— Он попросил о встрече, — закусываю губу.
— И ты до сих пор не там? — спрашивают в один голос полукриком.
— Я думала отказаться. Устала, если честно. Он не может управлять моей жизнью. А выходит так, что я от него завишу. Это состояние меня угнетает очень сильно. Я перестаю быть собой. И если это любовь, то она какая-то, откровенно говоря, дерьмовая. Стас устраивает жизнь, а я подстраиваюсь. Что за бред?
— Ну, вообще-то, ты в чем-то права, но, Ир, не в защиту ему или противовес тебе, — начинает Таня. — Ситуация у вас, скажем так, нестандартная. То папа, то мама, то еще кто-то лезет к вам. В любом случае ты ничего не потеряешь, если сходишь туда и узнаешь, что по чем.
— Мы ставили точку, — стону в голос.
— Жизнь меняется. Тогда он тебе сказал, что он уходит. Сейчас он сказал, что все пошло в задницу.
— Я не могу позволять ему и дальше играть своей жизнью. Почему он решает? Почему он говорит?
— Именно поэтому ты поедешь туда. Выслушаешь. И если условия тебе не понравятся, ты пошлешь его в этот раз надолго и далеко. Нет, лучше навсегда. Я подскажу, где это находится.
— Говоришь как на работе, Тань.
— Ну я все-таки отличный специалист.
— Вы правы. Если честно, это становится уже каким-то образом жизни. Достало.
— Согласны.
— Во сколько и где вы встречаетесь?
— Часов в шесть. На Солнечной есть одна кафешка. Мы там пару раз были. Один из которых по работе. В другой встретились случайно.
— Как мило.
— Такие места потом, когда все заканчивается, сравнимы с фильмами ужасов, — фыркает Таня.
— Согласна.
Пока я собираюсь, мы с девчонками еще болтаем. А после, распрощавшись, я отключаюсь с клятвенным обещанием все рассказать.
Выбегаю из квартиры, и пока закрываю ее, ко мне присоединяется соседка.
— Ой, Ирочка. Как дела?
— Здравствуйте, Валентина Ивановна. Все хорошо, спасибо.
Останавливаемся обе напротив лифта и ждем его прибытия.
— Ты позвонила? — чуть склонившись ко мне, спрашивает, а я и не понимаю сразу, о чем она.
— Что?
— Ну той даме. Ты позвонила? — снова будто шепчет секрет.
— О боже… Да, я позвонила.
— Хорошо, — кивает сама себе. — А кто она?
— Валентина Ивановна, эта женщина просто знакомая. По работе, — говорю с нажимом, чтобы не стать объектом сплетен.
— Поняла. Просто интересно было, — сначала мне кажется, что она успокоилась и утолила свое любопытство, но потом женщина начинает говорить вновь: — Ой, а у нас тут Заречные из соседнего подъезда разводятся, представляешь? — и начинается поток ненужной мне информации, который я терплю всю дорогу вниз, пожалев, что не пошла по лестнице.
Я узнала за эти две-три минуты, кто женится, кто успел развестись, кто кому изменяет и даже кто скоро родит.
Жуть.
А заканчивает она советами по обману в сети и по телефону.
— Спасибо, что проинформировали. До свидания.
— Будь аккуратна. Эти мошенники…
— Спасибо.
Быстро сбегаю на остановку, обрадовавшись, что соседке в другую сторону на почту.
По дороге, кусая внутреннюю сторону щеки, я не могу отделаться от мысли, что боюсь этого разговора.
А еще то, что меня страшит положительный исход. Ведь я так сильно пыталась ненавидеть и расстаться, что так просто начать доверять и безоговорочно верить не смогу.
Я вообще запуталась на данный момент, и во всем виноват он.
Вылезаю на нужной остановке и иду в сторону кафе.
Дорогу в одном из переходов перерыли, и мне приходится обходить и увеличивать расстояние до кафе через двор соседней пятиэтажки.
Сворачиваю за угол и слышу позади шаги, а после меня окликают.
Судорожно разворачиваюсь, чтобы понять, кто это и как близко он, и попадаю в руки другому мужчине, который вышел спереди внезапно.
Звуки сливаются в один крик. Это мой крик. А затем меня толкают в какую-то машину. Не знаю, что прижимают к моему рту, но перед глазами начинает темнеть. И последнее, о чем я думаю, так это о том, что я вновь совершила ошибку.
