Четыре двенадцать. Или двенадцать четыре?
Он вздыхает.
— Разберемся.
Мы заходим в лифт, и Итан подпирает меня в углу. Роджер нажимает на кнопку, и когда кабина трогается, мой желудок переворачивается. Я хватаюсь за живот и стону.
— Черт. — Итан поднимает мой подбородок двумя сильными пальцами. Изучает мое лицо. — Дикси, твоя соседка по комнате, она в баре?
Я киваю.
Он обменивается взглядом с Роджером, и парень из службы безопасности нажимает на кнопку сорок пятого этажа. Я вопросительно смотрю на Итана, и он хмурится.
— Не стоит тебе оставаться одной.
— Я просто хочу поспать.
— Да, что ж, не хочу тебя расстраивать, Томми, но сон не придет, пока ты не выблюешь содержимое желудка.
Услышав слово «блевать», я сгибаюсь пополам.
— Стоп. Почему все движется?
Лифт пикает, и Роджер спешит вперед, чтобы открыть дверь гостиничного номера, пока Итан тащит меня по коридору и вводит в шикарный люкс. Меня ведут прямо в ванную, где опускают на пол возле унитаза. Итан складывает рядом со мной два пушистых белых полотенца и велит мне лечь.
Я так и делаю, удивляясь тому, как хорошо ощущается холодная плитка на моих голых руках и ногах. Когда сосредотачиваюсь на основании унитаза, потолок перестает вращаться. Мой желудок чувствует себя немного лучше. Если я буду лежать спокойно, то, возможно, боль в животе пройдет.
ИТАН
— Это поможет вам пережить ночь. — Роджер протягивает мне сумку из магазина подарков, наполненную припасами.
— Спасибо, чувак. — Я направляюсь в ванную, чтобы организовать сортировку.
Тейлор не переставала смотреть на унитаз с тех пор, как легла, но ее ноги были беспокойными, и мое чутье подсказывает мне, что содержимое ее желудка готовится к эвакуации.
Роджер следует за мной в ванную.
— Томми, как ты себя чувствуешь?
Она стонет и качает головой.
— Может, позвонить ее отцу? — бормочет он.
— Нет! — Она медленно садится и хлопает ладонью по полу, как будто это заставит плитку оставаться неподвижной. — Не надо. Со мной все будет в порядке. Правда, Итан?
Я поворачиваюсь от коробки «Алка-зельтцера» и… Черт, кожа девушки приобретает тошнотворный оттенок зеленого.
— Конечно.
Она издает рвотный звук и хватается за живот.
— Ты останешься на шоу? — спрашиваю я Роджера и смачиваю мочалку холодной водой.
— Ты можешь остановить стены, пожалуйста? — Она наклоняется над унитазом, упершись предплечьями в сиденье.
— Я займусь этим.
— Чертовы музыканты. — Она сплевывает. Снова плюет.
Лицо Роджера бледнеет.
— Позвони мне, если я тебе понадоблюсь, — говорит он, выходя.
— Слабак!
Единственный ответ, который он мне дает — это закрытие двери моего номера.
Я беру мочалку и сажусь на корточки рядом с Тейлор, выглядящей ужасно с ниточкой слюны, свисающей с ее нижней губы.
— Эй, красотка. Готова вывести это дерьмо из своего тела?
— Да. — Она снова сплевывает и кладет голову на предплечье. — Я умру?
Я откидываю ее волосы с лица и заправляю их за ухо.
— Нет, но ты будешь жалеть об этом.
Она стонет в унитаз.
— Возможно, ты захочешь уйти.
— И пропустить веселье?
— Я серьезно. Я собираюсь… — Первая выворачивающая наизнанку волна поражает ее, как электрический разряд.
Я вскакиваю на ноги, обхожу девушку сзади и собираю ее волосы за шею.
— Вот так, выкладывай все.
Как по команде, ее спина выгибается, и ее сильно рвет. Я спускаю воду в унитазе после каждой волны, и она сплевывает в бурлящую воду.
После дюжины рвотных спазмов конвульсии ее желудка замедляются. Я протягиваю ей холодную мочалку для лица. Она вытирает ею рот и смотрит на меня слезящимися, налитыми кровью глазами.
— Почему ты так добр ко мне?
— Может быть, я не такой эгоистичный засранец, как ты думаешь? — Я бросаю старую мочалку на пол и беру другую, чтобы вытереть легкие капельки пота на ее лбу. Даже налитые кровью ее серые глаза, узкий нос и лицо в форме сердца — произведение искусства.
Как тряпичная кукла, девушка прислоняется спиной к ближайшей стене.
— Если так выглядит пьянство, то какого черта кто-то становиться зависимым от него?
— Первый раз, да? — Не знаю почему, но это меня удивляет. Тейлор немного жестковата. Я предположил, что она уже пробовала выпивку тайком.
Она кивает головой, которая, кажется чертовски тяжелой.
Я придвигаюсь к ней и скрещиваю ноги в лодыжках, чтобы устроиться на ночь, которая обещает быть долгой.
— Обычно все не так плохо, когда знаешь свой предел. Сколько коктейлей ты сегодня выпила?
Девушка кривится, как будто я спросил ее, сколько мокрых собачьих экскрементов она хотела бы съесть.
— Только один, но думаю, что в нем было две рюмки… О, боже. — Она хватается за живот. — Я не могу об этом говорить.
— Ты выпила гораздо больше двух рюмок. Напиток, который ты пила, когда я пришел, был наполовину с ромом…
Она бросается к унитазу и ее рвет воздухом.
— Не может быть… — Она говорит между позывами. — Пол… дал мне…
Конечно, этот ублюдок-Пол поил ее выпивкой, не обращая ни малейшего внимания на ее переносимость. Если бы я не знал лучше, то сказал бы, что этот сукин сын пытался напоить ее до потери сознания.
— Я хочу пить.
Я беру бутылку воды и откупориваю крышку.
— Вот, но только маленькими глотками.
Она делает глоток, потом еще один, пытается сделать еще один, но я отнимаю бутылку от ее губ.
— Тебя снова стошнит.
Томми прислоняется спиной к стене.
— Вкус такой приятный.
— Щелочная вода. Отлично помогает при похмелье. — Закручиваю крышку на бутылке, проверяю время и говорю себе, что если ее снова не стошнит, то дам ей еще глоток через несколько минут. — Значит, Пол подмешивал тебе в колу…
— Мы можем не говорить об этом? — говорит она, смотря на меня слезящимися глазами. — Поговорим
