Несмотря на сварливый тон, Стессель был доволен, и, прищурив глаза, с интересом наблюдал за идущими по пыльной дороге вытянутыми ротными колоннами. Одна из них была особенно видна — гимнастерки у солдат еще не были перекрашены и белые пятна хорошо рассматривались даже с почтительного расстояния.
— Как и форма, Анатоль — видишь, ее еще не выкрасили! В глаза бросается — всю роту хорошо видно!
— Наказать надобно, тогда только поторопятся, — тут же отозвался Стессель, истолковав все на свой лад. И добавил со вздохом:
— Делаем все, что можем сами, никакой помощи от Куропаткина нет. И вообще я не понимаю — он воевать будет, или «золотой мост» японцам выстраивать только мастак?!
— Будет, но по старинке, оттого потери у него в дивизиях будут страшные! Мы себе такого позволить никак не можем — людской ресурс у нас крайне ограничен, нужно каждого солдата ценить, ибо как отрежут от Лаояна, то пополнений не будет.
— Можно подумать, что сейчас они есть, — Стессель выругался в три загиба, что случалось только в минуты сильного раздражения. Действительно — вплоть до недавнего времени по железной дороге беспрерывно поступало пополнение, причем после специального отбора — самые молодые возраста «запасных», недавно отслуживших, а потому ничего не забывших, муштрованных, еще здоровых и крепких парней, не дотягивающих до тридцатилетнего рубежа несколько лет.
Потому, наверное, Порт-Артур так долго продержался в осаде — молодым ведь проще переносить тяготы, чем пожилым людям.
В мае поступающий контингент кардинально изменился — теперь степенные бородачи с сединой в головах стали нормой. Они давно забыли о воинской службе, на трехлинейку смотрели выпученными глазами, ведь в свое время они служили с берданками. Вливать таких запасных в кадровые полки было безумием, так как боеспособность батальонов резко снизится, да и скорость на маршах значительно уменьшится. А говорить о наступательном порыве вообще не приходится — хорошо еще, если в обороне будут устойчивы, не дрогнут, и не побегут в первом же бою.
Пришлось прибегнуть к кардинальным мерам и резко ускорить переход к новой штатной структуре, убедив Стесселя перейти на «тройчатку» в подразделениях, и убрав из дивизии один полк. Все просто — в каждом батальоне, а их в Восточно-Сибирских стрелковых полках по три, а не четыре как в пехотных дивизиях, в четвертую роту переводились все «старые» и немощные солдаты. И она выводилась за штаты. Зато в батальон добавлялась пока еще внештатная команда из полудюжины митральез конструкции штабс-капитана Шметилло с двумя траншейными пушками.
Охотничья команда каждого стрелкового полка удваивалась, в нее отбирали самых сметливых солдат и охотников, и тем самым она доводилась до штатов полнокровной роты. Которые в свою очередь, оставив при полку четвертые взводы, сводились в егерские батальоны трех ротного состава, которые усиливались нормальными пулеметами и двумя десантными пушками, переданными с кораблей. Именно на них делал ставку Фок — на маньчжурских сопках легкая пехота, вооруженная фактически горными пушками и станковыми пулеметами могла доставить японцам массу неприятностей, а в борьбе за перевалы и тропы была настоятельно необходима.
Да и сами стрелковые полки получили значительное усиление, несмотря на некоторое сокращение штатов. В распоряжение командиров поступила полковая артиллерия — батарея из четырех старых 87 мм пушек, имеющая из боеприпасов не только шрапнель, но и гранату. А также пулеметную команду из четырех «максимов», на станках «полозьях» или треногах — причем к ним, как к пушкам, срочно изготавливали железные щиты, что должно было значительно снизить потери расчетов от осколков и пуль.
— Убедил ты меня, что и говорить. Теперь сам увидел, что твои предложения нужно внедрять…
— Лучше, Анатоль, нам про них промолчать до поры до времени. А как налицо будет позитивный результат, то через наместника и самим доложить о том наверх. И эти наши с тобой заслуги Куропаткин не присвоит себе — у него самого рыло в пуху будет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нельзя так, Саша, о командующем то. Хотя ты прав, конечно, такой бездарности армию доверять нельзя, людей погубит!
Стессель поморщился, но деланно, так, для вида и порядка больше, все же нельзя генералов «облаивать». Теперь о былом своем покровителе он высказывался нелицеприятно, косился на белый крестик Фока, который держался на шейной ленте, и завистливо вздыхал — когда еще золотое оружие с бриллиантами из столицы придет.
— А то, что батальоны стали чуть меньше, то во благо. Да и как смотреть то — в каждой роте по полсотни китайцев будет носильщиками и нестроевыми, есть теперь, кому раненых в бою носить и солдат на это не отвлекать. И учти, Анатоль — этих китайцев, как языку обучатся, а это будет быстро, можно смело в строй ставить — драться будут не за страх, на совесть — японцы их в плен брать не станут, живьем шкуру спустят!
— Уже матерятся как сапожники — собственными ушами слышал. Чему бы доброму научили, а то брани похабной!
— Зато государю верноподданные будут в здешней области, а прочих ты потихоньку выселишь. Так что ругань верной приметой будет — то наш китаез, а тот не наш — вот так и принимать будем.
— Ладно, пусть лаются, если для дела нужно, — рассмеялся Стессель. — И воюют пусть — хоть нашим солдатам жизни сберегут, а храбрых я крестами сам награждать стану. Зато потерь среди стрелков меньше будет. Хотя и батальоны поменьше выйдут.
— Зато огневая мощь не в пример усилилась!
Усмехнулся Фок. И перечислил старательно то, что проделано за горячие майские дни, и стоило ему немало трудов. И это при полной поддержке Стесселя и наместника, той самой, без которой все реформы так бы и застыли в первоначальном виде.
— Сам посуди — было 48 рот в четырех полках, стало тридцать в трех и егерском батальоне. И пусть трехдюймовок две дюжины, но те же шесть батарей остались, правда, ополовиненных. Но зато еще двенадцать 87 мм пушек, две десантных и восемнадцать 37 мм орудий на дивизию. Да к ним полсотни картечниц и полтора десятка пулеметов. Да японцы кровью у нас умоются! И дивизий у нас уже не две, а три, а еще девять крепостных батальонов из четвертых рот сформировать нужно. Тогда в поле можно будет и 7-ю дивизию вывести, если нужда припрет.
— Ты еще забыл дивизионы из полевых девяти фунтовых пушек и 152 мм мортир. Сам ведь настоял применить их в сражении.
— Нет, не забыл, только у мортир дальность стрельбы совсем маленькая, хотя граната мощная. Их только за пригорки ставить нужно, чтобы поражение огнем внезапно происходило. Без тяжелой полевой артиллерии никак не обойтись — особенно если противник окопаться успел.
Фок замолчал, все это время они верхом ехали в Цзиньчжоу, занятый подходившими полками 4-й дивизии. Солдаты в цветах хаки заполонили город, однако китайской население не пряталось — взирало с почтением на русских солдат с винтовками, ранцами и шинельными скатками, что терпеливо ожидали команду на погрузку в эшелоны, да смолили самокрутки — белый табачный дым поднимался над головами.
— Армии нужны современные тяжелые орудия — хотя бы по дивизиону на корпус. А то, что мы на «тройчатку» перешли, то правильно — дивизии гораздо подвижнее стали, без громоздких обозов. А бригадное разделение не пользу приносило, а только все запутывало до крайности — ради лишних генеральских должностей придумано такое разделение. И пулеметы очень нужны, хотя бы «мадсены» — надеюсь, в Петербурге прислушаются к доводам, и поймут что сила дивизии в огневой мощи, а не в наполненности плохо обученным контингентом.
Действительно, в 1-ю мировую войну, а Турция и до нее, многие воюющие страны перешли на «тройчатку». А в России только отказались от бригадного деления и перевели полки на уменьшенные на один батальон штаты — с трудом решившись на половинчатые меры. Только после чудовищных потерь, понесенных в сражениях, генералы сообразили, что фронт нужно насыщать пушками и пулеметами, везти эшелонами боеприпасы. А не бросать на убой массы солдат, используя их как «пушечное мясо». Все же русская дивизия из 16 батальонов, насчитывавшая 64 роты и 4 охотничьих команды по численности значительно превосходила, почти в полтора раза, германскую дивизию с ее 48-ю ротами, число которых потом уменьшилось до 36-ти. Зато на 48 русских трехдюймовок немцы имели 72 ствола. И что самое скверное — 18 из которых были 105 мм гаубицами. А вот про мощь пулеметного огня многие сейчас еще не догадывались…
