вновь звучит, как обычно. И даже кашель его не особо коверкает. Ничего не понимаю. Она реально, что ли, вирус подхватила?
- Вот больная, - кривит толстые губы Глеб Юрьевич и с брюзгливым смешком сообщает мне: - Она у тебя по ходу не только корону словила на старости лет, но и маразм. Веревку привязала, гы-ы... Лады, - резко обрывает он себя и задирает голову наверх. - Чë у вас там, чердак? Ниче не свалится сверху, надеюсь?
- Бабушка там только травы сушит иногда... - осторожно отвечаю я.
Мои слова вызывают у пузана новый приступ веселья.
- Видать, хорошая у твоей бабки трава! Забористая! - и, не прекращая ухмыляться, он с силой дергает за лохматый конец веревки.
Глава 34. Большие вопросы к бабушке
Внутренняя щеколда громко лязгает, и дверь с легким скрипом действительно приоткрывается. Мужчины так заинтересованно смотрят на замок, что даже не замечают, как при этом одновременно откидывается и чердачный люк. Зато я это отлично вижу и предусмотрительно делаю шаг в сторону - плавно и незаметно, несмотря на болезненно ноющую лодыжку.
Ш-ш-ш ...
Как я и предполагала, из чердака с тихим шелестом выскальзывает желтоватый лист газеты. И его сопровождает обильное облако какой-то красноватой пыли.
Догадка о ее составе приходит ко мне мгновенно, в одну секунду. Я даже не успеваю осмыслить ее толком, а уже крепко зажмуриваюсь. Потом задерживаю дыхание и пячусь, пячусь, пячусь...
... пока впереди не раздается взрыв чудовищной ругани. И кашля. И чихания.
Кажется, теперь я знаю, куда делся весь жмых от любимого бабушкиного перца после готовки самодельного антиманьячного спрея. Она его попросту перемолола и оставила на чердаке сушиться.
Перцовая пыль оседает не меньше минуты.
Я пережидаю это время в сторонке, съежившись и спрятав нос в воротнике своего серого плащика. А когда шум и ругань чуть стихают, осмеливаюсь взглянуть на пострадавших.
Свет вечернего фонаря над крыльцом прекрасно озаряет перекошенные багровые рожи и слезящиеся глаза мужиков. У обоих из носа нещадно течет, а в устремленных на меня взглядах - неприкрытая угроза.
- Я же предупреждала, что бабуля там травы свои сушит, - неловко пожимаю плечами. - Задели, наверное, случайно...
Злобно сопящий Глеб Юрьевич в два шага настигает меня и, схватив за шиворот, бесцеремонно вталкивает в гостиную. Потом звучно харкает прямо на пол и рявкает через плечо:
- Суса, ты че, уснул? Иди бабку шмонать...
Его приказ заглушает отрывистый громкий кашель из спальни - настолько затяжной и сипло-завывающий, что даже просто слышать его жутко. Как будто в хрипящую бабу Реву вселился инопланетный «чужой» из американского ужастика и разрывает ей легкие. Треш какой-то, аж гусиная кожа от такого надсадного звука.
Я обеспокоенно дергаюсь.
- Баб Рев, ты как там?
- Кх-х-хэх... ох, плохо! Помираю совсем, как бы тебя не заразить... - откликается она снова странно исковерканным, чужим голосом. - Ты тоже масочку на всякий пожарный надень, а то не приведи Господь... сляжешь..! А хто это там у нас... гости, кх-х-х..?
- Да, бабуль...
Дверь спальни открыта настежь. Там царит полумрак, но его рассеивает свет из кухни от яркой люминесцентной лампы. И фигура бабы Ревы неясно просматривается на кровати под толстым пуховым одеялом.
Она настолько сильно натянула его на себя, что из-под верхнего края можно только разглядеть бледное пятно медицинской маски на лице. На голову бабушка зачем-то низко намотала свой хлопчатобумажный цветастый платок, в котором обычно копается на грядках.
Сусаев брезгливо вслушивается в ее кашель и морщится.
- У меня маски нет с собой... а вдруг она реально заразная, Глеб Юрьевич? Не хватало только «корону» подцепить, когда столько дел нерешенных. Это ж не шутки!
- Так и знал, что ты зассышь.
- Я разумный человек, и лишние проблемы мне не нужны. Как и вам, - трусовато огрызается Сусаев. А затем, подумав, выкрикивает в темный проем спальни: - Эй... как вас там, женщина...! Где ваша сумка? Мы за флешкой своей пришли! Подставной сюрприз от Ульяны... помните такую?
- От кого-кого сюрприз..? От обезьяны..? - слабо сипит голос из спальни, в очередной раз шокируя меня вернувшейся схожестью с нормальным басом бабы Ревы. - Я в зоопарке давно не бывала, путаете вы чегой-то..!
- Глухая карга... нет! Сюрприз от Ульяны! - разозлившись, Сусаев выкрикивает это погромче и добавляет: - Она вам подкинула чужие файлы на флешке!
- Кх-х... да что ты такое лопочешь там, чудик... Подкинула мне чужие орешки? Обезьяна? Ты белены объелся, что ли...? Кх-хэ-кхээээ... - кашляет бабушка и недовольно требует: - Мариша, поднеси стакан воды мне - пить шибко хочется, кх-х-х... и таблеточки мои из сумки тут на подушке достань!
При виде страдальческого выражения сусаевской рожи меня начинает разбирать истерический смех. Я с силой прикусываю губу и вопросительно демонстрирую связанные руки своим похитителям.
Те пару секунд тупо смотрят на них воспаленными глазами, а потом пузан говорит:
- А точняк! Топай давай за сумкой и тащи ее сюда. Наверняка флешка там, вот братан обрадуется. Должен мне будет.
- Но-о... Глеб Юрьевич! - живо возражает встревожившийся Сусаев. - Вообще-то задача вернуть флешку поставлена передо мной как условие реабилитации и...
- Потом разберемся, - лениво отмахивается пузан и кивает мне. - Давай пошевеливайся.
- А вода бабуле? - сдержанно напоминаю я. - И руки надо развязать...
- Обойдетесь обе. Пальчики-то у тебя за спиной шевелятся? Шевелятся. Вот и пользуйся ими, - ухмыляется он. - Развивай моторику!
Он придает мне ускорения неприятным сильным тычком в копчик. Вот сволочь!
Приходится хромать изо всех сил, чтобы не упасть и погасить навязанный импульс ходьбы. И при этом умудриться не перегрузить больную лодыжку. На висках аж пот выступает от чрезмерного напряжения.
В темное пространство спальни я буквально вваливаюсь, а к кровати тащусь помедленней, глядя себе под ноги. Баба Рева наблюдает за мной молча, и я не понимаю, что она задумала. А ее внезапная «болезнь» вообще с толку сбивает.
Надеюсь, успею с ней пошептаться, пока есть возможность...
Неловко присев на краешек пышной перины, тяжело вздыхаю:
- Бабуль.
