щедр со мной, но притворяться гордой недотрогой не время. Лучше сотрудничать с честным Марковым, чем с подлым Хрусталевским.
Нажав кнопку отправить, я взглянула на Рубин. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и, как только заметила мой пристальный взгляд, атаковала.
— Почему спец вышел из твоего кабинета таким…, — она обвела глазами всю меня, подбирая слово. — Взвинченным?
Я отложила телефон экраном вниз и отодвинула клавиатуру, чтобы дать себе минутку на ответ. Но ступня подруги уже отбивала непрерывную дробь, сбивая с мысли.
— Это не так уж и важно, Марина, — спокойно ответила я, не глядя на нее.
— Ты его послала? Он позвал тебя на свидание, а ты оскорбилась? Ты….
— Это не важно, — рявкнула я и дернулась к главному распорядителю. — Сейчас важны немного другие вещи, а ты продолжаешь приставать ко мне с прошлыми отношениями. Они кончены! Ясно?
— Но я думала, — растерянно произнесла Марина.
— Тебе не нужно думать об этом. Это касается только меня.
Звук не успел затихнуть в комнате, как я осознала, что наделала.
Я обидела её. Снова.
Снова защищала эмоциональные границы, не позволяя рассекретить собственные чувства. Конечно, мои эмоции на пределе, и я сомневалась, что смогла бы выдержать ещё один прессинг. Но при этом разве я в праве срываться на человека, который беспокоился обо мне.
Только потому что хотела закрыться ото всех в глухую броню.
— Ладно, — опустошенно ответила она.
Марина собрала раскиданные папки и молча вышла из кабинета. Я хотела окликнуть её, но передумала. Вместо этого я начала стучать по клавишам клавиатуры, изображая бурную деятельность. Но с её уходом я уронила голову лицом вниз на столешницу и утробно зарычала.
Мне хотелось спрятаться в самую глушь под плотное одеяло, чтобы никто не сумел найти. Но об этом можно начать мечтать только после полного расследования в агентстве, тщательной вычистке штата и смены партнера. Вот тогда и выберусь на отдых на какие-нибудь острова.
С боевым энтузиазмом я приступила к работе, но опять не надолго. В приемной вновь раздались крики и дикие вопли. Я услышала, как Женя верещала, что сегодня она никого ко мне не впустит. Но женский истошный голос ей яростно возразил.
— Эту сучку я увижу именно сегодня и сейчас. И ты меня не остановишь, дрянь, — хлесткий удар, после которого дверь в кабинет грохнулась о стену.
Теперь проем загораживал ещё менее ожидаемый гость. Похудевшая до изможденного состояния, с дотемна загорелой кожей и с безумными бегающими глазами Нинель Воровицкая появилась на пороге моего агентства. Она обежала взглядом кабинет, будто не могла остановиться, затем суетливо вошла, закрыла дверь на замок, перед этим грубо вытолкнув Женю, и обошла комнату по периметру.
Я внимательно следила за действиями жены бизнесмена, обдумывая вероятные причины встречи.
Тем временем она приблизилась ко мне, обошла гостевое кресло, села в него, закинула ногу на ногу, а затем порывисто поменяла их, словно возомнила себя актрисой эротического триллера. Нинель теребила старинный медальон на груди и жутко щерилась мне, не забывая зловеще похохатывать.
— Давно не виделись, Малахит, — надменно проговорила она, доставая тонкие французские сигареты. Она подожгла одну и претенциозно закурила, даже не думая просить пепельницу или что-нибудь подходящее для пепла. — У тебя красивое агентство, что говорит о твоем хорошем вкусе.
— Чего не скажешь о тебе, — я откинулась в кресле и въедливо осмотрела её.
Леопардовое платье с высоким вырезом, шиншилловый мех на плечах, черные чулки с поясом, на пальце большой брильянт в классической огранке и в мочках крупные золотые серьги-подвески. Вульгарно и в то же время пафосно, но самое главное безвкусно. Как и все её модели, которые она создавала и смела называть творением.
— Не груби мне, деточка, — Нинель скинула на ковролин пепел и нагло ухмыльнулась. — Ты не знаешь, кого записываешь себе во враги. Я та еще властная стерва, которая до сих пор хочет быть тебе другом. Но если достанешь, то с радостью стану врагом. Буду гнать тебя как пугливую бесполезную ослицу до тех пор, пока не наскучишь мне. Поняла?
— Не особо, — возразила я.
В ту же секунду глаза Нинель налились кровью, а её губы искривились в глумливом оскале, после чего она соскочила с кресла, чтобы опереться о мой стол и надвинуться на меня. Её пальцы продолжали держать сигарету кверху, но горячий пепел упал на край документа, опаливая и черня бумагу.
— Тебе лучше меня бояться, Малахит, — выплевывая слюну, произнесла она. — Я знаю твои слабости, а ты мои нет. Так что слушайся и повинуйся мне.
Нахмурившись, я встала, чтобы выравнять наши взгляды, и проверить кое-какую догадку. Мне не нравилось её вызывающее поведение, вместе со слишком широкими зрачками, переменчивым настроением и критической худобой.
Неужели она не только булимией баловалась, но и чем-то запрещенным и опасным.
— Ты меня совсем запутала. Может объяснишь по-нормальному, — спокойно проговорила я, наблюдая за её мимикой. — Чего ты хочешь?
— Хочу? — Мышцы её лица моментально расслабились, после чего она с мягкой улыбкой упала на кресло и затянулась почти полностью истлевшей сигаретой. — Сотрудничества. И ты на него согласишься. Знаешь почему?
Я с недоумением хмыкнула и равнодушно пожала плечами. Разве у меня есть точки давления? Да и способна ли она сделать что-то серьезное?
— Слушай только имена и мои идеи насчет этих людей, — довольно усмехнулась Нинель и ещё раз затянулась. — Агентство возьмёт на себя Анатолий и раздерет его на части. Потому что я дам ему нотариально заверенный, дарственный документ с твоей красивой подписью. Все твои девочки, о которых ты так беспокоишься, либо вылетят с волчьим билетом, либо станут работать сама знаешь кем. Денис Яров потеряет репутацию фотографа, потому что у меня есть показания одной модели, которую он изнасиловал. Матвей Марков рыба покрупнее, признаю, — она в последний раз затянулась, а затем затушила сигарету о мой рабочий стол. — Но неизвестно откуда найдутся свидетели того, как он обманул вкладчиков на строительство, а тем временем деньги с его счетов исчезнуть в никуда. Стафеев Никита сядет за мошенничество. Лев Бойм попадет в приют, где из него сделают отбивную. И не делай такие недоуменные глаза. Я знаю, что он твой биологический сын. А Глеб Алмазов, твоя школьная любовь останется без работы, потому что он когда-то нарушил условия конфиденциальности.
— Откуда? — В ужасе прошептала я и присела на край кресла. — Откуда ты знаешь?
— У меня свои источники, — улыбнулась она и встала. — Советую подумать до вечера. Позвони, когда примешь решение.
Нинель послала воздушный поцелуй, подмигнула мне и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Мне
