Все мы тут корабельные, — она стала спускаться и уже снизу крикнула: — Идите, он у себя, в четвёртой.
— Комендант? — уточнила Женя.
— А кто ж ещё.
— Спасибо, — повторила Женя.
Эркин снова взял Алису на руки, оглянулся на Женю и пошёл по тропинке к дому. Двойная переправа разогрела его, а от одного сознания, что он нёс Женю и Женя не отстранялась, у него даже сил прибавилось. Он шёл, слышал за спиной шаги Жени, и белый дом вздымался перед ним всё выше и выше.
Тропинка кончилась. Разметённый снег, светло-серый асфальт вокруг дома. Разметавший снег дворник поздравил с приездом и сказал, что четвёртая квартира в первом подъезде, в крайней башне, это налево и вдоль дома до конца.
Эркин открыл тяжёлую дверь, придержал её, пропуская Женю, и тогда уже вошёл сам. Толстая дверь глухо из-за войлочной прокладки хлопнула за его спиной. Эркин поставил Алису на пол, и она сразу ухватила его и Женю за руки. Пол, выложенный в клетку чёрно-белой плиткой чист и немного влажен. Внутреннее крыльцо в пять ступенек, четыре двери и лестница наверх. Вот и четвёртый номер. Женя медленно подняла руку и нажала кнопку звонка.
— Входите, — донеслось из-за двери. — Открыто.
Эркин открыл дверь.
Маленький пустой холл и открытая дверь в другую комнату, похожую на обычную канцелярию. За столом напротив двери мужчина в военной форме без погон. Он что-то писал, как-то странно пригнувшись, и только, когда он выпрямился и жестом показал на стулья у стола, Эркин понял, что было странного. Мужчина однорукий.
— Здравствуйте, — сказала Женя. — Мы… Нам в Комитете сказали, что мы должны зайти к вам. — Мне звонили, — кивнул комендант. — Здравствуйте, садитесь.
Когда они сели, комендант достал из стола большую толстую книгу, на которой Женя успела прочитать наклейку. "Учёт фонда".
— Значит, четырёхкомнатную вам?
— Да, Леонид Алексеевич, — кивнула Женя.
Он быстро, внимательно посмотрел на неё, на Эркина, скользнул взглядом по стоявшей рядом с Эркином Алисе.
— Ну, что ж, как хотите. Надолго думаете к нам?
— Хочется навсегда, — тихо и очень спокойно сказал Эркин.
И снова внимательный взгляд.
— Не любишь кочевья?
Эркин повёл плечом.
— В кочевье дома нет.
— Из оседлых, значит, — кивнул комендант. — С роднёй не поладил? Или с вождём?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
