Но я тоже молчал. Водил руками по её нежной коже. И молчал.
А потом видимо мы уснули.
И вот сейчас ранее утро, а я смотрю на свою жену и не могу отвести взгляд. Хочется притянуть её поближе и... Интересно, ей понравится, если я возьму её вот такую, спящую.
Я касаюсь её голой груди, и сосок тут же реагирует на это прикосновение. А мой член он реагирует на...
В дверь тихо стучат. Я кидаю взгляд на часы – начало пятого.
Кто в такое время может беспокоить Катю?
Я встаю с кровати, когда стук повторяется. Быстро натягиваю на себя брюки и иду к двери.
На пороге стоит мой водитель.
– Тебе чего? – раздраженно спрашиваю я, потому что не могу придумать ни одной адекватной причины, по которой другой мужчина может стоять у двери моей жены в такое время.
– Дмитрий Андреевич – извиняющимся тоном произносит он – Ваша мать не может с Вами связаться. Там, кажется, что-то с Вашим отцом произошло.
Я специально не брал на свидание телефон. Не хотел прерывать его ничьими звонками.
– Готовь машину – говорю я мужчине, направляясь в свою комнату.
Стараясь игнорировать количество пропущенных звонков, быстро набираю номер матери.
– Алло – кричит та в трубку – Дима – голос какой-то надломленный, как будто со мной говорит ни моя мать. – Отец пропал.... Как вчера ушел, так до сих пор не вернулся.
– А охрана? Куда смотрела? – я быстро достаю первую попавшуюся одежду и, включив громкий звук, начинаю одеваться.
– Отпустил. Он их всех отпустил. Сказал, что это личное. Дима, я боюсь....
Я никогда не знал ТАКУЮ мать. Эта железная леди, как мне казалось, не способна проявлять такие чувства. Тем более, к отцу. Да вся их совместная жизнь была сплошным противостоянием друг против друга.
– Успокойся – отец бы не пошел на что-то опасное без охраны. Может быть, задержался у какого-нибудь друга.
Я выскакиваю из комнаты, и быстрым шагом иду в сторону входной двери.
– Я уже всех, кого можно обзвонила. Его нигде нет.
Мне не хотелось её расстраивать, но так и тянуло сказать, что, возможно, он у какой-нибудь любовницы. О, мой папа – любитель женщин. Кажется, в нашем доме не было ни одной, которой бы не попробовал родитель. Только Татьяна Ана....
Стоп.
– Мам – может быть, спросонья я её неправильно понял. – Ты говоришь, что видела его в последний раз в тот момент, когда он выскочил из своего кабинета?
– Даа – мне кажется, или я слышу в голосе матери плаксивые нотки – Он вышел и сразу же набрал чей-то номер. А потом, после разговора он распустил всю охрану и куда-то уехал. С тех пор его не видели. Диим, с ним что-то случилось. Я знаю.
Вообще не понимаю, что происходит. Мир перевернулся с ног на голову. В котором моя бездушная мать убивается по не менее бездушному отцу.
Да, я привык, что в моей семье никто ни о ком не заботится, не волнуется. Но... если быть честным, за все время с нами не происходило ничего такого страшного, чтобы волноваться друг за друга. Единственное происшествие, это мое падение с мотоцикла. Но тогда мать сама лежала в больнице.
– Мам – я сажусь на сиденье машины и рукой даю команду водителю трогать. – Не волнуйся. С ним все хорошо. Не может быть, чтобы...
– Подожди – почти кричит она – у меня вторая линия.
Я остаюсь на ожидании. Думаю, что матери звонит отец – мало ли что могло случиться – телефон потерял, машина сломалась.
Но... противный червячок выгрызает сомнения в моей версии. В последнее время я стал замечать, что если что-то связанно с Татьяной Анатольевной, хорошего не жди.
И я понимаю, что был прав, как только с матерью снова устанавливается связь.
– Дима – теперь я точно слышу всхлипы – Он в больнице. У него сердечный приступ. Димаа, он в тяжелооом состоянии.
Прошлое.
– Будем надеяться на лучшее, но ничего обещать не могу. Он слишком сильно себя запустил. Это же надо – ТАК не заботиться о здоровье. – Врач укоризненно смотрит на нас. Как будто во всех бедах виноваты мы с матерью. – Здесь находится и ваш семейный доктор, Эдуард Викторович, кажется. Но сейчас перевозить пациента в другую клинику не представляется возможным. Поэтому, как говорится, что имеем, на то и рассчитываем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мужчина обводит рукой помещение больничного коридора, в котором лет сто не было ремонта.
– И аппаратура у нас не ахти. Все старое.
Я понимаю, к чему клонит врач, и, беря его под локоть, отвожу немного в сторону от плачущей матери.
– Доктор, все будет. Только спасите моего отца.
Врач даже и не пытается сделать вид, что его больнице ничего не нужно. Он без всякого жеманства кивает головой, давая понять, что наша помощь ему ОЧЕНЬ нужна.
– Со своей стороны – заявляет он – мы сделаем все возможное. Но сегодня я вас к нему, к сожалению, не пущу.
Мужчина поворачивается к моей матери:
– Пройдемте в мой кабинет. Я напишу вам перечень необходимых лекарств.
Мы заходим в довольно уютный кабинет, и первым делом врач спрашивает, есть ли у матери аллергия. Затем он по телефону вызывает медсестру, которая приносит матери успокоительное.
Мужчина пишет длинный список того, что необходимо отцу.
Мне нравится этот доктор. Он не кидается в нас заумными, медицинскими терминами, а объясняет все доступным понятным языком. Не ходит вокруг да около, не пытается намеками навести нас на нужные ему мысли, а конкретно спрашивает, чем мы можем помочь его больнице.
– Выберите сами то, что Вам действительно необходимо. – наконец-то реагирует на его слова мать. – И назовите цену.
Доктор оценивающе смотрит на нас.
– Я, конечно, не знаю всех ваших возможностей, но... в случае положительного результата лечения, думаю...
Телефон врача начинает издавать звуки и тот, жестом обозначив важность звонка, берет трубку.
– Да – коротко отвечает он и несколько секунд слушает.
– Подготовьте все необходимое. Я сейчас иду. – мужчина встает из-за стола – Вы извините, привезли тяжелого больного, мне надо бежать. Можете находиться в моем кабинете столько, сколько считаете нужным. Да, может Вам кофе или чай принести?
– Нет, спасибо – отвечаю я – Мы поедем домой. Матери необходим отдых.
– Хорошо. Только оставьте, пожалуйста, свои координаты на посту. Чтобы можно было с Вами связаться.
И врач выходит, оставляя нас одних.
– Ну что, сделал?– спрашиваю я тут же у своего водителя, когда мы с матерью садимся в салон автомобиля.
– Да, Дмитрий Андреевич, привез. Только ваша жена еще спит. Но я сказал Олесе Александровне, чтобы та передала телефон.
– Хорошо – я облегченно вздыхаю.
Напишу смс Кате, чтобы она не напридумывала там себе ничего.
Мать бросает на меня странный взгляд, но молчит.
Я быстро нажимаю на кнопки дисплея и даже в какой-то момент начинаю улыбаться – не смотря ни на все наши невзгоды, мы, наконец-то действительно вместе. И счастливы.
– Я смотрю, ты нашел общий язык с женой – вопросительно смотрит на меня мать.
– Даа – я убираю улыбку с лица. Все-таки сейчас не самое лучшее время показывать свою радость.
– Мы бы тоже могли – вздыхает тяжело родительница – быть счастливы с твоим отцом. И были... первое время. Но потом...
Мать замолкает и отворачивается к окну.
А я откладываю телефон и смотрю на нее. Она никогда, никогда со мной не откровенничала. Я помню своих родителей уже такими черствыми по отношению друг к другу и мне. Не терпящими людских привязанностей. И мне становится интересно, что же у них произошло.
Может быть, под действием успокаивающих таблеток или из-за случившегося с отцом, но мать начинает рассказывать мне их историю.
– Я любила твоего отца. Как могла. Просто я никогда не была ласковой, не терпела всех этих нежностей. А Андрей, он да. Он был добрый, заботливый. И после замужества мы какое-то время были счастливы. Родился ты. Все было хорошо. А потом... потом он вдруг решил, что я ему изменяю. Был большой скандал. Я пыталась убедить его, что все неправда. Я никогда – мать смотрит на меня в упор – Никогда ему не изменяла. Ни тогда. Ни сейчас. Но Андрей представил мне доказательства моей измены. Интимные фото. На которых женщина, очень похожая на меня и какой-то мужчина развлекаются в дешевом отеле. Жуткие фото. Я до сих пор помню каждую деталь этих снимков. Потому что миллионы раз просматривала их. Искала различия. И... не могла найти. Даже родинки мои все были на месте.
