Ну и испытания проводили, естественно. Потом и с торпедой поплавали, естественно с учебной. Не о чем рассказывать -- обычная рутинная работа, проделанная вне видимости берега, хотя со вторым нашим кораблём мы время от времени знаками обменивались.
Да, чуть не забыл! Крутились мы постоянно прямо перед входом в Босфор, причём "Веста" время от времени удостаивалась залпа какой-либо из береговых батарей -- приближаясь вплотную к зоне досягаемости их орудий. Но так никого и не выманила. А знал ли супостат о нашем присутствии -- не могу уверенно сказать.
Два купеческих судна перерезали морской путь в столицу противного государства со всего Черноморского побережья. Представляю себе, что сейчас вытворяют купцы, у которых летят планы поставок, или чего там сейчас у них в обычае!? Да ещё, поговаривали, что в самой Турции нынче и без того неспокойно из-за беспорядков на Балканах, так что самое время было нападать. Так я полагаю относительно резонов нашего императора.
Глава 14. В пищеводе
Мы оставались в море уже вторую неделю. Без радио и без газет. Никакие новости до нас не доходили, и о том, что происходит на театре военных действий, никто не имел ни малейшего представления. Приметили только то, что береговые батареи перестали открывать огонь при входе наших кораблей в зону поражения их орудий. Видимо, не хотели разбрасывать снаряды, поскольку на предельных дистанциях вероятность поразить цель ничтожна.
С другой стороны ни "Веста", ни "Великий князь Константин" тоже не приближались к берегу, потому что перспектива получить снаряд не казалась привлекательной. Я недоумевал по поводу того, что, прекрасно зная о том, где мы находимся и что поделываем, командование не посылает никакой весточки. Ведь начинались переговоры. И что? Ну да, прибежали мы чуть не к самой вражеской столице, попугали неприятеля. Что дальше?
Чем занимается армия, перешла ли Дунай? Как действуют на этой реке минные катера? Идут ли бои?
На такие темы и шли разговоры в кают-компании. Меня туда частенько настойчиво зазывали и, казалось, ждали: не выскажу ли я чего-нибудь определённого. Я молчал. Знаете ведь, что ни в политике, ни в военном деле толку от меня нет. Зато касательно того, что нам необходимости делать, могу выразиться уверенно -- идёт война. И наше присутствие в этом месте -- крайне неприятно противнику. Мы сейчас занимаемся именно тем, чем следует.
А вот у Макарова по этому поводу оказалось иное мнение. Он полагал, что, коли турки не идут к нам, то надобно их отыскать и что-нибудь им непременно утопить.
Если по порядку, то началось всё с катания офицеров на подводной лодке-спарке. Более всего склонность к этому проявили Сергей Петрович Писаревский, и Степан Осипович. Именно у них быстрее всего отмечался прогресс, причём у Макарова успехи были столь заметны, что я был готов выпустить его в самостоятельное плавание на первом толстостенном "Ныряльщике", который тоже пребывал в полной исправности.
***
- Как полагаете, Пётр Семёнович, выдержим мы часов семь-восемь в лодке, - таким вопросом он встретил меня в своей каюте, куда я прибыл по приглашению, переданному вестовым.
Карта, на которой Босфор был представлен в крупном масштабе, не оставляла сомнений в его намерениях поискать добычи в этом довольно сложном в навигационном отношении проливе -- тридцать километров узкого прохода между возвышенными берегами. Наша подводная лодка за такое время сможет пройти этот путь только в одну сторону, причём, с учётом попутного течения.
Или Макаров прощупывает меня в плане: готов ли я рискнуть отправиться в вылазку при минимальных шансах на возвращение, но высоких на боевой успех -- ведь, наверняка отыщется хоть какая-нибудь подходящая цель в окрестностях Стамбула, а то и раньше кого-нибудь встретим. Хотя, пролив этот не слишком хорош для того, чтобы держать у его берегов корабли -- узкий он.
- Полагаю, Степан Осипович, что сбегаем мы с Сашкой и туда, и обратно, и обязательно отправим кого-нибудь на дно.
- Полно, Пётр Семёнович, я полагаю, что отправляться следует вовсе не вам с Сашкой, а нам с Сашкой.
- Понимаю, что сильный молодой помощник предпочтительней слабого и старого, но, поверьте, мой опыт значительно ценнее задора и энергии. Собственно, мы с помощником отлично справимся и обязательно вернёмся обратно.
Командир ничего мне на это не ответил. Мы с ним разбирали изменения проекта минного катера, которым он усиленно занимался. Последние события многое заставили пересмотреть в ранее сложившейся концепции. Рассуждали об устроении гироскопического держателя курса для торпед-ракет, размышляли о строительстве подводной лодки с электрическими моторами, о способах ориентации субмарин при прорывах во вражеские порты, о противоминной артиллерии и проблемах попадания торпедами в движущиеся корабли.
Техника интересна нам обоим, а ещё я знаю, как решали интересующие моего собеседника задачи, на какие грабли при этом наступали и чем оно закончилось. Может быть, и не про всё подряд, но про многое. Вот скажем -- паровые машины тройного расширения. Их эпоха как раз сейчас и начинается, и будет она достаточно длительной. Или перевод корабельных котлов на жидкое топливо -- это дело будущего, до которого некоторые мои нынешние современники доживут. Или -- паровые турбины. Хм, довольно привлекательное направление. А электропривод. То же радио я вполне могу изобрести.
Но обо всём этом предпочитаю умалчивать. Потому что знаю - плоды этих трудов вряд ли послужат добрым целям. Не располагаю я властным ресурсом, достаточным для контроля за последствиями внедрения новинок. Зато с удовольствием удерживаю Степана Осиповича от выбора ошибочных путей. Не властным одёргиванием, конечно, а ходом рассуждений или предлагая заведомо лучшую альтернативу.
***
Крепко потянуло с севера. Шторм, однако, хотя и не слишком сильный. Оценки местных экспертов колеблются между значениями от пяти до шести баллов. "Великий князь Константин" испытывает заметную качку и даже изредка вершина какой-нибудь волны ухитряется бросить на палубу неслабую пригоршню брызг. Нет, нас не валяет, не заливает и даже не треплет -- штормуем мы спокойно и даже без особых переживаний. Большинство членов команды -- опытные моряки, служившие ещё Ропиту, который, как оказалось, вовсе не человек, а Русское Общество Пароходства И Торговли. Единственная кандидатура на страдания от морской болезни -- Ваш покорный слуга -- оказался невосприимчив к этой столь проклинаемый всеми хвори. У остальных же давно выработался к ней иммунитет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
