– А, понял. Это мы типа семейно по делам? Ты я и наша мамка?
– Типа да, – не моргнул и глазом Рейнер. – И жду, что ты перестанешь ёрничать и строить из себя дурачка.
– Да понял я, понял, – взъерошил ещё сильнее волосы рейнеровский отпрыск и легко вскочил на ноги. – Ну, я пошёл, да? А вы, Анна Романовна не переживайте так сильно. Я вообще догадливый. Ну какой папке переводчик? Он и без вас бы прекрасно обошёлся. Он пять языков в совершенстве знает. Так что… не расстраивайтесь, ага? А с ролью мамки вы справитесь. Будете мне улыбаться, гладить по головке, а папка вас по коленке – и все будут счастливы. Адиос, мис падрес!
Он выскочил за дверь, прежде чем Илья успел его настичь.
– Не надо! – крикнула я.
Он обернулся ко мне резко. Глаза метали молнии.
– Черт! – провёл он рукой по волосам точно так же, как только что делал его сын. – Прости.
– Всё нормально, – пыталась я, чтобы зубы не выдали позорную дробь: внутри меня буквально трясло. – Почему ты мне не рассказал?.. Впрочем, не надо. Не моё дело. Я всё поняла. И я тоже буду вести себя подобающе.
– Ань, – шагнул он ко мне.
– Лучше не надо, – протянула я руки вперёд, словно защищаясь. – Не сейчас. Пожалуйста. И я, пожалуй, поеду домой. Сама. Мне надо… всё переварить.
– Я никуда тебя не пущу, – ещё один шаг ко мне. Я вскочила на ноги.
– Ты никогда не давил. Не делай этого и сейчас.
– Чёрт, чёрт, чёрт! – стукнул Рейнер кулаком в стену, а я тем временем благополучно выбралась из его кабинета, вернулась на своё рабочее место, молча оделась и под любопытные взгляды коллег позорно свинтила.
Это неправильно. Непрофессионально. Но сидеть до конца рабочего дня и пялиться в монитор я не могла.
Я вызвала такси и была такова.
Илья приехал часа через три.
– Ань, открой, пожалуйста, – стоял он под дверью и нажимал на кнопку звонка. Глупо как-то, по-детски я себя повела, но открыла ему не сразу.
Не злилась, нет. Скорее, струсила, спряталась. Но он приехал ко мне. Стоял у двери мрачный, как демон. А глаза… виноватые.
Я посторонилась. Он вошёл.
– Ань, Ань, Ань, – бормотал, как сумасшедший и целовал так исступлённо, что я дрогнула – обняла его за шею, поймала его облегчённый стон, позволила ему уволочь себя на диван.
Глава 49-2
Мы раздевались молча, словно сражались с одеждой. Он неистовый, я решительная, как никогда. Казалось, нам это нужно – воссоединиться хотя бы телами, уж коль в душах – столько тайн и недомолвок.
Это было бурно, пронзительно, глубоко. Я кричала. Он стонал, сдерживаясь, позволяя мне получить разрядку.
Я впивалась в его крепкие плечи пальцами, обвивала ногами. Растворялась, чёрт побери, в этом мужчине, что стал мне необходим, как воздух. Отдавалась ему так яростно, будто это в последний раз.
Он всколыхнул во мне такие глубины, о которых я и не подозревала. Не думала, что может быть вот так – до остатка, до беспамятства, когда есть только он и больше ничего не существует вокруг.
Я подстёгивала его и заставляла терять голову. Я чувствовала свою власть и упивалась его открытой беспомощностью.
Мы будто поменялись местами. Это я сейчас вела, а он поддавался. Я заставила его кончить вместе со мной и почувствовала удовлетворение, когда он, застонав, излился в меня.
Я пригвозила его ногами к себе и гладила мускулы предплечий и спины, успокаивая, убаюкивая, позволяя отдышаться.
Он в моих руках. В моей власти. И я ощущала своё превосходство, свою силу. И в то же время хотела отдать всё, что есть во мне. Это немного пугало.
Голова кружилась. Где-то томительными толчками вычерчивало зигзаги моё сердце. Сердце, которое влюбилось в мужчину – по-настоящему, по-взрослому, осознанно и бесповоротно. И я пока не знала, что мне со всем этим делать.
– Почему ты не рассказал? – спросила его, как только он пришёл в себя.
Илья поцеловал меня в висок.
– Я хотел. Сразу же. В тот самый день, когда мы стали близки. Ты тогда сказала, что… у тебя не может быть детей. И я решил, что будет неправильно, если я заявлю: а у меня есть сын. Больше всего на свете я не хочу тебя ранить или обидеть. Я… не самый лучший человек на этой земле. И не самый чуткий. И, наверное, да нет – наверняка – буду ещё не раз тебя чем-то задевать, что-то делать не так. Не со зла. Просто я вот такой. Не отталкивай меня, Ань. Ты… мне бесконечна дорога.
– Где его мать?
– Умерла, – Рейнер встал и слепо пошарил по одежде. Чертыхнулся. – Давно. Ромка знает. Мы не говорим на эту тему.
– А может, надо?..
– Я бы сейчас закурил. Чёрт, – подошёл он к окну – большой и сильный, как бог. Я любовалась им украдкой, разглядывая красивое тело, крепкие мускулы, длинные ноги, поджарый зад. – Если можно, давай мы поговорим с тобой об этом позже, ладно? Я всё расскажу, дай мне время.
Я подошла к нему сзади и прикоснулась губами между лопаток. Илья вздрогнул.
– Я, наверное, и спрашивать ни о чём не должна. Но мне как бы важно, чтобы мы друг другу доверяли. И не обманывали. Я никогда не спрашивала тебя о других женщинах в твоей жизни. Я сама… как бы ещё не свободна.
– Нет никаких других женщин, Ань, – повернулся Илья стремительно и сжал меня в объятиях. – Только ты. А то, что ты якобы не свободна… Исправим. Чтобы ничего между нами не стояло. И фамилию тебе поменяем.
– Да, – потёрлась я о его плечо, – я и не собиралась оставаться Майской. Буду опять Сотникова. Это моя девичья фамилия.
Рейнер посмотрел на меня как-то странно из-под ресниц, а затем улыбнулся и потянул к дивану.
Он не давал мне спать до утра. А утром, накачавшись крепким кофе, приказал:
– Ты поспи. Я скоро. У нас сегодня самолёт.
И я не стала спорить. Зарылась в одеяло и отключилась.
Тело горело. Ныли все мышцы. Но это была приятная боль, которая позволяла мне принять новую реальность.
Глава 50-1
Поездка прошла хорошо. Без приключений. Господин Келлер разглядывал меня с интересом и многозначительно улыбался.
– Ваша жена? – спросил он у Рейнера.
– Вы же знаете, что я не женат, – улыбнулся тот ему.
Роман вёл себя, как пай-мальчик и совершенно очаровал всех. Эдакий грешный ангел, только крыльев ему не хватало.
– Учти, – заявил он мне, как только мужчины уединились обсудить дела, а мы остались «без присмотра», – папка на тебе не женится. У него таких, как ты, знаешь сколько было? У-у-у! Менялись, как перчатки, трусы или презервативы. Иногда – как времена года, – хохотнул он. Всяко бывало. Но ни одна не задерживалась. И ты тоже рано или поздно пополнишь их ряды.
– А кто тебе сказал, что я стремлюсь замуж? – улыбнулась и я ему.
– Ой, да ладно! Все вы одинаковые! – закатил мальчишка глаза.
Он мне нравился. Хорошенький. И не только внешне. Он чем-то напоминал мне братьев-близнецов моих – Антона и Георгия. Умный, развитый не по годам. Бунтующий, потому что… ему не хватало любви и внимания. А ещё… он очень напоминал мне Илью. Я смотрела на Ромку и представляла Илью в детстве. Такой же непримиримый и мятежный.
Я ловила себя на том, что пытаюсь протолкнуть ком в горле – столько во мне накопилось любви и нежности. И я невольно переносила все эти чувства на одинокого мальчика, что строил из себя великого эксперта во всех вопросах и, походя, уже разбивал женские сердца.
«Наплачется с ним ещё Илья, – подумала, разглядывая его сына. – Сложно ему. Но это так прекрасно – быть родителем…».
То, о чём я мечтала. То, чему не суждено было сбыться. И даже если на минуточку представить… на одну секундочку… Ну, какая я мать для шестнадцатилетнего парня?.. Мне двадцать пять. Я никак не могла ни заменить, ни представить себя в этой роли. Но где-то там, внутри, жутко завидовала Рейнеру. Он отец. У него есть сын, а значит есть семья.
А я… Да, однажды он увлечётся кем-то другим. Это очевидно. Но пока он мой. И я не собиралась с ним ни с кем делиться. Вот такой клубок противоречий лохматился во мне и запутывал ещё больше.
