— Мой огонь против твоего, Харбард, — раздался грубый голос.
— Нет, — ответил Харбард, — не теперь, не сегодня. Поройся в памяти, Древний, вспомни предания: я погибну только с концом всего.
— Предания лгут, бог падали, почитаемый лишь мертвецами! — громыхнуло за дверью. — Ибо не в них ли Братец Лис — союзник Мороза, Огня и наш, чего никогда не бывало; разве в них не сказано, что Уку-Тор не погибнет, покуда не встретит в бою Змея — а ведь и самые его кости давно сгнили; разве не упомянуто в них о Хеймдалле и иных богах, что мертвы давным-давно? [25] — Последовало долгое молчание. — Предания лживы, ибо в них не говорится о нашей победе и о том, что мы пересотворим все по нашему образу и подобию… Повторяю: отдай мне Орфинделя и его любовника, и я оставлю тебя в покое.
— Я с тобой не согласен, — ответил Харбард, снимая копье. Дерево крякнуло, освободившись от тяжести оружия, но Харбард этого даже не заметил. Отдаленный рокот — словно где-то вибрировал некий мощный механизм — наполнил комнату.
— Ты не согласен? — спросил голос.
— Не согласен. Я полагаю, что Йен Сильверстоун вовсе не любовник Орфинделя, а его друг и союзник, хотя у паренька еще молоко на губах не обсохло. Еще я думаю, что ты всего лишь шумишь и грозишься — здесь-то, в месте моей силы, а не твоей, и что если ты вломишься ко мне в дом, ты отсюда уже не выйдешь.
Ответа не последовало. Харбард поднял копье правой рукой, повернув голову так, чтобы левый глаз смотрел на острие; мышцы на его плечах замерли в напряжении.
Двигаясь так быстро, что его одежда хлопнула, будто щелкнули хлыстом, Осия вскочил на ноги и очутился за спиной у Харбарда, предостерегающе положив руку тому на предплечье.
— Нет! — Осия сделал шаг к двери, его пальцы пробежали по дереву, как у слепца, который читает шрифт Брайля. — Он хочет, чтобы ты ударил копьем; он почему-то не боится Гунгнира.
— Ты узнал об этом, прикасаясь к дереву?
— Дело не только в дереве, — ответил Осия и прикрыл глаза. — Оно там одно. Я чувствую его пыл, готовность. Чем бы оно ни было, чем бы ни притворялось, это существо ранено, однако готово к поединку точно так же… — Осия фыркнул, — точно так же, как оно было готово сражаться со мной на горе, поторопившись принять облик бергениссе. — Тут Осия повернулся к Йену. — Меч… что произошло, когда ты поразил тварь мечом? — требовательно спросил он.
— Ты что, не видел ? — рявкнул Харбард.
— Я ослеп от боли, Харбард, и я благодарен тебе за чуткость и заботу. — Осия снова повернулся к Йену. — Ответь же.
Йен стиснул рукоять своего меча.
— Оттуда, куда я попал, пошел дым…
— Ага. — Харбард протянул руку. — Дай мне взаймы свой меч, Йен Сильверстоун, — спокойно произнес он, — и я верну его тебе обагренным кровью, как полагается.
Йен ничего не понял, и он скорее бы расстался с рукой, нежели с мечом, но по кивку Осии вынул клинок из ножен и подал его Харбарду, рукоятью вперед; Харбард принял меч и уже хотел отдать Йену копье, как…
Осия поспешно встал между ними и быстро оттолкнул копье в сторону, прежде чем Йен успел прикоснуться к оружию.
— Нет! Ты что, хочешь убить ребенка?
Харбард покачал головой:
— Ты должен чувствовать себя польщенным, Йен Сильверстоун. На мгновение я забыл, что ты всего лишь человек, дитя; мне почудилось, будто прошлое вернулось и рядом со мной ас.
— Пусть так и будет, муж, — откликнулась Фрейя. — Я родилась от ванов, но достаточно долго прожила с тобой и твоим народом. Рядом с тобой встанет ас.
Йен опять не понял, когда она успела измениться, но теперь Фрейя была одета не в платье: с макушки до пят ее покрывали серебристые доспехи, голову венчал боевой шлем с серебряными крылами у висков. Казалось, доспехи сделаны из безмерно крохотных чешуек, потому что переливались при каждом движении Фрейи, а зеркально-яркая поверхность отражала свет ламп, разбрызгивая искры по всей комнате.
— Я буду защищать наш дом, муж, — произнесла она, принимая копье у Осии. Ее тонкие пальцы мягко, но решительно стиснули древко, и руки не дрогнули, когда Харбард выпустил копье.
Дверь открылась и закрылась, словно сама по себе, и Харбард исчез.
Возможно, это произошло несколько мгновений спустя, возможно, часом позже — Йен не мог сказать, сколько прошло времени. Фрейя застыла в ожидании, держа перед собой копье, пока Осия прислушивался, стоя у двери.
Потом Осия выдохнул:
— Все кончено. Он возвращается.
Фрейя по-прежнему стояла неподвижно.
— Нет, Фрейя, это он; это его шаги.
Дверь отворилась, явив Харбарда. Его плащ и штаны выглядели так, будто их резали, а не рвали, и когда он ступил в дом, стало заметно, что он довольно сильно хромает. Его правую глазницу скрывала черная повязка.
— Готово, — сказал Харбард, возвращая клинок Йену. Лезвие было чистым; теперь оно словно стало еще чище, сияло еще ярче, прежде чем побывало в руках у Харбарда. У Одина.
Рукоять показалась Йену непристойно теплой.
— Что это было? — спросил Осия.
— Хлад, — ответил Харбард, — и притом старый и хитрый. Дрался хорошо. Я думал, мы их всех давным-давно перебили… Получается, нет.
Осия покачал головой:
— Ни один из Старших Народов не уничтожен до конца. Я бы знал.
— Хлад? — встрял Йен. — А что…
— Инеистый великан, — произнесла Фрейя, ласково положив руку ему на плечо. Она снова была в платье, и ее низкий голос опять звучал мягко. — Из Старших Народов. Как Пламени, огненные великаны, как Туата — и как мы.
Харбард открыл сундук и достал оттуда одежду.
— Пойду искупаюсь в Гильфи. Вода холодная, а течение быстрое, но я не оскверню свое ложе телом, к которому прикасалась эта тварь. Ее удары попадали в цель чаще, чем следовало бы. — Он гулко фыркнул. — Я не дрался по-настоящему гораздо дольше, чем могу вспомнить. — Тут он посмотрел на Фрейю, крепко сжав челюсти. — А все же приятно вспомнить, какими мы некогда были, правда?
— Некогда? — Фрейя приблизилась к нему с улыбкой на устах. — Да, некогда — но мы и сейчас таковы, если есть в том нужда. — Ее тонкие пальцы обвились вокруг пальцев мужа, и она поднесла их переплетенные руки к губам. — А для меня ты всегда будешь тем, кем ты был и кто ты есть. — Нежно, ласково она поцеловала его широкие руки и окровавленные, размером с орех, костяшки пальцев.
Харбард снова кивнул, и его лицо осветила еле заметная улыбка.
— Будут и другие, — сказал Осия. — Теперь, когда известно, что я снова ступил на землю Тир-На-Ног, они пойдут по моему следу.
— Тогда собирай вещи, — откликнулся Харбард, выпуская руку жены, — поскольку вам надо будет уйти на заре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
