«коридора» и поворот.
— Видишь, — говорю я, радуясь своей догадке, — два его средних шага это чуть больше двух метров, а коридор обозначен, как два с половиной. Значит, здесь нужно сделать маленький шаг и повернуть.
— Егор, маленький шаг вперед и поверни налево!
— Насколько маленький? — уточняет Мартынов, прежде чем шагать.
— Половина от среднего, — отвечаю я.
Мартынов послушно шагает и оказывается ровно на повороте. Дальше командует Марк, медленно, но верно ведя Егора к выходу. С наших мест увидеть дорожки уже невозможно, и идет Мартынов, что называется, по приборам.
— Тридцать секунд осталось! — объявляет куратор.
— Егор, направо и два больших шага! — выкрикивает Марк, а Мартынов шагает и достигает выхода.
— Вы победили! — провозглашает куратор, и мы втроем бросаемся на другую сторону лабиринта. Следя за Егором, я совершенно забыла про Иру, которая стояла в сторонке все это время.
— Красава, — хвалит Марк, и они обмениваются рукопожатием.
И пока кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку, мы с Ирой достаем из «сундука», а именно из картонной коробки бутафорский ключ размером с мужскую ладонь и черную коробку, в которой что-то глухо перекатывается. Ирка трясет ее еще сильнее, будто по звуку может догадаться что за неведомый секрет в ней спрятан.
— Дальше задание по парам, — заявляет Марк, сверяясь с картой. Мы можем выполнить сразу два, если разделимся.
— Ну ладненько, мы тогда с Ирой пойдем на точку, — соглашаюсь я быстро, но ведь не было бы этой команды, если бы все было так просто?
— Нет, мы не знаем, что там за задание. А если что-то на силу? — осаживает меня Егор.
— И вариантов, разумеется, нет? — спрашивает Ира, сдуваясь в своем настрое, как воздушный шарик.
— Разумеется, — нахально улыбается Мартынов.
Если мне хочется в него чем-нибудь бросить, то представляю, как хочется это Ире сделать.
— Ладно, не будем терять время, — соглашаюсь я, понимая, что настаивать смысла не имеет.
— Но Вера? — вскрикивает Ирка, которая явно надеялась, что я буду спорить до последнего и отстаю нашу позицию.
— Прости, я сегодня им не соперница, — шепчу ей на ухо, честно признавая свою несостоятельность.
Ирка грустно вздыхает и косится в сторону Егора, поэтому он берет дело в свои руки: резко разворачивает Ирку в сторону, где на карте указано третье задание и подталкивает в нужном направлении.
— Дайка уточню, — он тянется к карте, что-то проверяет и, наконец, уходит вместе с поникшей Иркой.
— Пошли уже, — бросаю Марку и отворачиваюсь поскорее, чтобы не видеть его довольную улыбочку на лице.
— Ключ забираете с собой, а коробку оставляйте — Ваш куратор ее заберет, — вмешивается паренек.
— Идет, — небрежно бросаю коробку под дерево.
Бежать я больше не могу не хочу и не буду, и никакие провокации не заставят меня это сделать, и, кажется, Марк это интуитивно понимает, или мой внешний вид хорошо транслирует информацию, но так или иначе, он молча идет рядом, хрустя ногами по редкой опавшей листве и мелким веткам.
— И чья это была идея? — решаю спросить я, чтобы не идти в напрягающем молчании.
— Профкома, как и обычно, — с готовностью отвечает Марк, словно ждал этого вопроса всю жизнь.
— Перестань, ты же знаешь, что я не про игру спрашиваю.
— О чем тогда? — спрашивает он, делая удивленный вид, чем бесит меня еще больше.
— Про странное совпадение по которому из целого потока студентов-экономистов с нами в одном домике живете именно вы с Мартыновым, — терпеливо поясняю я, прекрасно понимая, что разыгрывается очередной акт комедии с участием этого несостоявшегося актера.
— Чистое совпадение, — отвечает Марк, улыбаясь доброй улыбкой.
Вот где были эти улыбки в школе?
— И, полагаю, твое появление в моей комнате совпадение столь же чистое?
— Нет, это был продуманный ход, — быстро говорит Марк, и его лицо становится серьезным, — хотя и привел к неожиданному результату.
— И что это должно значить?
— Я зашел лишь чтобы сообщить новость о нашем приятнейшем соседстве, но, — запнулся Марк на секунду, — не смог сдержаться.
— Марк, Оксана мне рассказала, что это вы с Мартыновым надоумили ее расселить нас вместе, — чтобы не затевать разговор о произошедшем говорю я.
— Что же, если нас так подло сдали, то мне остается только признать наш замысел.
— И какой план? Вы полагаете, что, живя через две стенки мы проявим друг к другу… — замолкаю потому что не могу подобрать правильного слова, которое описало бы степень наших взаимоотношений, поэтому говорю то, что звучит наиболее безобидно, — терпимость?
— Можно сказать и так. Мы играем в одной команде и живем по соседству, а командный дух всегда объединяет. Это я тебе говорю, как член большой команды.
— Объединение возможно при условии хорошего начала, а когда в него заложен исключительно негативный опыт, нужно что-то большее, чем совместная игра в пародию форта Боярда.
— Почему бы не постараться начать с начала?
— Потому что я не страдаю амнезией и забыть треть жизни не могу!
— Мы все еще говорим о нашей команде или только о нас двоих?
Черт! Слишком увлеклась и не заметила, как отстаивание общих интересов переквалифицировалось в собственные мотивы.
— Ситуация с Ирой ничем не отличается, — говорю я за неимением других аргументов.
— Они с Егором разберутся без нашего участия.
— И все же ты притащил и его на этот слет будущих сотрудников финансового сектора, да еще и поселил по соседству.
— Это посильная помощь другу.
— Тебя не переспорить! — фыркаю я, а Марк лишь усмехается.
Мы бредем по тропинке вдоль которой растут редкие деревца с тонким стволом. Иногда Марк протягивает руку и проводит ладонью по веткам, шелестящих желтеющей листвой. Солнце начинает клониться к горизонту и с каждой минутой в лесу становится ощутимо темнее. Вдруг при попытке сделать шаг моя нога резко дергается назад и мне едва удается удержать равновесие — оказалось, что на кроссовке развязался шнурок и я случайно на него наступила. Марк не заметил, как я притормозила на краткое мгновение, пока завязывала кроссовок, и продолжал идти. Расправившись со шнурком, я чуть ускорила шаг, чтобы нагнать его, и в последний момент, когда мы практически поравнялась с Марком, он ладонью зацепил несколько листьев на одной из веток и отпустил. Ничего бы не случилось, если бы я случайно задела эту ветку, но она летела мне в лицо, как хлыст и полосонула аккурат по левой части лба.
— Черт! — закричала я, и наконец, Марк оглянулся, — что ты творишь?
Лоб сильно жгло и щипало, и по привычке приложенная к ране ладонь лишь усугубила эффект.
— Вера, дай посмотрю! — бросился ко мне Марк, пытаясь отодвинуть мою руку, но во
