Мне хотелось поставить в вазу цветы, чтобы создать в квартире атмосферу уюта и радости. Мне действительно так хотелось… Припарковав машину на стоянке рядом с домом, я достала из багажника тяжеленный пакет с лодкой и вошла в подъезд. Поставив пакет в коридоре, я набрала полную вазу воды и опустила в нее букет. На часах ровно шесть. Значит, у меня еще есть целый час. Ровно час для того, чтобы привести себя в порядок. Достав из сумки новое длинное вечернее платье умопомрачительного фасона, откровенно обнажающего спину, я быстро его надела и покрутилась у зеркала.
Затем поставила на журнальный столик бутылку шампанского, пару бокалов и витую красную свечу в черном подсвечнике. Обычно весь этот нехитрый набор, который так необходим для любовных утех, приносил с собой Роман, но сегодня самое главное, чтобы он пришел сам, потому что я очень сильно перед ним виновата и потому что я очень сильно хочу искупить свою вину.
Я верила в то, что Роман придет, потому что его чувства не могут пройти бесследно за такой короткий промежуток времени, потому что он меня любит, потому что он меня хочет и потому… Потому что вчера в моем чемодане появились эта кошмарная лодка и эта записка, от которых я уже по-настоящему потеряла сознание.
Я набрала номер своей подруги, чтобы поговорить, не забывая при этом смотреть на часы.
– Лизка, привет, это Ева. Я уже на месте, прилетела из Турции. Я сегодня встречаюсь с Романом. Если мой позвонит, то ответишь, что я была у тебя. Только что ушла и уже сажусь в машину. А я скажу ему, что сегодня в городе страшные пробки и мне придется добираться домой черт знает сколько времени. В семь часов ко мне должен приехать Роман. По крайней мере, я его очень жду и очень сильно на это надеюсь. Мой после работы заедет к матери, побудет с дочкой. Он знает, что сегодня вечером я еду к тебе в гости.
Затем мы поговорили о Турции, о моем отдыхе, о качестве сервиса в отеле, а когда на часах пробило без четверти семь, я поняла, что уже не могу говорить, и принялась ждать…
Ровно в пятнадцать минут восьмого я поняла, что он не придет, потому что Роман никогда не опаздывал и не знал, что это такое. Я проглотила слезы, открыла шампанское, зажгла красную свечу и еще раз набрала номер телефона Романа. Номер, как и прежде, был недоступен. Огонек свечи радостно запрыгал, а я смотрела на маленькое жаркое пламя и не могла отвести взгляд от свечи. Мои слезы были чем-то похожи на это пламя, единственное отличие было в том, что огонек мерцающей свечи по-детски радостно прыгал, а мои слезы были взрослые и по-настоящему горькие.
Ровно в полвосьмого я уже заливала слезы шампанским и представляла себе, что сейчас ОН в пути, что в городе бешеные пробки, что ОН никогда не опаздывал, но в этот единственный раз ОН опоздал, что у него молчит телефон только потому, что ОН просто забыл кинуть на него денег или сделал это осознанно, для того чтобы его лишний раз не беспокоила жена. Что, наверное, ОН уже где-то рядом. Осталось каких-то два светофора, каких-то два светофора, и мы будем вместе. Проклятые московские пробки, они не дают нам вздохнуть и так разъединяют людей… Сейчас… Сейчас в двери раздастся звонок и… Казалось, что сейчас у меня выпрыгнет сердце. Выпрыгнет и упадет к его ногам. Пусть это будет глупо, нелепо и смешно, но даже мое сердце будет лежать у его ног… И сердце, и, если ОН захочет, я сама. ОН придет, потому что ОН меня любит, а где существует любовь, вообще не существует никаких объяснений.
Без двадцати восемь мне хотелось разрыдаться оттого, что я родилась женщиной. Я вдруг отчетливо поняла, что, возможно, ОН больше никогда не придет…
Допив всю бутылку шампанского, я швырнула ее о стену и набрала домашний телефон Романа. Затем поднесла ко рту пустой фужер и изменила свой голос до неузнаваемости. Когда на том конце провода сняли трубку, я сразу узнала Лену и заговорила, коверкая при этом слова:
– Добрый вечер, а позовите, пожалуйста, Романа.
– Простите, а кто его спрашивает?
– Это с работы. Меня зовут Светлана Петровна. Я ему звонила на мобильный, но он не отвечает.
– У него изменился номер мобильного телефона.
– Надо же, а он меня даже не предупредил. Я финансовый директор, и у меня к нему неотложный вопрос.
– Ром, тебя Светлана Петровна, – вновь донесся до меня Ленин голос.
Как только на том конце провода послышался голос Романа, я затряслась от обиды:
– Ромка, родной. Уже почти восемь. Мы договаривались в семь. Я жду тебя на нашей квартире. Почему ты не пришел? Ромка, я же так тебя люблю. Только не клади трубку, пожалуйста. Знаешь, здесь такое случилось… Ты мне, конечно, не поверишь, но я хочу, чтобы ты увидел это своими глазами. Ты бы видел, какой я багаж получила. Вместо нарядов – лодку, на которой приплыл Иксель, и ту же записку. Ромка, я боюсь. Я принесла эту лодку на квартиру. Ты можешь приехать и увидеть ее своими глазами. Ромка, мне действительно страшно… Я тебя умоляю… Я тебя прошу… Нужно что-то делать. Так больше продолжаться не может. Ты же сам говорил, что в том, что произошло тогда на берегу, виноваты мы оба. Я виновата в том, что попросила тебя остановить этого турка. Ты виноват в том, что кинул этот злосчастный камень. Если виноваты мы оба, значит, мы оба должны разгребать эту кашу, а сейчас разгребаю ее я одна. Почему все шишки на меня? Почему ты закрылся в своей семье, а все последствия, касающиеся этого турка, навалились на мои плечи?! Почему я должна все это сносить?! На каком основании?! Я что, крайняя?! Ромка, ты не представляешь, как мне плохо! У меня вообще все очень плохо. Мало того, что отголоски этой рыбалки до сих пор за нами тянутся, так еще и ты повернулся ко мне спиной! Приезжай, иначе я просто сойду с ума!
– Роман, что случилось? – послышался издалека голос Лены.
– Знаешь, Светлана Петровна в дупель пьяная, ей необходимо проспаться. Не зови меня к телефону, если она еще будет звонить.
На том конце провода я услышали гудки отбоя.
– Гад, сволочь, подонок, мразь, идиот!!!
Я вновь набрала домашний номер Романа.
– Лена? – спросила я с трудом сдерживая слезы.
– О, Ева, привет, – суховато отозвалась Лена.
– Здравствуй. Как у вас дела?
– Нормально. Ромка ужин готовит. Мы детей еще от бабушки не забрали. Завтра поедем. Так что пока решили уединиться.
– Ужин при свечах?
– Верно.
– Мне мой тоже вчера при свечах готовил. Мы тоже еще ребенка не забрали. А что он готовит-то?
– Курицу с картошкой.
Лена отвечала абсолютно бесстрастно. Естественно, она совершенно не обрадовалась моему звонку и ожидала того момента, когда можно будет положить трубку.
– Значит, у вас интимный вечерок?
– Что-то вроде того.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
