— Мы оставим того ужасного морского змея далеко позади, — с удовлетворением сказала Финн Диллону вечером, рассматривая свои ладони, покрасневшие и стертые в кровь от целого дня выбирания канатов.
— Надеюсь, — не очень уверенно ответил он. — У меня нет никакого желания поднимать меч против морского змея.
Финн озадаченно взглянула на него.
— Когда-то ты счел бы это захватывающим приключением, — сказала она, обнаружив, что слова даются ей с трудом. Этот широкоплечий мужчина с суровым лицом был так не похож на того Паршивого, которого она знала, что говорить с ним было труднее, чем с незнакомцем.
— Правда? — ответил Диллон, водя пальцем по замысловатой рукоятке меча, который всегда носил на боку. — Полагаю, что счел бы, когда был мальчишкой и в голове у меня было не больше мозгов, чем у только что вылупившегося цыпленка. Теперь я не такой.
Финн поколебалась, потом выпалила:
— Ох, Паршивый, должно быть, это было так ужасно, когда Йорга схватили и сожгли, а Антуанна, Эртера и Парлена убили прямо у тебя на глазах.
Он очень долго молчал, и Финн отошла, пожалев, что заговорила об этом. Потом он сказал:
— Не называй меня Паршивым, Финн. Паршивого давно уже нет.
Пытаясь свести все к шутке, Финн сказала:
— Конечно, ведь теперь ты Диллон Дерзкий, верно? Я все время забываю.
— Диллона Дерзкого тоже нет, — ответил он, и его руки погладили меч, как будто он был живым. — Теперь меня зовут Диллон со Счастливым Мечом.
Финн уставилась на него, чувствуя, как по коже поползли мурашки. Он ответил странной полуулыбкой.
— Это магический меч, Финн. Разве ты не знаешь? Помнишь, как я нашел его в тот день в Башне Двух Лун? Я тогда не знал, ничего о его характере. — Он с любовью погладил меч. — Он ненасытный, ненасытный до крови. Однажды вытащив, его нельзя вложить обратно в ножны, пока он не утолит свою жажду. И он пьет и пьет, и успокаивается лишь тогда, когда больше нет крови, когда все мертвы…
Джед тихонько заскулил и подполз поближе к хозяину, прижавшись жесткой пятнистой головой к руке Диллона. Тот не обратил на него никакого внимания.
— Его зовут Джойус, Финн. Джойус, Счастливый Меч. Он счастлив лишь тогда, когда убивает.
Финн не могла отвести взгляд, завороженная и потрясенная. Он улыбался, его руки поглаживали витую рукоятку меча, поглаживали, поглаживали, поглаживали. Он снова поднял глаза, и в них блестели слезы.
— Вот почему я страшусь битвы, Финн, Я больше никогда не хочу обнажать его, хотя он трепещет у меня под рукой, словно женщина. Он дрожит, чуя кровь. Он чувствует ужас битвы.
Рука Финн скользнула в карман, где спала эльфийская кошка, свернувшись клубочком на небольшом пакетике черного шелка. Ее пальцы погладили магический плащ, и кожу закололо и защипало.
— Наверное, в тот день мы не слишком мудро выбрали себе подарки, — сказала она.
Диллон горько засмеялся.
— Наверное, так оно и есть. По крайней мере, для меня. Ведь ты же выбрала боевой рог Мак-Рурахов, который вызвал духов твоего клана. Это хотя бы обернулось к лучшему, пусть даже в этот рог не будешь дуть каждый день.
Пальцы Финн заскользили по шелку туда-обратно, электрические разряды щекотали ей нервы. Она чуть было не призналась Диллону, что до сих пор носит в кармане плащ-невидимку, что ее иногда просто обуревает желание надеть его, даже не нуждаясь в магической защите. Она хотела рассказать, как холодно кажется в нем, снаружи и внутри, как одиноко, в каком отчуждении от всего остального мира. Если бы Диллон взглянул на нее и улыбнулся или отдал один из своих приказов, как раньше, Финн открылась бы ему. Но он снова принялся гладить свой меч с этой странной полуулыбкой на губах, и она ничего не сказала.
В тот день с мачты заметили морского змея, плывущего по их следу. Хотя все моряки облепили корму, они ничего не видели, и большинство из них расслабились, уверенные, что удалось уйти от опасности. Однако той же ночью выставили двойную вахту, а корабль продолжал идти на всех парусах, несмотря на кромешную тьму. Утром плывущего вдалеке змея увидели все, а к полудню корабль начало покачивать на огромных волнах, вызванных его движением. Финн снова забралась на мачту, чтобы лучше все разглядеть. Хотя раньше она уже видела чудище в подзорную трубу, его размер потряс ее. Змей был настолько огромным, что мог бы трижды обернуться вокруг корабля, в щепы расколов шпангоут в скользких объятиях своих колец. Если бы он поднялся над водой, то его голова оказалась бы выше брам-стеньги.
К концу дня корабль беспомощно барахтался в огромных волнах, перекатывавшихся через нос и хлопьями яростно кружащейся пены проносившихся по палубе. Рулевой привязался к штурвалу, а все матросы прицепили к поясам веревки на тот случай, если их смоет за борт. Все собрались на палубе, помогая удержать корабль на плаву и не дать ему перевернуться. Возникло очень странное ощущение: небо было ясным и синим, ветер теплым и постоянным, а корабль швыряло, точно подхваченный бурным потоком сухой лист. Финн упала на колени, не удержавшись на мокрых досках, и лишь то, что она от ужаса мертвой хваткой вцепилась в канат, позволило ей не упасть за борт. Не обращая внимания на боль в стертых до крови ладонях, она пробралась на полубак, где в своем кресле сидела Энит, промокшая до нитки, с прилипшими к голове волосами. Дайд, Джей и Эшлин привязались к фок-мачте, высоко поднимая свои музыкальные инструменты, чтобы их не попортило водой.
У Дайда в руках была видавшая виды старая гитара, вся обвязанная лентами, у Джея — виола с грифом, вырезанным в виде женщины с завязанными глазами, а у Эшлина — его деревянная флейта.
Капитан Тобиас и первый помощник, Эрвин Праведный, тоже находились на полубаке, сердито крича на Энит. Бранг жалась к Финн, ее бледное лицо было залито слезами, прокушенная губа кровоточила.
— Пой, ради Бога, пой же! — кричал капитан. — Ты что, хочешь, чтобы мы все погибли?
Финн слышала странный мелодичный свист, доносившийся со всех сторон все громче и громче, превращаясь в пронзительный визг, зловеще разносящийся вокруг. Потом морской змей внезапно вынырнул совсем рядом с кораблем, нависнув над ним и показав свое бледно-серебристое брюхо и золотисто-зеленую спину с пурпурными пятнами. На его шее, сидел фэйргийский воин с длинным и острым трезубцем в руке, а вокруг корабля на липких плечах конь-угрей мчались еще Фэйрги. Финн с ужасом смотрела, как перепончатая рука протянулась, нащупывая какую-нибудь веревку, чтобы взобраться на борт. Многие из этих веревок были привязаны к морякам, кричащим от страха. Они выхватили кинжалы и попытались отогнать морских обитателей, вооруженных страшными трезубцами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
