Дворце, обратил сей дворец чуть ли не в крепость, окруженную массою полицейских, точно так же, как и живя в Зимнем Дворце и потом на Фонтанке в доме министерства внутренних дел, где также был окружен массою всевозможных полицейских; и, конечно, если бы явились неожиданно рабочие, под предводительством Носаря, то они, пожалуй, и могли бы если не арестовать, то произвести большой переполох и скандал.
Как-то раз утром я встал и посмотрел во двор, вижу во дворе стоит взвод преображенцев и я удивился и спросил: что это такое? Тогда мне доложили, что был распущен слух, что Носарь хочет меня арестовать и поэтому полицией была вызвана из соседнего помещения часть Преображенского полка – взвод с офицером в мой двор, двор дома, где я жил.
Я, конечно, просил меня от этой охраны избавить. Солдаты ушли, а офицера, командовавшего этой частью, я пригласил завтракать. Вот, отец этого офицера затем был у меня и мне рассказал целый ряд произвольных действий, который допускал Курлов, будучи Минским губернатором.
Когда я покинул пост председателя, то, может быть, именно потому, что Курлов был уволен в мое министерство, он сейчас же был назначен Киевским губернатором. В Киеве он пробыл недолго и никакого следа во время своего управления не оставил, затем после убийства начальника тюремного ведомства Максимовича он был назначен министром Щегловитовым начальником главного тюремного управления.
Меня это не удивило, потому что по пословице – сапог сапогу пара, а по нравственному государственному облику, Щегловитов еще, пожалуй, похуже Курлова.
Курлов, как оказалось, приобрел особое благоволение союзов русского народа. Союзники и в настоящее время являются лицами благоприятными, а в то время они принимали чрезвычайно влиятельное участие в управлении государством, а потому и выдвинули Курлова сперва на пост начальника тюремного управления, а затем так его восхваляли, что он был назначен товарищем министра внутренних дел Столыпина по управлению полицией и сделался правой рукой Столыпина по управлению полицией. Выбор этот был сделан лично Его Величеством, по рекомендациям, которым Государь придавал большое значение.
Для того, чтобы Курлова назначить на этот пост, пришлось расстаться с Макаровым, нынешним министром внутренних дел, который, хотя и ничем особым не отличался, но тем не менеее уже привык более или менее к делам департамента полиции и представляет собою человека небольшого, в смысле способностей, таланта и знаний, но корректного, твердого и уравновешенного.
Чтобы освободить пост Курлову, Его Величество сделал государственного секретаря, барона Икскуль, членом Г. Совета, а Макарова сделал государственным секретарем и вместо него назначил Курлова.
Как мне известно, назначение Макарова государственным секретарем было для него весьма неприятно, и когда Его Величеству благоугодно было сказать Макарову, что Он его назначает на пост, как повышение, Макаров высказался, что он очень благодарен, но предпочел бы остаться на прежнем посту; но из дальнейшего разговора, он увидел, что Его Величество желает непременно, чтобы он освободил место и, конечно, он уже никаких возражений против этого не делал.
Курлов, таким образом, был сделан товарищем министра по делам полиции. Мне также известно, что за некоторое время до назначения Курлова, когда об этом ходили слухи, то Столыпинская партия, облыжно себя наименовавшая партией 17 октября, выражала как бы неудовольствие назначение Курлова, и Столыпин уверял, что он никогда на такое назначением Курлова не согласится, имея о Курлове самое дурное мнение. Но это, конечно, нисколько не мешало этому назначению состояться, ибо Столыпин, по принятой им линии поведения, имел в виду, главным образом, остаться на посту и пользоваться всеми благами, которые ему этот пост давал, а поэтому на словах делал препятствия, делал различные жесты, которые как бы означали, что он хочет покидать свой пост в случае того или другого обстоятельства, но все это оставалось пустыми словами и воздушными жестами.
В конце концов, он как маршал Мак-Магон мог сказать: J’y suis et j’y reste, но только прибавив следующие слова: et je m’en fiche.
Курлов кончил курс в одном из военных училищ, кажется, в Николаевском кавалерийском училище, затем сделался офицером и прошел военно-юридическую академию и, кажется, служил в пограничной страже. Потом вышел в отставку и поступил в министерство юстиции и оттуда добрался до поста Минского губернатора. Он человек несомненно не без способностей и, как я мог видеть впоследствии, человек лично храбрый и мужественный, а посему те сведения, которые я о нем имел, как о человеке трусливом, когда он был в Минске, не оправдались. Но он человек с весьма шаткими принципами и начиненный полной произвольностью, поэтому очень мало считался с законами и на каждом шагу произвольничал. Дел секретной полиции, конечно, он не знал и был любим всеми крайними монархическими партиями. С полною бесшабашностью тратил он секретные казенные деньги, которые выдаются в громадных цифрах на содержание секретной полиции под рубрикою – на расходы, известные Его Императорскому Величеству, в самой широкой степени, между прочим, и на свои нужды и удовольствия.
Нужно сказать, что в этом отношении ему подавал пример его прямой начальник Столыпин, который также казенные деньги тратил на жизнь и на такие предметы, которые никто из его предшественников на казенные средства не относил.
Курлов, сделавшись товарищем министра, приобрев власть и возможность тратить направо и налево казенные деньги, проявил свою неустойчивость в нравственных принципах, даже в семейной жизни.
Не будучи товарищем министра внутренних дел, он был женат на очень почтенной женщине, кажется, старше его годами, из купеческого звания и сравнительно очень богатой. После того как он прожил с нею десятки лет, сделавшись товарищем министра внутренних дел, ему понравилась молодая жена его адъютанта, а поэтому, долго не думая, он своей жене прописал отставку, после того как истратил ее все деньги, и женился на жене своего адъютанта. Пользуясь своею властью, а также милостивым расположением Его Величества, он легко сладил с двумя разводами: сам развелся со своей женой, развел жену своего адъютанта и сейчас же на ней женился. По вопросам о разводах лица царской фамилии пренебрегали правилами и обычаями, а сделать тоже самое Курлову и Бог простил.
Курлов, собственно, не зная и не понимая сущности организации секретной полиции, ее окончательно расстроил, и все дело окончилось катастрофой 1 сентября 1911 года в Киеве.
1 ноября открылась новая Г. Дума по новому выборному закону, изданному с полным нарушением конституции, данной 17 октября 1905 года, посредством государственного переворота.
Я уже говорил, что самый этот закон такого рода, что он давал в Г. Думе место только преимущественно сильным и послушным, а так как, кроме того, при выборе этой Думы был пущен в ход
