— Только попробуйте сюда войти, вас отсюда вынесут, Крошка Билли вам это гарантирует, — объявил он нам. Его взгляд снова остановился на мне. — А если ты попытаешься напялить на меня эту рубашку для шизиков, то увидишь, что будет, старый кобель.
— Здесь не ты командуешь, понял? — сказал я ему. — А если ты настолько туп, что не понял, то придется тебя слегка подучить.
Я открыл второй замок и отодвинул дверь в сторону. Уортон отступил к койке, его пенис все еще высовывался из штанов, протянул руки ко мне и поманил пальчиками:
— Ну давай, давай, мерзкий козел. — Они меня будут учить, а этот старикашка так и рвется в учителя. — Он перевел взгляд на Брута и одарил его гнилозубой улыбкой. — Ну давай, верзила, начинай. Только теперь тебе не удастся зайти мне за спину. И опусти свою пушку, все равно ведь стрелять не будешь. Давай поборемся один на один и посмотрим, кто из нас лучше…
Брут шагнул в камеру, но не к Уортону. Он отошел влево, пройдя через дверь, и Уортон вытаращил глаза, увидев направленный на него пожарный шланг.
— Нет, не надо, — пробормотал он. — Не надо, нет…
— Дин, — закричал я. — Включай! На полную!
Уортон, рванулся вперед, и Брут нанес ему сильнейший удар дубинкой — я уверен, что о таком ударе мечтал Перси, — поперек лба как раз меж бровей. Уортон, считавший наверное, что до его прихода у нас не было неприятностей, осел на колени с широко открытыми невидящими глазами. Когда пошла вода, Харри отошел на шаг под ее напором, а потом, сжимая наконечник шланга, нацелил его, как автомат. Струя ударила Буйного Билла Уортона прямо в середину груди, сбив на пол и загнав под койку. Ниже по коридору Делакруа прыгал с ноги на ногу, издавая резкие звуки и крича Джону Коффи, чтобы тот рассказал, что там происходит, кто побеждает и как этому новенькому шизику нравится душ по-китайски. Джон не отвечал, просто тихо стоял в своих слишком коротких брюках и тюремных шлепанцах. Мне удалось лишь один раз бросить на него взгляд, и я успел заметить прежнее выражение его лица — печальное и отрешенное.
— Отключай воду! — крикнул Брут через плечо и быстро вбежал в камеру. Он просунул руки под мышки Уортона, находящегося почти в бессознательном состоянии, и выволок его из-под койки. Уортон кашлял и издавал булькающие звуки. Кровь стекала на его помутневшие глаза из раны на лбу, где дубинка Брута рассекла кожу.
Процесс надевания смирительной рубашки мы с Брутом отработали до автоматизма, проделывая это, как пара водевильных танцоров, разучивающих новый танец. И всякий раз оставались довольны собой. Как и в этот раз. Брут посадил Уортона и вытянул его руки ко мне, как дети тянут руки к новой кукле. Сознание только начало возвращаться к Уортону, в глазах забрезжило понимание того, что, если он не начнет сейчас же бороться, потом может быть поздно, но связь между мозгом и мышцами еще не восстановилась, и пока он ее не починил, я натянул рукава рубашки ему на руки, а Брут застегнул пряжки на спине. Пока он справлялся с застежками, я схватил завязки манжет, перекинул рукава крест-накрест за спину и связал вместе холщовой завязкой. После этого стало казаться, что Уортон сам себя обнимает.
— Черт тебя подери, истукан, ну как там они с ним управляются? — восклицал Делакруа. Я слышал также писк Мистера Джинглза, которому будто тоже было интересно.
Появился Перси в мокрой, облепившей тело рубашке от долгой борьбы с вентилем, лицо его пылало от возбуждения. За ним шел Дин с ожерельем багрового синяка на шее, и гораздо менее взволнованный.
— Ну давай, Буйный Билл, — сказал я и поднял Уортона на ноги. — Немножко сделай топ-топ.
— Не называй меня так! — резко выкрикнул Уортон, наверное, впервые обнаружив свои настоящие чувства, скинув маску умного зверя.
— Буйный Билл Хайкок не был крутым! Он не ходил на медведя с ножом! Он был таким же бродягой, как Джон Лоу! Тупой сукин сын сидел у двери, и его убил алкаш!
— Боже ж ты мой, целый урок истории! — воскликнул Брут и вытолкал Уортона из камеры. — Попадая сюда, никто не знает, что получит, но все будет здорово. Особенно когда здесь такие славные ребята, как ты, это похоже на правду. И знаешь что? Скоро ты сам станешь историей, Буйный Билл. А сейчас пойдешь по коридору, там для тебя приготовлена комната. Освежающая.
Уортон издал яростный, нечленораздельный вопль и бросился на Брута, хотя был запакован в смирительную рубашку и рукава завязаны за спиной. Перси схватился уже за свою дубинку — рецепт Уэтмора на все случаи жизни, — но Дин перехватил его руку. Перси взглянул на него недоумевающе и возмущенно, словно хотел сказать: «После всего того, что Уортон сделал, с тобой, ты еще хочешь меня удержать?»
Брут оттолкнул Уортона назад. Я поймал его и толкнул Харри. А Харри толкнул его по Зеленой Миле мимо ликующего Делакруа и безучастного Коффи. Уортон побежал, чтобы не упасть лицом на пол, и всю дорогу изрыгал ругательства. Проклятия сыпались, словно искры с электрода сварщика. Мы втолкнули его в последнюю камеру с правой стороны, пока Дин, Харри и Перси (который впервые жаловался на то, что все время перерабатывает) выносили всякий хлам из смирительной комнаты. Пока они это делали, я коротко поговорил с Уортоном.
— Ты думаешь, что крутой, — сказал я, — может, сынок, так и есть, но здесь это не имеет значения. Твои дни все равно сочтены. Если нам с тобой будет легко, то и тебе будет легко с нами. Если ты нам добавишь проблем, ты все равно умрешь, только мы тебя сначала заточим, как карандаш.
— Вы будете счастливы, когда мне придет конец, — хрипло проговорил Уортон. Он дергался в смирительной рубашке, даже зная, что ничего из этого не выйдет, его лицо стало красным, как помидор. — А пока я не уйду, я попорчу вам крови. — И он обнажил свои зубы, как злобный бабуин.
— Если ты только хочешь попортить нам крови, то тебе это уже удалось, можешь перестать, — вмешался Брут. — Но пока идет твое время на Миле, Уортон, нам плевать, можешь весь срок просидеть в комнате с мягкими стенами. И носить эту рубашку до тех пор, пока от недостатка кровообращения твои руки не сгниют от гангрены и не отпадут. — Он перевел дух. — Сюда ведь никто не приходит. И если ты думаешь, будто кого-то волнует, что творится с тобой, то ошибаешься. Для всего мира ты уже мертвый.
Уортон внимательно вглядывался в Брута, и краска медленно сползла с его лица.
— Выпустите меня, — сказал он миролюбиво — слишком серьезно, чтобы поверить. — Я хорошо буду себя вести. Честное слово.
В дверях камеры появился Харри. Конец коридора стал похож на блошиный рынок, но мы привыкли все быстро приводить в порядок, раз уж начали. Мы и раньше это делали, мы знали, как надо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
