Томас возмутился:
— Какие же это охотники? Странные ты речи ведешь, сэр калика.
— Ты прав, — согласился Олег. — Мерзавцы.
Куст зеленел лишь один, гордый и красивый, а сухих торчало в обе стороны на милю. Как и среди людей, успел подумать Томас. Он собрал сухих веток достаточно, чтобы сжечь всех красивых ведьм Британии, а калика умело развел костер. Когда Томас вернулся с последней охапкой, на прутьях уже жарились широкие ломти мяса.
Небо выгнулось угольно черное, такое не увидишь в туманной Британии, зато звезды высыпали яркие, крупные, как яблоки, синие и голубые, попадались даже красноватые. От их зловещего подмигивания у Томаса вставали волосы на загривке. Он складывал пальцы крестом и, стараясь делать незаметно для калики, поплевывал через левое плечо.
Случайно он перехватил пытливый взгляд калики. Тот тотчас же взглянул в сторону, но Томас уже ощутил ту незримую дрожь в теле, что говорит о затаившемся вблизи звере, готовом к прыжку.
— Олег, — сказал он настойчиво, — мы — мужчины. И не должны скрывать друг от друга. По крайней мере, здесь. Когда одной ногой уже в могиле, а вторая... почти тоже там.
Олег ответил вяло:
— О чем ты?
— Я же вижу. Ты смотришь на меня как-то странно. Скажи, что ты увидел?
Олег буркнул:
— Тебя вижу. Злого и потного.
— Олег, — сказал Томас предостерегающе. — У тебя такие глаза становились дважды. Оба раза заглядывал в грядущее. А сейчас ты заглянул... а затем на меня. И в твоих глазах было... я бы сказал, что жалость, если бы хоть на миг подумал, что тебе такое чувство знакомо... Что ты увидел?
Олег отмахнулся:
— Да ерунду всякую.
— Что именно? — настаивал Томас.
— Да ерунду, — повторил Олег.
— Что?
— Я ж говорю, ерунду.
— Олег, скажи. Иначе я буду считать себя оскорбленным до конца дней.
Олег с неохотой выдавил:
— Когда говорю, ерунду, то она и есть ерунда. Не увидел я такого короля, как Томас Мальтон. Ни в Британии, ни во Франции, ни вообще где-то... Заглянул даже к сарацинам, но и там твои следы песком занесло. Правда, там вообще от крестоносцев даже костей не осталось... Пока голова не разболелась, я просмотрел императоров, царей, султанов, магарадж... это что-то вроде падишахов... микадо... то же самое, что и магараджи... падишахов, это нечто похожее на микадо...Хотел еще среди фараонов, хоть тебя только в фараоны... но мысли спутались, ясность ушла... Можно бы еще среди царей, в той стране чужих на престоле перебывало как гусей на базаре...
Томас прошептал:
— Магия ушла?
— Ясность, — повторил Олег. — Это не магия. Я вижу грядущее... как ты видишь огромную яблоню, если при тебе сажают отводок, как видишь статного боевого коня, хотя перед тобой провели годовалого жеребенка... Но, Томас, жеребенок может издохнуть через неделю, и твое видение рыцарского коня может оказаться ложным. Так что не больно доверяй таким видениям. Я сам на них не слишком полагаюсь!
Томас прошептал мертвым голосом:
— Пока что ты не ошибался.
Он силился улыбнуться, губы как замерзли, пока не тряхнул головой и не сказал себе яростно: лишь бы добраться до Яры! А там, будь что будет. Останется ли с нею в аду, погибнет ли как рыцарь или как невольник... но с пути не свернет.
— Томас...
— Все хорошо, — сказал Томас. К собственному удивлению ощутил, что голос снова звучит сильно и мужественно... — Может быть, это враг насылает ложные видения! Страшится, что ворвемся в его логово и схватим за глотку!
— Да-да, — поспешно, слишком поспешно согласился Олег.
Они не смотрели друг другу в глаза. Калика невесело помешивал прутиком уголья, багровый свет подсвечивал снизу, делая лицо особенно жестоким и мрачным. Но зеленые глаза были мудрыми и кроткими. Крупные угли рассыпались на куски, обнажая пурпурные бока, подсвеченные изнутри, искорки выпрыгивали и пытались ухватиться за стебельки сухой травы.
Томас вытащил меч и рассматривал кое-где зазубренное лезвие. Рукоять блестела, отполированная частой хваткой. Шершавая ладонь стерла некогда затейливый узор, надо бы заново, чтобы не скользнуло в потной ладони...
Олег внезапно упал на спину, в воздухе мелькнули подошвы сапог, и в следующее мгновение он, перевернувшись через голову, вломился в темноту... Послышался треск ветвей, далекий вскрик. Томас с мечом в руке встал спиной к костру, ругая себя последними словами, что смотрел в пламя, а теперь перед глазами пляшут огненные мухи размером с индюков. На всякий случай пригнулся, чтобы не служить мишенью невидимого стрелка, если такой отыщется.
Потом послышались шаги, калика топал нарочито громко, чтобы рыцарь сдуру не рубанул сперва, а потом не начал рассматривать. Томас видел, как с той стороны в освещенный красным круг вдвинулся лохматый Олег, за собой тащил невысокого тщедушного человека. Лицо несчастного было перекошено ужасом, одна рука болталась, из локтя сочилась кровь.
Олег встряхнул его за шиворот:
— Подсматриваешь?
Человек вскричал жалобно:
— Я еще ничего не успел!.. Я только-только приблизился!.. Пощади! У меня семья, дети... У меня три дочери, которых надо пристроить, выдать замуж. Одна не совсем удалась... мне надо заработать ей на приданое...
Томас слушал сочувствующе, калика тоже. Потом калика вздохнул печально:
— Нужна была подработка?
— Да, — кивнул человек преданно, — да!
Калика вздохнул еще печальнее:
— Ох, эти вечные противоречия между «хочу» и «надо»...
Он взялся другой рукой за шею пойманного, Томас успел увидеть быстрое движение, послышался хруст, а калика, выпустив безжизненное тело, переступил и сказал буднично:
— Как там, не подгорело?
Томас нервно сглотнул:
— Нет-нет, ты вернулся быстро... Ты... убил его?
— Всего лишь сломал шею, — успокоил калика.
— Э-э... ты не слишком... жесток?
— Больше денег — больше риска. Ты ж не смирился с потерей, идешь?
Томас вздохнул, зябко повел плечами:
— Иду, но чую такие же добрые пальцы на своей шее.
Он выгреб прутиками мясо, а калика, зашвырнув тело неудачника далеко в темноту, выбрал ломоть побольше, снова уставился в огонь добрыми печальными глазами.
В ночи хрипло и рассерженно прокричал петух. Томас не успел удивиться, откуда в степи домашняя птица, как в воздухе начало что-то меняться. Сильнее стал запах сырой земли, дохнуло запахом свежей травы, затем под ногами дрогнуло, в глубинах прокатилась легкая дрожь. Что-то заворчало, послышался далекий шорох, будто из глубин земли, как со дна озера, всплывает смытое с берега паводком огромное дерево.
Олег зябко передернул плечами. Томас чувствовал как отшельник подобрался, словно готовился без разбега вскочить на скачущего мимо коня. Дыхание стало прерывистым. Взлохмаченная голова на фоне блекнущих звезд казалась головой чудовища.
