− Ух, ты! Даже не перднул! - удивился Холт, зачинщик забавы.
− Молодчина! - похвалили его.
- Селли! - позвал золотоплечий кухарку. - Иди, рассчитайся с мужчиной.
Костас, вместе с остатками каши, ссыпал в кошель деньги с тарелки. Встряхнул его, положил на стол и вбил мизерокордию по самую гарду.
Веселье сразу закончилось. Это был вызов. И не принять его торквесы не могли.
Чем бы все закончилось можно не загадывать. Селли, не первый год крутившаяся среди солдатни, посчитала благоразумным убраться из зала. Торквесы, Керстен и Холт переглянулись. Учить надо птоха, учить!
В казарму ворвался портарий Мерх. Злее злого. А злее злого он от того, что получил выволочку от Руджери. И вроде как зазря получил, а с другой стороны вовсе и не зазря. За дело досталось. Не успела стража смениться, венсовские лучники спрятавшиеся в кустах сыпанули десяток стрел. Десяток что? Малость. Малость малостью, а двоих наповал. Третий еще неизвестно жив ли будет. Стрела шею навылет пробила. И все как ни странно пьяные. Заскочив на кухню, Мерх черпаком помешал кашу, заглянул в хлебный ларь и пинком опрокинул трехведерный кувшин с вином. Его даже разбавить не успели.
− Почему кормежка такая? - орал он на кухаря. - Не доварена! В половину с половой! Хлеб когда пекли? Его есть не возможно! Черств как камень! Вино убрать! Убрать! Чтобы больше никому. Воду пусть пьют!
− Так вино от заразы, − оправдывался повар. - От живота и простуды. Капитан приказал.
− Живот не заболит, если готовить нормально будешь. А простуда? - не зная, что поперек капитанова приказа удумать, отступился. - На три четверти разбавляй.
− Так это же самая вода и будет? - возмутился кухарь.
Портарий его уже и не слушал. Выскочил за порог, как ошпаренный.
Тяжкий гул гонга как кулаком ударил в стены. Звякнула ложка в пустой неубранной тарелке, задребезжали соприкасавшиеся краями кружки. Веселье закончилось...
9
− Чем порадуете бьянка Кайрин? - произнес Бриньяр. В черной сутане, в такой же шапочке, он напоминал порыв штормового ветра. Не вошел − ворвался!
Эгуменос бросил на стол свиток. Судя по печатям, две большие золотые плюшки на шнуре, официальный документ за подписью императора. Посмотрел в окно. На подоконнике толклись голуби. Сообразительный сизарь, покрутив головой, призывно заворковал и постучал клювом в стекло. Бриньяр отвернулся - не до них!
В комнате как всегда светло. Пахнет грушами. Рядом с графином гранатового вина, ваза с янтарно-желтыми плодами. Золотой Баррик. Их едят только такими, переспевшими.
− Глориоз и Буи договорились о заключении брачного союза между их семьями, − быстро проговорил запыхавшийся Бриньяр. Взгляд его наткнулся на фреску. Пятно света все так же не достигло грешника. Если нет милости Создателя, почему запаздывает его кара?
− Обряд Обмена Клятв состоится перед ярмаркой на Ста Кравватин. Вряд ли нас еще раз отпустят в Роусу, − шутка Кайрин не возымела действия на Бриньяра. - Венчание три месяца спустя. В Роще Кайракана, согласно верований рода мужа, а потом повторится в храме Первого Апостола.
Подробности Кайрин, эгуменос принял спокойно, не прокомментировал, не высказал недовольства, лишь посетовал.
− Их союз добавит мне седины и морщин. Я слышал севаст теперь в отъезде? − Бриньяр плюхнулся на стул, подался вперед, облокотился и навалился на столешницу.
Кайрин стало неприятно. Эгуменос хочет близко видеть её лицо во время разговора, читать по нему недосказанное, следить за мимикой. Он это умел. Умел узнать.
− Он занимается улаживанием дел с Тшевом. Продает крепость.
Сегодня Кайрин была в черном строгом соркани*. Контраст света и черного в её пользу.
− Конечно же Фанку?!
− Фанк дает хорошую цену.
− Еще одна потеря для нас.
− Пока чикоши грабят область, трудно назвать Тшев чьим-то приобретением или потерей. Пушта в десяти милях.
− Давай вернемся к севасту. Он выдает дочь замуж за сына глориоза.
− Ему нужны хускарлы Бекри. Буи хочет заручиться поддержкой глориоза. И тот не откажет.
− Хускарлы? Севаст укрепляет границу Лэттии?
− Боюсь речь уже идет об их обороне. Страты жгут Варрен. Младшая орда Нань, стала на правом берегу Дайры, − во время разговора Кайрин водила пальцами по столу словно скатывала шарик из невидимых пылинок.
− Угу, − Бриньяр давно предполагавший эту войну, призадумался. Так скоро?! Эгуменос отложил на память взгреть асикрита*. Важная новость своевременно до него не доведена! − Что это меняет? Что можем изменить мы? Или повлиять.
− Вы знаете Мэдока ди Хенеке?
− Не тот ли молодой человек, что прогуливается по галерее?
− Он самый. От вашего имени Мэдок приглашен. На тот случай если вы сочтете мое предложение интересным.
− Каким образом нам поможет бастард Бекри? Для меня по сей день загадка, почему глориоз не удавил его во младенчестве. А ты знаешь, я не люблю загадок! Особенно, которые загадывают мои недоброжелатели, а у меня нет на них внятного ответа.
− Кайракан запрещает детоубийство.
− А отцеубийство? - навострился эгуменос в ожидании реакции Кайрин. Не такая уж и плохая мысль стравить бастарда с отцом?
− Отцеубийство само собой тоже.
− И зачем нам Мэдок? Мой старческий ум не поспевает за ходом твоих молодых мыслей.
− Мэдок жив и здоров и все знают, он сын глориоза. Но не все знают, Мэдок бастардом не является. Иногда просто здорово, когда в империи действует столько законов, взаимоисключающих друг друга.
Эгуменос сильнее подался вперед. Продолжай!
− Вы поможете ему, − объявила Кайрин.
− Я? - удивился Бриньяр неожиданному предложению. - Для чего и каким образом?
− Сейчас он прозябает в оруженосцах в ордене Хранителей Дорог. Отзывы о нем самые лестные, но поскольку род отца не поддерживает его, род его матери признан мятежниками и большей частью казнен, а остатки разжалованы, Мэдок, именно так как и сказала, прозябает. Несмотря на таланты, его не скоро произведут в рыцарское достоинство. Боюсь угадать, но возможно никогда этого и не произойдет. А должно произойти.
− Орден не подчиняется мне.
− И не надо.
− И бастарды не становятся рыцарями в восемнадцать лет.
− Потому что бастарды?
− Именно.
− По законам Кайракана, дети рожденные в браке принадлежат отцу. После развода они так же принадлежат отцу, если только не был осуществлен обряд возврата. То есть отец передал свое право на дитя роду матери. Ни развода, ни обряда, в согласии с традициями кайракан не проводилось. Мать Мэдока умерла при его рождении, а благородные Хенеке сложили головы при Кузах и на плахе. Следовательно, Мэдок до сих пор ни больше, ни меньше Бекри.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
