– Она потеряла чертовски много крови. У нее лопнула вена. Вы сами видите, как хлещет кровь, но я не могу ее остановить. Кроме того, ребенок неправильно повернулся. Теперь единственный выход – вытащить его за плечо. Иначе мы ничего не добьемся. – При этих словах лицо врача стало печальным.
Взглянув на Иеремию, он все понял.
– Мы можем потерять обоих. – Врач перевел взгляд на измученную женщину, лежавшую в кровати. – Она непременно умрет, если мы не сумеем быстро извлечь плод. Иначе ей не выдержать.
– А малыш? – Это был его ребенок, но сейчас Терстон переживал только за Мэри-Эллен.
Казалось, он никогда не расставался с ней, а Камиллы вообще не существовало на свете.
– Если бы я сумел его повернуть, то сумел бы и вытащить, но в одиночку мне не справиться. – Врач посмотрел на Иеремию. – Вы можете ее подержать? – Терстон кивнул, боясь причинить ей новую боль.
Тем временем Мэри-Эллен очнулась и застонала. У нее снова начались схватки. Она подняла глаза и увидела Иеремию, но ей показалось, что это сон.
– Все хорошо. – Иеремия нежно улыбнулся, встал на колени рядом с кроватью и притронулся к лицу Мэри-Эллен. – Я здесь. Все будет в порядке. – Однако он плохо верил собственным словам.
За последние сутки ему пришлось видеть тишком много смертей.
– Я не могу... Не могу больше... – Мэри-Эллен судорожно хватала воздух.
Иеремия инстинктивно взял ее за плечи и удержал. Вдруг ее голова упала к нему на руку. Она потеряла сознание. Лицо ее стало пепельно-серым. Пощупав пульс, доктор взглянул на Иеремию.
– Я попробую еще раз повернуть ребенка и вытащить его. Держите ее, не давайте ей двигаться.
Иеремия делал все, что говорил врач. Он тихонько заговорил Мэри-Эллен, однако она кричала так громко, что просто не слышала его. Она вновь лишилась чувств, прежде чем доктор успел сделать намеченное. На лбу у Иеремии выступил пот. Взглянув на часы, он с удивлением понял, что находится здесь уже четыре часа.
– Она больше не выдержит, доктор.
– Знаю, – кивнул врач.
Приготовив какой-то зловещий инструмент, с помощью которого собирался извлечь младенца, он ждал, когда у нее снова начнутся схватки.
Неожиданно Мэри-Эллен опять забилась в конвульсиях и вновь пришла в себя. Глаза у нее были совершенно безумными. Иеремия безжалостно прижал ее к кровати, а врач опять склонится над ней. Иеремия понимал, что никогда не забудет ее криков. Только с четвертой попытки врачу удалось развернуть ребенка, а потом он пять раз вводил в женщину свой страшный инструмент, пока та дико кричала в руках Иеремии. В этом крике уже не было ничего человеческого. Вдруг врач свирепо зарычал. Пот градом катился по лицу Иеремии, но он успел заметить, то в теле Мэри-Эллен произошли какие-то перемены. Она обмякла в его руках, словно просочившись сквозь них, кожа стала зеленовато-серой, а дыхание слабым и прерывистым, и он засомневался: а дышит ли она вообще? Терстон обернулся к врачу и сразу понял, в чем дело. Ребенка наконец удалось извлечь, и теперь он лежал мертвый между ее ног, а сама Мэри-Эллен истекала кровью. Видеть это было невыносимо больно. Врач молча перевязал пуповину, завернул младенца в чистую простыню и попытался остановить кровотечение. Глядя на своего мертвого первенца, Иеремия на мгновение ощутил приступ отчаяния, однако его мысли тут же перенеслись к его матери. Мэри-Эллен умирала у него на руках, а он был бессилен спасти ее. Доктор сделал еще несколько попыток остановить кровотечение, а потом укрыл Мэри-Эллен одеялами, подошел к изголовью кровати и похлопал Иеремию по плечу.
– Жаль ребенка...
– Мне тоже, – хрипло ответил Терстон.
Слишком много увидел он этой и прошлой ночью, а теперь опасался и за жизнь Мэри-Эллен.
– С ней все будет в порядке? – Он умоляюще смотрел на врача, но тот только пожал плечами.
– Я сделал все, что в моих силах. Я останусь с ней, но не могу ничего обещать.
Иеремия кивнул и остался дежурить возле ее постели. Прошло немало времени, прежде чем она пошевелилась, тихонько застонала и повернула голову из стороны в сторону, но так и не открыла глаза до самого утра.
– Мэри-Эллен... – нежно прошептал он. – Мэри-Эллен...
Она недоумевающе повернулась к нему.
– Так ты здесь? Я думала, это сон... – И тут Иеремия прочитал в ее глазах вопрос, которого боялся больше всего. – Иеремия, что с ребенком?.. – Инстинктивно поняв, что случилось, она отвернулась к стене.
По ее щекам текли слезы. Иеремия взял ее за руку и стал гладить по голове.
– Мы спасли тебя, Мэри-Эллен... – вытирая глаза, промолвил Иеремия.
Он очень боялся, что она умрет. Он хотел сказать, что ему очень жаль ребенка, однако не смог произнести больше ни слова.
– Кто это был? – Она скосила на него глаза и увидела, что Иеремия плачет.
– Мальчик.
Мэри-Эллен кивнула и закрыла глаза, снова погрузившись в сон, а когда проснулась, врач удовлетворенно кивнул и заявил, что ненадолго оставит ее, а днем придет снова. В прихожей он сказал Иеремии, что кровотечение прекратилось и что она скорее всего выкарабкается. Во всяком случае, ему так кажется.
– Она боец. Только я давно предупреждал, чтобы она больше не пыталась рожать. Она сделала глупость. – Врач пожал плечами. – Наверное, это получилось случайно. – Потом он взглянул на Иеремию. – Я пришлю жену присмотреть за ней, если вам нужно ехать домой. – Врач не проявлял любопытства, просто слышал на виноградниках, что у Терстона в Сент-Элене есть молодая женщина.
– Спасибо, буду вам очень признателен. Прошлую ночь я тоже не спал. У нас затопило шахту.
Старый доктор кивнул. Он уважал этого человека. Иеремия очень помог ему выдержать долгую ночь у постели Мэри-Эллен. Он протянул Терстону руку.
– Жаль, что так получилось с ребенком.
Иеремия наклонил голову.
– Слава Богу, что вы спасли ее.
Врач улыбнулся, тронутый его признательностью.
– Жена скоро придет.
Когда он исчез, Иеремия обернулся к Мэри-Эллен:
– Я приду завтра. А ты пока отдыхай и делай все, что скажет врач. – Неожиданно ему в голову пришла другая мысль. – Я пришлю Ханну. Она останется с тобой столько, сколько потребуется.
Мэри-Эллен слабо улыбнулась и сжала его большую теплую руку.
– Спасибо, что ты был здесь, Иеремия... Я бы умерла без тебя.
Она едва не умерла и с ним, но он не стал говорить об этом.
– А теперь будь умницей.
Услышав эти слова, Мэри-Эллен закрыла глаза и уснула, прежде чем Иеремия вышел из комнаты. Когда он вновь скакал в Сент-Элену верхом на Большом Джо, ему казалось, что все его тело ноет от усталости. Спешившись перед домом, он почувствовал себя так, словно его избили и швырнули в канаву. Навстречу вышла Ханна. Старухе не терпелось узнать обо всем, пока не появилась Камилла, и она вопросительно посмотрела на Иеремию. По той же причине он быстро проговорил хриплым и тихим голосом:
