Но, вопреки ожиданиям Михаэля ни сразу после окончания бури, ни через день после нее никто к ним так и не пришел. Жители города разобрались, что послужило причиной беспорядков. Но они не разозлились. Они испугались. Продемонстрированная иллитидом мощь была принята за эльфийскую магию. Конечно, Разум был не самой любимым направлением среди перворожденных, но все же встречался. Местные маги, подумав, признали, что с такой силой им не тягаться. Во всяком случае, не без больших потерь. И претензий выставлять не стали. Подумаешь, пару окон бушующие горожане разбили, зато удалось узнать, куда пропало несколько ценных артефактов и кто из собратьев нечист на руку. У жрецов была аналогичная ситуация. Стража, которую макнули носом как нашкодившего котенка, скрипела зубами, но без существенной, очень существенной магической поддержки предпринимать что-либо против эльфов не решалась. Воры, оценив потери, возможно и желали бы расквитаться, но…Те, кто попался Семену со товарищи на пути в большинстве своем уже были казнены. Меньшинство сбежало из города, а оставшиеся вовремя вспомнили про одну очень известную черту эльфийского характера. Мстительность. Истории про то, как изощренно перворожденные могут мстить своим врагам, уступали лишь аналогичным историям о другой ветви этого народа. О дроу. Преступники, по всей видимости, решили, что жизнь дороже. Или просто копили силы для реванша. Ну а простые жители….для них, в общем-то, изменилось немногое. Разве что воровать меньше стали да улицы по ночам обезопасились. На какое-то время.
Осмелевшие эльфы сделали одну вылазку за пределы своего убежища. Вторую. Третью. На них не нападали. Скорее уж от них пытались убраться как можно дальше. Но группка путешественников быстро нашла, как привлечь к себе внимание. Привлеченные звоном золота наемные работники очень быстро восстановили внутренне убранство жилища перворожденных до состояния, которое можно было назвать только одним словом. Роскошь. Накопленные за одну ночь богатства вполне позволяли маленькой колонии прожить безбедно еще лет сто.
В глубине пещер, в той ее части, где с ухода гномов почти никто не появлялся, Михаэль обустроил лабораторию. И то, что в ней происходило, заставляло Келеэля довольно щуриться. Знания, обрывки которых проскальзывали в его речах, формулировки законов физического мира и принципы работы непонятных устройств, которые пытался соорудить и заставить работать в новом мире шаман, были ранее неизвестны эльфийскому архимагу.
К ладье, на которой лежали покойные, приблизились ближайшие родственники, знаменуя этим конец церемонии. Приблизились и отошли. Мда, — признал волшебник, — неприятное зрелище, понимаю. Но ничего. Следующие трупы гильдейских чинуш придутся на счет убийц. Они обычно работают чище.
Глава 8
После той памятной ночи, когда небольшая компания эльфов обогатились, прошел почти месяц. Жизнь в городе Тенелок вошла в свою колею и притихла, а вот Академия, немного успокоившаяся было после трагической гибели кафедры алхимиков в почти полном составе, снова бурлила как котел. Одного из старших магистров, лишь недавно заслужившего этот титул, нашли у него дома с перерезанным горлом. Часть слуг была убита, часть ничего не помнила, но щеголяла большими шишками на затылках. Пропали многие ценные вещи. И записи. Лабораторию, размещенную в подвале дома покойного, тоже вниманием не обделили. В общем, складывалась типичная картина устранения конкурента.
Даже сам пятитысячелетний волшебник придерживался бы этой версии, если бы лично не пересылал приметы и адрес усопшего одному очень специфическому ордену, зарабатывающему себе на жизнь устранением сильных мира сего. Естественно убийц давно бы разогнали, если бы не сильное прикрытие. Очень сильное. Их резиденция располагалась в одном из немногочисленных драконьих городов. Каким путем был заключен этот союз, архимаг не знал, так как был слишком молод. Первые упоминания об ордене темного пламени встречались в хрониках за две тысячи лет до его рождения. Взаимовыгодное сотрудничество устраивало, судя по всему, обе стороны. Орден мог не бояться за свою цитадель, а драконы за подрастающее поколение. У расы разумных ящеров был очень большой недостаток. Они были настолько пропитаны магией, что ужасно ей фонили. Мужчины больше, женщины меньше. Если обычные рептилии и птицы, отложенные яйца высиживали или на худой конец охраняли, то драконы так поступить не могли. Их естественный магический фон безнадежно уродовал еще не родившихся детей, вызывая многочисленные мутации. У любых других существ это кончалось бы гибелью, но драконы были слишком живучи…Келеэль лично видел двухголового дракона, а судя по легендам крылатого племени, бывали и куда более запущенные случаи. Поэтому лучшим качеством любящей матери огнедышащие ящеры считали умение очень быстро покинуть пещеру, где среди магически инертного металла, золота, покоилась кладка. Отцу же вообще не рекомендовалось оставаться даже поблизости от своих детей, если же он конечно хотел, чтобы они выросли здоровыми. Да и соотношение полов у летающих ящеров было один к пяти в пользу слабого пола. Свое жилище мамочка-дракон конечно же охраняла, но она же не могла караулить вход постоянно, ей приходилось отлучаться, чтобы добыть себе еду. Или просто спать. А люди, гномы, да и чего таить, эльфы такими моментами пользовались с большим удовольствием. Яйца дракона были одним из немногих ингредиентов, из которых опытный алхимик мог приготовить эликсир молодости. Да и золото лишним не бывает. Соответственно далеко не каждая кладка доживала до вылупления. Частично эту проблему решали так называемые драконьи города, представляющие из себя места с естественными препятствиями для магического фона. Обычно эту роль выполняли залежи минералов. Того же золота. Но их было мало, а летающие ящеры жестко контролировали свою территорию. На всех природных инкубаторов не хватало. Даже на треть не хватало. Но, тем не менее, в драконьем городе всегда были сокровища, а значит, желающие обогатиться одним махом лезли туда не переставая. Иногда просто прячась от немногочисленных взрослых драконов, охраняющих дальние окрестности кладки, иногда переступая через их трупы. После заключения договора с орденом темного пламени и то и другое стало намного проблематичней. Отдельные успехи и у драконоборцев и у пылающих праведным гневом мстителей, конечно, бывали, но исключения лишь подтверждали правило.
Под подозрение в убийстве попали многие. Но не Келеэль. Во-первых, он в ночь происшествия имел алиби, потому что до очень позднего вечера сидел в библиотеке. Не специально, просто так совпало. Во-вторых, не умел пользоваться холодным оружием. Ну и в третьих погибший для него конкурентом не являлся. А то, что он принадлежал к фракции, которая стремилась уменьшить власть архимага, было мало кому известно. Хотя кое-кто из его пока еще живых соратников уже определенно насторожился и сделал выводы. Но у них не было доказательств. А без них даже у самых влиятельных чиновников против древнего мудреца были бы связаны руки. Ведь даже слухи про возможную причастность Келеэля к убийству нельзя было распустить. Архимаг бы не поленился размотать цепочку сплетен. И смог бы это сделать, так как опыта у него было больше чем у всей стражи академии вместе взятой. А потом — послать тому, кто осмелился запятнать его честь официальный вызов. По сути — повестку на тот свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
