В нескольких случаях для проведения операции правительству США пришлось принимать решения на самом высоком уровне. Американские спутники-шпионы целый месяц помогали следить за заложниками – начиная с 31 мая и кончая моментом освобождения Ингрид Бетанкур в среду…»
«Как сообщили власти Колумбии и США, колумбийцы установили следящую видеоаппаратуру, предоставленную им США, которая способна управляться дистанционно, снимать увеличенные изображения, делать панорамные кадры русла рек – единственных транспортных артерией, проложенных через непроходимые леса.»
«Американские самолеты-разведчики засекли переговоры по радио и спутниковой связи, которые вели повстанцы, и использовали специальное оборудование, позволяющее видеть сквозь густую листву сельвы».
«“Человек из ФАРК, который пошел на сотрудничество с властями, получит значительную сумму в качестве вознаграждения – около ста миллионов долларов”, – заявил главнокомандующий колумбийской армии».
Как передало в среду 1 июля лондонское BBC, пресс-секретарь Дворца Нариньо (в котором располагается правительство Колумбии) Сесар Маурисио Веласкес заявил, что представители Франции и Швейцарии встречались с командующим Революционными вооруженными силами Колумбии (РВСК) Альфонсо Кано.
По сообщению BBC, это был первый контакт с международными представителями, на который дал согласие новый руководитель ФАРК после смерти Мануэля Маруланды. Из Боготы было передано ложное сообщение о встрече двух европейских эмиссаров с Кано.
По свидетельству его отца, покойный лидер РВСК родился 12 мая 1932 года. Либерально настроенный крестьянин бедного происхождения, сторонник Гайтана [28], он начал вооруженную борьбу 60 лет назад. Он стал партизаном еще раньше, чем мы, – в ответ на убийства крестьян, совершавшиеся олигархией. Коммунистическая партия, куда он вступил позже, как все коммунистические партии Латинской Америки, находилась под влиянием Коммунистической партии Советского Союза, а не Кубы. Они были солидарны с нашей Революцией, но не подчинялись ей. Именно наркоторговцы, а не ФАРК развязали террор в этой братской стране, борясь за рынок Соединенных Штатов. Они устраивали мощные взрывы и взрывали грузовики, начиненные пластидом, – эти взрывы разрушили массу зданий и унесли бессчетное количество жизней.
Коммунистическая партия Колумбии никогда не ставила целью приход к власти вооруженным путем. Партизаны выступали в качестве сил сопротивления, а не орудия завоевания власти, как это было на Кубе. В 1993 году на восьмой конференции ФАРК было решено порвать с Коммунистической партией. Руководитель ФАРК Мануэль Маруланда взял на себя руководство партизанскими отрядами этой партии. Эти отряды всегда отличались сектантской закрытостью, а также жесткими методами командования.
Маруланда, обладавший большим природным умом и способностями руководителя, в детстве не имел возможности получить образование. Говорят, что он смог проучиться только до пятого класса школы. В его планах была долгая, продолжительная борьба, хотя я не разделял эту точку зрения. Мне ни разу не представилась возможность обменяться с ним мнениями.
Постепенно число бойцов ФАРК стало значительным – оно превысило десять тысяч. Многие из них родились в ходе самой войны и не знали ничего другого, кроме вооруженного сопротивления. В этой борьбе с ФАРК соперничали другие левые организации. В тому времени территория Колумбии уже превратилась в самый крупный источник кокаина в мире. В стране распространились насилие, похищения людей, поборы и требования со стороны производителей наркотиков. Военизированные формирования, вооруженные колумбийской олигархией, пополнялись отставными военными, которых демобилизовали без гарантии получения работы. Их действия создали в Колумбии настолько сложную ситуацию, что выход оставался только один – заключение мира, труднодостижимого, как многие другие цели человечества. Тридцать лет такой вариант отстаивала для этой страны Куба. В то время как кубинские журналисты обсуждали на своем VIII съезде новые информационные технологии, принципы и этику социальных коммуникаций, я размышлял над колумбийскими событиями.
Я выразился в пользу мира в Колумбии со всей ясностью, однако мы при этом выступаем против иностранной военной интервенции и той политики силы, которую США намереваются навязать любыми средствами и любой ценой этой многострадальной и трудолюбивой стране.
Я энергично и открыто критиковал похищения людей и содержание пленников в жестоких условиях сельвы. Однако я не предлагаю никому складывать оружие, поскольку все те, кто в последние полвека сложили оружие, так до мира и не дожили. Все, что я хотел бы предложить партизанам ФАРК, – чтобы они любым способом заявили Международному Красному Кресту о своей готовности освободить без всяких условий находящихся в их руках пленников. Я не претендую на то, чтобы меня послушались, – я просто выполняю долг и выражаю то, что думаю. Любые другие действия с моей стороны были бы поощрением вероломства и предательства. Никогда я не стану поддерживать тот Pax Romana, который империя стремится установить в Латинской Америке.
5 июля 2008 года 20 ч. 12 мин.
Отдых
(Взято с сайта Cubadebate)
Вчера, во вторник, у меня накопилась масса сообщений о встрече лидеров индустриально развитых держав в Японии. Этот материал я рассмотрю потом, если он не устареет. А сейчас я решил отдохнуть и встретиться с Габо [29]и его женой Мерседес Барча, которые пробудут на Кубе до 11-го числа. Как мне хотелось побеседовать с ними, чтобы восстановить в памяти почти 50 лет искренней дружбы!
Наше информационное агентство, созданное по предложению Че, вскоре после возникновения наняло для работы скромного журналиста из Колумбии по имени Габриэль Гарсиа Маркес. Ни Prensa Latina, ни сам Габо не могли тогда и предполагать, что в будущем этого человека ждала Нобелевская премия. Хотя, возможно, как раз он и предполагал – с его «великанским» воображением сына почтового телеграфиста из колумбийского городка, затерянного среди банановых латифундий американской компании. Как это было принято, он делил судьбу с множеством братьев и сестер, но, даже несмотря на это, его отец – колумбиец, у которого благодаря телеграфным клавишам была работа, – смог послать маленького Габриеля учиться.
Моя жизнь складывалась совсем иначе. Почта с ее телеграфными клавишами и маленькая публичная школа в Биране были единственными учреждениями поселка, не являвшимися собственностью моего отца; все остальное имущество и заведения, имевшие хоть какую-нибудь материальную ценность, принадлежали дону Анхелю. По этой причине я смог учиться в школе. Мне никогда не приходилось бывать в Аракатаке – городке, где родился Габо, хотя я и имел удовольствие отпраздновать вместе с ним мое 70-летие в Биране, куда я его пригласил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
