Еда в деревне казалась мне незатейливой и однообразной. Сычуань со своими гастрономическими изысками осталась где-то очень далеко, а я попала на север с сухим климатом, да и к тому же зима добавляла своей суровости. Кроме пшена, свинины, чили и чеснока, есть практически было нечего. Рис там считался лакомством, которым жители деревни баловали себя лишь время от времени. Порой на стол подавались блюда из пшена, издревле потреблявшегося китайцами в пищу и считавшегося городскими жителями едой, достойной лишь бедных крестьян. Впрочем, даже пшено было нечастым гостем на столе в семье у Лю Яочуня. Однажды один из преподавателей сычуаньского университета с пренебрежением бросил: «На севере все едят мянь (блюда из муки)». И вот теперь я сидела с крестьянской семьей за квадратным деревянным столом, ела лапшу или жевала приготовленные на пару булки, приправленные толченым чесноком или чили в масле для того, чтобы хоть как-то обогатить пресный вкус. Между завтраком, обедом или ужином не существовало практически никакой разницы. Мясо мы ели редко, а единственными свежими продуктами были выращенные тут же чеснок, сельдерей, лук и яблоки. Через несколько дней мне показалось, что мой желудок залили цементом.
Вам будет достаточно посетить любую китайскую деревню, похожую на ту, где живет семья Лю Яочуня, чтобы понять, сколь нелепо утверждение о существовании некой единой китайской кухни. Начнем с того, что в кулинарном плане Китай разделен на север, где едят продукты из пшеницы, и юг, где предпочитают рис. Например, жители Ганьсу относятся к первой половине, и их провинция — лишь часть обширных территорий, протянувшихся на запад — от восточного побережья и Пекина до границ Центральной Азии и далее. В этих землях доминируют лапша и хлеб. Причем, что самое интересное, некоторые виды макаронных изделий Северного Китая удивительно напоминают итальянские. Например, в Сиане едят макароны под названием «кошачьи ушки» — по форме и способу приготовления один к одному с итальянскими орекьетте. Согласно итальянской легенде, китайцев с макаронами познакомил Марко Поло, путешествовавший по Срединному государству в конце XIII века. Китайцы же, в свою очередь, считают, что макароны подарили миру именно они. В 2005 году китайские археологи объявили, что в споре можно поставить точку: в ходе раскопок у берегов Хуанхэ ими был обнаружен горшок с просяной лапшой, насчитывающий четыре тысячи лет. Однако многие эксперты полагают, что подлинная родина лапши и макаронных изделий располагается западнее — в Персии.
Дело шло к Новому году. Я смотрела, как семья Лю Яочуня готовит праздничное пиршество. Самого Лю назначили ответственным за украшение дома. Вооружившись кистью и черной тушью, он, согласно традиции, начертал на длинных отрезах красной бумаги разные пожелания. Эти листы предстояло наклеить у каждого дверного проема в доме: справа, слева и вверху (иногда полезно иметь в семье грамотного сына). Специально откормленную для праздника свинью уже забили, а мясо засолили, однако, несмотря на это, отец Лю выбрал еще и петуха, вынес его наружу и зарезал, слив кровь на покрытую пылью землю. На главной улице, проходившей через всю деревню, парни, тренируясь, били в барабаны, а дети мастерили изумительной красоты фонарики из деревянных реек и разноцветной бумаги. Девушки, будто бы бросая вызов окружавшему деревню блеклому унылому ландшафту, разоделись в яркие одежды алого, розового или красно-розового цветов.
Пожилые люди почитаются в Китае еще и потому, что после их смерти они войдут в пантеон предков, которым принято поклоняться. После кончины родственники усопших должны поместить изображения почивших на алтарь в главной комнате и делать их душам подношения. У некоторых старинных семейств в деревне Лю Яочуня все еще хранились свитки с ветвистыми древами родословных, украшенных изображениями представителей ушедших в небытие поколений. Традиционно эти свитки вешали именно над алтарем. Во время Культурной революции вместо них разрешалось вешать портреты Мао, но теперь свитки и фотографии возвращались на свои исконные места, хотя изображения Мао так никто и не счел нужным убрать. Китайская семья состоит не только из живых, но и еще из многих поколений почивших.
Совместная трапеза в Китае не только способ собрать всех родственников за одним столом, это еще и ритуал, соединяющий мир живых с миром мертвых. В канун Нового года все семейство Лю Яочуня, начиная от стариков и заканчивая маленькими детьми, отправилось в сад, чтобы пригласить предков на праздничное застолье. Они воскурили благовония, бросили в огонь ритуальные деньги, вылили на землю водку и, встав на колени, принялись бить земные поклоны. В воздухе загрохотало: дядья подожгли запалы хлопушек. Потом все направились в дом старшего сына — дяди Лю Яочуня, где мужчины снова встали на колени и склонились в земном поклоне перед главным семейным алтарем. Женщины уже приготовили для усопших праздничный новогодний ужин — маленькие тарелочки с мясом и овощами, мисочку лапши, чашечки чая и вина.
Одна из особенностей китайского мира духов и почивших предков, по крайней мере с точки зрения иностранца, заключается в его удивительном сходстве с нашим физическим бренным миром. Китайские боги, властвующие на небесах, рассматривают прошения от смертных, принимают подарки и взятки — один к одному как нынешние, да и былые китайские чиновники. Покойные, точно так же как и живые, нуждаются в материальных предметах: одежде, деньгах, а в наши дни даже мобильных телефонах. На похоронах родственники усопшего сжигают бумажные изображения этих предметов, отправляя их к небесам в облаке дыма. В Китае существуют магазины, специализирующиеся на продаже подобных ритуальных предметов: карт, стиральных машин, часов, мобильных телефонов и т. д. Все эти вещи изготовляются из картона и цветной бумаги.
Судя по гробницам богачей и знати, китайцы в далеком прошлом серьезно относились к подготовке к загробной жизни. Самое знаменитое из погребений принадлежит безжалостному императору Цинь Шихуанди, впервые объединившему Китай. Вместе с ним в земле упокоилась целая армия терракотовых воинов, призванная защищать и охранять его в загробном мире. Впрочем, моя самая любимая гробница располагается в Мавандуе, неподалеку от Чанша — столицы провинции Хунань. В этой гробнице, относящейся ко второму веку до нашей эры, был погребен князь с женой и сыном. В результате раскопок, начавшихся в семидесятых годах двадцатого века, учеными обнаружено удивительно хорошо сохранившееся захоронение. Знатное семейство покоилось в окружении десятков деревянных статуэток слуг и музыкантов, которые должны были ублажать и развлекать почивших в загробном мире. Археологи обнаружили деревянные модели шахматных досок, ларцов для хранения косметики, музыкальные инструменты, роскошные халаты, а также сложные медицинские и философские трактаты, написанные на шелке. Кроме того, там было много еды, поскольку и покойным надо питаться.
