Мне выдали посадочный талон и сказали, к какому выходу идти, когда объявят посадку. Я поблагодарила девушку, купила себе кофе с печеньем и стала ждать. Похоже, гравиметро поразила эпидемия опозданий. Вокруг меня сидели усталые пассажиры, ожидавшие своего рейса. В теории каждая поездка занимала меньше часа, вне зависимости от пункта назначения, но даже если когда-нибудь изобретут скоростной челнок, за двадцать минут доставляющий вас в другое полушарие, вы все равно четыре часа просидите на каждом конце, дожидаясь получения багажа или таможенной проверки.
Снова ожил громкоговоритель.
– Вниманию пассажиров челнока рейсом на Сидней: отправление в одиннадцать часов четыре минуты! Задержка вызвана слишком большим количеством объяснений задержки, предлагаемых службой объяснений гравиметро. А сейчас мы рады сообщить вам, что, поскольку найдено применение избыточным объяснениям, челнок на Сидней, отправление в одиннадцать часов четыре минуты, готов вас принять. Вход номер шесть.
Я допила кофе и стала пробираться сквозь толпу туда, где нас ждала капсула. Мне уже несколько раз доводилось ездить на гравиметро, но на глубинном челноке – никогда. Свое последнее кругосветное путешествие я проделала на надмантиевых капсулах, больше похожих на поезда. Я прошла паспортный контроль, вошла в салон, и две стюардессы показали мне мое место. Застывшими улыбками они напоминали чемпионок по синхронному плаванию. Моим соседом оказался мужчина с копной черных растрепанных волос, читавший номер «Занимательных историй».
– Привет, – сказал он негромко, без всякого выражения. – Раньше на глубинке ныряли?
– Никогда.
– Это лучше американских горок, – решительно заявил он и вернулся к своему журналу.
Я пристегнулась. Рядом со мной сел высокий мужчина лет сорока в мешковатом клетчатом костюме. Физиономию его украшали пышные рыжие усы, а в петлице торчала гвоздика.
– Привет, Четверг! – дружески поздоровался он, протягивая руку. – Разрешите представиться: Острей Ньюхен.
Я в изумлении уставилась на него, и он рассмеялся.
– Нам необходимо поговорить, к тому же я никогда прежде не ездил на гравиметро. И как функционирует эта штука?
– Гравиметро? Это туннель, проходящий через центр Земли. Всю дорогу до Сиднея мы проделаем в состоянии свободного падения. Но… но… но как вы нашли-то меня?
– У беллетриции везде есть глаза и уши, мисс Нонетот.
– Ньюхен, пожалуйста, давайте начистоту, или я стану самым сложным вашим клиентом.
Адвокат с интересом рассматривал меня, а стюардесса монотонным голосом зачитывала правила техники безопасности, под конец предупредив, что, пока сила тяжести не восстановится до сорока процентов, туалетом пользоваться нельзя.
– Вы ведь работаете в ТИПА-Сети? – спросил Ньюхен, как только мы устроились и поместили весь багаж в мешки на молниях.
Я кивнула.
– Беллетриция – это полиция, следящая за порядком внутри книг ради сохранения целостности популярного чтива. Печатное слово только с виду прочное, но в наших кругах выражение «подвижная литера» имеет куда более глубокий смысл, чем в вашем мире.
– Финал «Джен Эйр», – прошептала я, внезапно осознав, в чем дело. – Я же его изменила, да?
– Боюсь, что так, – кивнул Ньюхен, – только не признавайтесь в этом никому, кроме меня. Это самое большое вторжение в литературный шедевр с тех пор, как кто-то затеял такую свару с Великаном Отчаянием у Теккерея, что нам пришлось уничтожить весь текст целиком.
– До начала падения осталось две минуты, – объявил пилот. – Просим вас занять места, пристегнуться и проверить, пристегнуты ли дети.
– И что теперь? – спросил Ньюхен.
– Вы правда ничего не знаете о гравиметро?
Мой собеседник огляделся по сторонам и понизил голос.
– По мне, в вашем мире все какое-то странное, Нонетот. Я прибыл из страны наглухо застегнутых черных пальто и глубоких теней, запутанных сюжетов, запуганных свидетелей, криминальных боссов, любовниц гангстеров, баров с сомнительной репутацией и пугающих развязок за шесть страниц до конца.
Наверное, вид у меня был растерянный, потому что он еще понизил голос и прошептал:
– Я выдуманный, мисс Нонетот. Я из детективного сериала о Перкинсе и Ньюхене. Надеюсь, читали?
– Боюсь, что нет, – призналась я.
– Ограниченный тираж, – вздохнул Ньюхен. – Но у нас хороший отзыв в «Книжном обозрении». Меня там назвали «хорошо выписанным и забавным персонажем… с несколькими запоминающимися чертами». «Крот» поместил нас в списке «Книг недели», но «Жаб» был не столь благосклонен… впрочем, кто станет слушать этих критиков?
– Вы – из книги? – наконец сообразила я.
– Только никому об этом не говорите, ладно? – поспешно сказал он. – А теперь расскажите мне про гравиметро.
– Ну, – ответила я, собираясь с мыслями, – через несколько минут капсула войдет в воздушный шлюз и начнется разгерметизация…
– Разгерметизация? Зачем?
– Трение необходимо свести к минимуму. Никакого сопротивления воздуха. Сильное магнитное поле не дает капсуле касаться стенок шахты. Мы просто пробудем в свободном падении все восемь тысяч миль до Сиднея.
– Значит, из любого города можно «глубинкой» добраться до любого другого?
– С Сиднеем и Токио связаны только Лондон и Нью-Йорк. Если вы хотите попасть из Буэнос-Айреса в Окленд, вам надо сначала надмантиевым рейсом добраться до Майами, затем до Нью-Йорка, нырнуть до Сиднея, а потом снова в надмантиевой капсуле до Окленда.
– И как быстро движется капсула? – чуть нервничая, спросил Ньюхен.
– Четырнадцать тысяч миль в час, – отозвался мой сосед из-за журнала, – не больше и не меньше. Мы будем падать все быстрее, но с уменьшающимся ускорением до самого центра Земли, где достигнем максимальной скорости. Как только минуем центр, скорость начнет снижаться, а в Сиднее упадет до нуля.
– Это не опасно?
– Нисколечко! – заверила я его.
– А что, если нам навстречу попадется другая капсула?
– Такого не может быть. В каждой шахте только одна капсула.
– Это верно, – подтвердил мой занудный сосед. – Беспокойство может внушать только потенциальный отказ магнитной системы, которая не дает керамической шахте и нам вместе с ней расплавиться в жидкой магме.
– Не слушайте его, Ньюхен.
– А такое возможно? – спросил адвокат.
– Прежде никогда не случалось, – мрачно ответил технарь, – а если и случалось, нам об этом точно не рассказывали.
Ньюхен некоторое время сидел в задумчивости.
– До начала свободного падения осталось десять секунд, – снова послышалось объявление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});