Наконец она кивнула и разжала руки, закрыв глаза.
Ощущая себя грубым животным, Николас высвободился из ее плена, сел на край кровати и, уперевшись руками в колени, пытался перебороть свою неистовую похоть.
— Ах, Эм, мне так жаль, — сказал он. Он потянулся за халатом и снова скрыл под ним свое нагое тело. — Я оставлю вас, чтобы вы могли отдохнуть. День был очень долгим.
Похоже, бесконечной обещала быть и ночь, которую ему предстояло провести наедине со своим неудовлетворенным желанием, а также чувством вины.
К его изумлению, Эмили сказала:
— Николас, постойте. — Она села, облокотившись на подушки, и зашуршала простынями, разглаживая их ладонями. — Вам обязательно уходить?
Голос ее показался таким несчастным, он понял, что не сможет покинуть ее сейчас. Он поднял ее сорочку и протянул ей. Она надела ее и снова легла, лишь после этого Николас повернулся к ней. С разметавшимися по плечам волосами и высоко натянутым одеялом, она напоминала дикую непокорную фею, хотя и лежала с сомкнутыми веками.
— Я думал, вы захотите, чтобы я убрался как можно скорее, — предположил он, — мало ли, вдруг вам не захочется видеть меня прямо сейчас.
— Полагаю, муж и жена не обязаны оставаться друг с другом всю ночь, но эта комната так велика, и… и мне не хотелось бы оставаться здесь одной. Вы могли бы побыть со мной, пока я не засну?
Побыть с ней? Она хотела этого. Она была так прекрасна, беззащитна и так одинока в обстоятельствах, сложившихся помимо ее воли, и тем не менее она хотела, чтобы он остался с ней. Обнял, успокоил и защитил ее. Правда, кажется, не очень умело.
— Я останусь, если вы действительно этого хотите.
Она кивнула и подвинулась, освобождая для него место на огромной кровати. Николас прилег рядом с ней и бережно обнял за плечи. К его удивлению, Эмили прижалась к нему и положила голову ему на плечо.
— Все сегодня кажется таким странным, — прошептала она сквозь сон. — Но уже завтра все предстанет в новом свете, не так ли? И с каждым днем будет все яснее.
— Для нас обоих, — добавил он, обнял и прижал ее к себе. Какая же она теплая и податливая в его руках, удивительно живая и настоящая. — По-моему, мне предстоит узнать много о том, что значит быть мужем.
Эмили тихонько засмеялась:
— А я совершенно себе не представляю, как быть женой. Может быть, нам стоит учиться вместе? Возможно, так мы станем своего рода партнерами.
Николас сомневался, что она сможет доверять ему, особенно если он будет бросаться на нее с вожделением каждый раз, как только увидит. Внутреннее ощущение мешало ему справиться с этой чисто физической, животной его стороной, с безумным желанием обладать ею.
Ему вспомнилось ее поведение в тот день, когда он следил за ней, крадущейся вдоль улиц к загадочному зданию, в которое она вошла. Сможет ли она когда-нибудь доверять ему настолько, чтобы поведать правду о том случае? Сможет ли он доверять ей?
— Научиться доверять — не простая задача, — заметил он.
— Да, отнюдь не простая. — Эмили уверенно смотрела ему в лицо. Ее изумрудные глаза были так чисты и ярки, как те далекие недостижимые звезды. — Похоже, именно сейчас у нас возникла с этим проблема.
Николас накручивал на палец ее золотистый локон. Ему не хотелось отпускать ее приятные мягкие волосы.
— И с чего же мы начнем?
Эмили нарочито нахмурилась, так что на лбу появилась маленькая морщинка.
— Что ж… быть может, вы поведаете мне какую-нибудь тайну?
Николас удивился, смеясь.
— Да-да, — настаивала она, — что-нибудь такое, о чем не знает больше никто. Тогда вы сможете убедиться, что я никому не расскажу. Ваш секрет останется только со мной.
— Но у меня нет секретов.
— Неужели ни одного?
Конечно, у него была одна тайна. Валентина. Но этот секрет запрятан слишком глубоко внутри. Николас не был уверен, что сможет заговорить об этом после стольких лет молчания.
Тем временем Эмили продолжала смотреть на него с надеждой и очень настойчиво. Теперь она его жена, и им предстоит строить совместное будущее.
Николас устроил подушки поудобнее, сел, облокотившись на них спиной, пытаясь собраться с духом. Эмили подвинулась ближе и устремила на него открытый, серьезный, полный ожидания взгляд.
— У меня действительно есть секрет, — начал он. — О нем не знает никто, даже мои родные. Но вы правы, нам нужно стать партнерами, а потому вы должны кое-что узнать.
Эмили кивнула:
— Я слушаю.
Он сделал глубокий вдох и начал решительно:
— Представьте себе, вы не первая моя супруга.
— Не… — Ее лицо побелело еще сильнее, но Николас видел, что и у нее есть скрытые источники силы воли. Она не пошевелилась и не повысила голоса. — Вы хотите сказать, что уже были женаты? Или у вас уже есть жена, которую вы где-то прячете?
— Нет! Я все-гаки не злодей из кошмарного романа, Эмили. Моя жена умерла много лет назад.
— Ах, я понимаю. — Эмили старалась осознать смысл его слов, и морщинка на лбу стала еще глубже. — Но если вы были женаты на этой леди…
— Валентина, так ее звали.
— Да, на Валентине. Почему никто из вашей семьи не знал об этом? Уж если вы любили ее настолько сильно, что женились на ней…
— Я любил ее всем сердцем. Хотя о ней не знает никто, даже Стивен. Никто, кроме вас. — Он нежно взял ее за руку, вынуждая, таким образом, придвинуться ближе. Так легче рассказывать, если бы она еще не смотрела на него не отрываясь, своим печальным взором.
— Почему вы никому о ней не рассказали?
— Это случилось в Италии, когда я совершал свой образовательный тур вскоре после смерти моего отца. Бреннер посчитал, что мне полезно предпринять это путешествие и отвлечься на образование после тяжелой утраты, прежде чем полноправно взять на себя все обязательства герцога. Все произошло очень стремительно. Я никогда не встречал никого, подобного Валентине. Она была такой живой, яркой и искренней! И я влюбился мгновенно, после одного лишь танца, единственной улыбки. Она была дочерью очень уважаемого в городе стряпчего, и поначалу они сомневались во мне и моих намерениях. Еще бы, молодой, дикий англичанин, который наверняка казался им сумасшедшим. Однако я убедил ее выйти за меня и уехать в Англию в качестве моей жены. Я собирался сообщить всем о нашем приезде. Мне казалось, подобную новость не стоит доверять письму, и самое лучшее — личная встреча, в ходе которой мои родные, я уверен, сразу же приняли бы ее.
— Понятно. Так что же случилось?
Николас провел ладонью по лицу, словно стирая воспоминания, но тщетно. Они не отступали, несмотря на то что со временем стали несколько размытыми. Казалось, говоря об этом вслух, он отдалял их еще больше.
