— В чем дело? — резко спросила Шеба. — О-о, ради всего святого! — Она обернулась ко мне: — Огромное вам спасибо, Барбара. Поезжайте домой.
Я предложила задержаться, помочь с ужином, но Шеба была непреклонна.
— Вы сделали все, что могли, и даже больше, — сказала она, провожая меня к выходу.
Мы расцеловались на прощанье, и я ушла, но не успела спуститься с крыльца, как Шеба вновь выглянула из двери:
— Барбара! Вы ведь дадите знать, если что-нибудь услышите о Бэнгсе, да?
Я кивнула:
— Обязательно.
После моего ухода Шеба скрылась у себя в спальне и набрала номер пейджера Конноли. Подождала минут пять — он не перезвонил. Шеба спустилась в гостиную, где Полли, устроившись в объятиях отца на диване, взахлеб жаловалась на ужасное поведение матери прошлым вечером. Шеба молча взяла сумочку, пальто и исчезла из дома.
В течение следующих трех часов она бесцельно колесила на велосипеде по Лондону. Сначала каждые пятнадцать минут останавливалась, чтобы набрать номер Конноли, а потом потеряла надежду. Должно быть, отключил пейджер, решила она, или оставил дома, а сам где-нибудь гуляет. До Нового года оставалось два дня, и в столице еще царило послерождественское затишье. Улицы были практически пусты. Морозный воздух, казалось, серебрился, и, делая вдох, Шеба словно набирала полную грудь мелких осколков. С приближением вечера на Лондон опустился ледяной туман. Фонарь на велосипеде Шебы не работал, и теперь она старалась по возможности держаться тротуаров. Время от времени ей встречались пешеходы — укутанные до бесформенности фигуры, внезапно выступающие из густой, как суп, мглы. Какая-то женщина крикнула вдогонку Шебе «С Новым годом!», а чуть позже старик с неожиданной яростью обругал ее за езду без фонаря.
К пяти часам Шеба промерзла до костей. Она ехала по пустынному городу, выискивая открытое кафе. Нашла в Клеркенуэлле — обшарпанную забегаловку, где было очень жарко, дымно и шумно от звона посуды. Шеба заказала яичницу с тостами, чашку чая и задумалась, что же ей делать дальше. Надо было возвращаться домой — успокаивать дочь, объясняться с негодующим мужем. Шеба понимала, что семья давно тревожится за нее, но не могла себя заставить. Вернуться домой, не поговорив с Конноли хотя бы по телефону, было выше ее сил. Где-то на задворках сознания крепла мысль, что если ей не удастся поговорить с Конноли этим вечером, то уже не удастся никогда. А потом ее осенило: надо поехать к дому Конноли! Понятно, что объявиться на пороге нельзя, но ведь можно покричать под окошком или бросить камешек, если по-другому не выйдет. План обретал очертания, и у Шебы посветлело на душе. Воодушевленная перспективой встречи с Конноли, Шеба расплатилась и вышла из кафе.
Путь до района Конноли оказался неблизким; к тому же, добравшись туда, Шеба потеряла еще полчаса, заплутав в хаосе зданий. Шеба сбилась с ног, пока нашла нужный квартал. Как и в первый раз, она проехала по переулку позади дома, забыв, что окно спальни Конноли выходит на другую сторону. Пришлось разворачиваться и делать круг. Увидев свет в его комнате, Шеба не сдержала радостного возгласа. Наконец хоть какой-то проблеск удачи.
Шеба постояла, глядя на окно и мысленно умоляя Конноли почувствовать ее присутствие. Потом тихонько позвала его. Она побоялась крикнуть слишком громко, и сначала у нее ничего не вышло — голос сорвался. Но Шеба не сдавалась. Стиии-вен, пищала она. Стиии-вен. Конноли не отзывался, зато в окне соседнего дома дрогнула занавеска и появилось лицо женщины. Шеба замолкла: не хватало ей объясняться с соседями. Она поискала глазами какой-нибудь подходящий снаряд, чтобы бросить в стекло, но ничего не нашла. Ни камешка, ни пробки от бутылки.
И тогда ей в голову пришла еще одна идея. Нужно позвонить Конноли из уличного телефона-автомата! Номера Шеба не знала — из конспирации она прежде вызывала Конноли только по пейджеру, — но ведь в автомате есть телефонный справочник. А если трубку снимет кто-то из родителей, она назовется его одноклассницей. Шеба удивлялась, как это до сих пор до такого не додумалась.
Ближайший телефон не работал. Ей повезло со следующим, напротив винной лавки на Олбани-Уэй. Будка провоняла сырым табаком и мочой, но аппарат был в порядке. Шеба нашла в справочнике телефон семейства Конноли, потренировалась немного, изображая школьницу, после чего набрала номер.
Трубка противно липла к уху. Услышав голос миссис Конноли, Шеба была так потрясена собственным безрассудством, что на миг потеряла дар речи.
— Алло! — повторила миссис Конноли. Из глубины дома доносился шум работающего телевизора.
— Алло-алло, — наконец пискнула Шеба. — А Стив дома?
(Я как-то упросила Шебу изобразить школьницу: на редкость неубедительно.)
Миссис Конноли не ответила. Шеба уж было решила, что та повесила трубку, но потом услышала оклик: «Стивен! К телефону!»
— Алло? — Конноли снял трубку другого аппарата.
— Стивен, это я, Шеба. Целый день пытаюсь с тобой связаться. Ты, наверное, пейджер отключил?
— М-м-м?
Нейлоновый хруст подсказал ей, что Конноли разговаривает из своей комнаты, лежа на покрывале с гоночными машинами.
— Ты в порядке, Стивен?
— Угу. Нормально, — бесцветным голосом отозвался он.
— Ты не волнуйся, я притворилась твоей одноклассницей. Послушай, я тут, неподалеку. На Олбани-Уэй. Можешь на минутку выскочить?
В трубке молчали.
— Стивен?
— He-а, не выйдет.
— Ну пожалуйста. До смерти хочу тебя увидеть. Приди хоть обнять меня.
— He-а. Не могу.
— Полли убежала из дома. Пришлось лететь за ней в Шотландию.
— Угу.
— Стивен?
— Усек.
— Стивен! — Шеба с трудом сдерживала гнев. — Мне нужно рассказать тебе кое-что очень важное!
— Ну, позванивай, — сказал Конноли. — Увидимся. Пока.
И он отключился.
На добрую минуту, вспоминала потом Шеба, она окаменела, устремив взгляд на стену будки. Затем повесила трубку, села на велосипед и направилась обратно.
Она уже проехала квартал и собиралась свернуть в сторону Хэмпстед-роуд, когда ее внимание привлекли голоса и, оглянувшись, она увидела парня и девушку на крыльце дома Конноли. Сам Конноли стоял позади них, в проеме двери. «Вы там поосторожней», — донеслось до Шебы его напутствие. Дальнейший разговор она не расслышала. А потом Конноли спустился по ступенькам и поцеловал девушку-то ли в щеку, то ли в губы, Шеба не увидела. Она вцепилась в руль велосипеда. Голова у нее пошла кругом. Второй парень что-то сказал, все трое рассмеялись. «Пошел ты! Ревнуешь небось», — хохотнул Конноли.
Гости Конноли зашагали в сторону Шебы, и она помчалась прочь. «Боже, боже, боже, — стоном срывалось с ее губ. — Боже, не дай ему влюбиться в другую!»
Ричард ждал Шебу в гостиной, застыв в кожаном кресле.
— Господи, Шеба! — сказал он при виде вошедшей жены. — Это уже предел. С твоей стороны крайне безответственно не дать о себе знать. Ты что, не могла позвонить? Один ребенок у меня уже на шее есть, и второй мне ни к чему.
— Пожалуйста… — пробормотала Шеба. Она стояла перед ним в пальто, чувствуя, как от тепла покалывает ладони.
— Пожалуйста — что? — повысил голос Ричард.
— Просто… пожалуйста! — Шеба устало прислонилась спиной к двери.
— Прошу прощения за беспокойство. Разумеется, ты была слишком занята, чтобы вспомнить о мелких семейных неурядицах. Почему бы нам отныне не решать все проблемы пощечинами?
— О-о, — протянула Шеба, опускаясь на диван. — Я знала, что ты не упустишь шанса меня наказать…
— Если уж на то пошло… — Ричард скрестил руки на груди, — я постарался придержать свое мнение при себе, пока не услышу твою версию событий.
Вытянувшись на диване, Шеба смотрела в потолок.
— Ах, какой ты у нас мудрый арбитр! — сказала она.
* *
*В канун Нового года у Шебы с Ричардом никаких вечеринок не намечалось. Они собирались пригласить друзей на ужин, но после случившегося оба решили, что принимать гостей не в настроении. Полли отправилась на рок-концерт в Брикстон, а остальные отметили праздник тихим семейным обедом.
Мне тоже негде было отмечать Новый год, но это уж как водится. За долгие годы я выработала собственные традиции проведения выходных и праздников. В этот Новый год, как и во все иные на протяжении последнего десятилетия, я купила бутылку хереса и вечер напролет напивалась в компании Джейн Остин.
В первую неделю января мы с Шебой общались только по телефону, и всякий раз она казалась мне на грани истерики. Конноли по-прежнему не отвечал на звонки, и Шебе волей-неволей, но пришлось взглянуть в глаза тому вопиющему факту, что ей дали отставку. Почему Конноли ею пренебрегает? Этот вопрос занимал все мысли Шебы. Она вызывает в нем отвращение? Или у него появилась другая? Быть может, всему виной та маленькая шлюшка, с которой он целовался на пороге своего дома? Ответов на этот поток бессвязных вопросов у меня не было, а потому я в основном ограничивалась ролью слушателя.
