Лорд Суфис выдержал паузу перед ответом.
— Разлом? Не думаю, что вы… — Он оборвал себя на полуслове и покачал головой. — Неважно. В скором времени вы получите все объяснения. — Лорд понизил голос до приглушенного скрежета, и теперь в произносимых им гласных звучал слабый треск помех. — Его величество соизволил обратиться к вам лично, лорд Ксхартех. — Огонь в глазницах придворного загорелся ярче. — Вас допустят в шестую усыпальницу и тронный зал.
Ксхартех снова поклонился, но после нескольких секунд молчания понял, что от него ждут несколько более бурной реакции.
— Какая невообразимая честь! — воскликнул он, падая ниц перед ближайшей из хмурых статуй.
Суфис кивнул и затем махнул рукой Ксхартеху, чтобы тот следовал за ним обратно через задымленную колоннаду.
В дальнем конце зала они достигли большого портика, построенного в виде угловатой вытянутой головы некрона. Когда спутники приблизились к нему, руны активации зажглись вдоль дорожки, и нижняя челюсть черепа скользнула вниз через отверстие в полу, создавая окно, завопившее помещение ослепительным светом.
Изо всех сил пытаясь поверить, что это наконец произошло, Ксхартех вошел в тронный рал фаэрона.
Это было первое ярко освещенное помещение в подземном комплексе, и, когда Ксхартех шагнул внутрь, его оптическим линзам потребовалось время, чтобы привыкнуть. Как только зрение прояснилось, он увидел огромную толпу, собравшуюся поприветствовать его, — целый легион лич-стражей, выстроенных неподвижными рядами и склонивших головы. И если бы не сполохи электричества вокруг боевых кос, их можно было бы принять за статуи. Шеренги стражей образовывали парадные блоки, как на плацу, но Ксхартех не сомневался, что охранники готовы сразить его в любой момент, если он будет как-нибудь угрожать их господину.
Царская усыпальница оказалась намного величественнее остальных залов некрополя. Здесь тоже высились изваяния фаэрона, но такие большие, что Ксхартех не мог видеть ничего выше их согнутых коленей. Он представил, что где-то далеко наверху, в душистом дыму, статуи героически взваливают на плечи тяжесть потолка.
Колоннадная дорожка продолжалась через центр комнаты, разделяя сверкающие ряды лич-стражей, отчего ее полированная черная поверхность мерцала изумрудным светом гаусс-оружия. На краю этого пути расположились музыканты — барабанщики, отбивающие медленный ритм, похожий на артериальный пульс.
Большая часть стен находилась слишком далеко, чтобы Ксхартех мог их разглядеть, а на ближайшей изображалась механическая копия империи фаэрона, какой она, должно быть, была до Безвременной Грезы. Приведенная в движение композиция медленно катилась по камню. Гроздья драгоценных минералов и линии ртути, встроенные в ее крупные плитки из полированной бирюзы и диорита, обозначали бесчисленные звездные системы, которыми некогда правила династия Хениси.
В конце пути вырисовывалась еще одна скульптура — изрытый ямками медный скарабей в десятки метров толщиной. Широкие ступени, проложенные между его усиков, вели к углублению в тораксе, окружающему помост и трон верховного правителя.
Фаэрон наклонился вперед на троне, рассматривая что-то на маленьком столике. Подле него держались придворные и писцы, а по бокам стояли еще два престола. Слева от правителя сидела свирепого вида дворянская особа, чье металлическое тело было выкрашено в неуместный красный цвет, и Ксхартех предположил, что это наложница фаэрона. В отличие от обмякшего царя, она сидела прямо и выглядела напряженной от злости, глядя поверх голов лич-стражей прямо на Ксхартеха. Трон справа предлагал еще более необычное зрелище: его занимал полу-труп, подпертый стойками, чтобы создавалось впечатление, будто он сидит прямо, хотя его тело отсутствовало ниже пояса. Ксхартех уставился на него, пытаясь изучить детали. Тот был частично облачен в живой металл, однако голова и половина груди состояли из мумифицированной плоти: это были разложившиеся останки одного из предков некронтир, сохраненные и выставленные в качестве живого монарха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лорд Суфис опустился на колени и указал Ксхартеху и Хаттусилу сделать то же самое, но уже через несколько мгновений один из герольдов на помосте крикнул:
— Его величество желает поговорить с криптеком.
Прежде чем лорд Суфис успел подняться на ноги, Ксхартех был уже на полпути к трону. Гелиомант подошел к огромному скарабею и остановился у подножия лестницы, где снова низко поклонился:
— Ваше величество, я приношу вам дань уважения от лордов конклава Застывшего Сердца и от моего регента, владыки Осохора. Это невообразимая честь — получить приглашение от столь могущественного и мудрого монарха. Мы были рады узнать, что Менхаз Несмертный и дом Хениси пережили Великий сон и вернулись, чтобы занять свое законное место в Галактике.
Фаэрон продолжал смотреть на маленький столик перед ним и ничего не ответил. Ксхартех заколебался и оглянулся на Хаттусила, не зная, как поступить.
— Подойди! — прорычала аристократка слева от короля. Ее тон был таким же сердитым, как и поза.
Ксхартех взбежал по ступенькам и распластался перед троном.
— Ваше величество, позвольте представиться. — Он махнул на призмы и линзы, висящие под его одеждой. — Я призматист седьмого ранга. Среди всех участников конклава Застывшего Сердца я один полностью овладел тайнами фазового сдвига, противосумеречных лучей, атмосферной рефракции, земных эффектов, тропосферной оптики, истинной инверсии солнечного излучения, электролюминесценции, теории субпаргелического круга…
— Ты играешь? — спросил царь неумерших.
Ксхартех запнулся, пораженный этим неожиданным вопросом.
— Играю, ваше величество?
Фаэрон наконец оторвал взгляд от стола. Его металлическое тело было заковано в такие же совершенные доспехи, как и у лич-стражи, и каждый их сантиметр был исписан витиеватыми иероглифами. Как и все прочее, что видел в некрополе Ксхартех, оболочка фаэрона не несла на себе ни малейшего налета коррозии, сохранившись на удивление хорошо, как будто ее отлили только сегодня утром. Под пластинами брони скрывались нетронутые веками механизмы, пульсирующие жизнью.
— В короны, — объяснил фаэрон. Сильный и звучный голос его разительно отличался от тонкого искаженного скрипа, который Ксхартех привык слышать из уст других некронов.
— В короны, ваше величество? — Ксхартех годами представлял себе эту сцену, однако странное поведение фаэрона привело его в смятение.
Царь показал рукой на столик с маленькой серебряной клеткой. На каждый из ее прутьев были нанизаны ряды изумрудных сфер размером с костяшку пальца, а на них, в свою очередь, изображались уникальные знаки.
— Подобные игры могут быть слишком просты для обладателя такого интеллекта, как твой, но они помогают мне думать.
Ксхартех обвел взглядом дворян возле трона, гадая, не шутка ли это, но все они смотрели куда-то вдаль. Только наложница фаэрона вперилась в него так, будто скорее отрубит ему голову, чем даст совет. Она сжимала богато украшенный меч, подавшись вперед и слегка дрожа, словно единственное, что мешало ей убить всех присутствующих, — некая незримая упряжь.
Фаэрон махнул рукой, и несколько придворных бросились исполнять его желание. Они вытащили из тени стул, поставили рядом со столом и жестом пригласили Ксхартеха сесть.
— Легко научиться, но трудно достичь мастерства, — сказал фаэрон, кивая на фигурки.
Ксхартех оглядел богато украшенную маленькую клетку. Прошли тысячи лет с тех пор, как он играл в эту игру — в любую, если уж на то пошло, — и ему потребовалось время, чтобы вспомнить правила.
Фаэрон передвинул фишку, и доска ожила, щелкнув и приняв иную форму. Из куба она превратилась в сферу, и несколько изумрудов перекатилось на другие позиции на игровом поле.
Ксхартех на мгновение уставился на игровую доску, не в силах поверить, что он так много пережил и ждал так долго, только чтобы сыграть в какую-то детскую игру. Гелиомант переместил один из драгоценных камней вдоль нескольких выемок, и клетка опять трансформировалась, рассредоточив фигурки по-новому.
