С Харриет Гулд мы живём на одной лестничной площадке уже три года. Она мне очень нравится. Но ходить с ней за покупками — чистое мучение. Во втором по счёту магазине она обнаружила голубое креповое платье, в которое сразу влюбилась. И сидело оно на ней отлично, и, по её мнению, для такого торжества, как свадьба, подходило как нельзя лучше.
— Но не могу же я хватать первую попавшуюся вещь, — заявила Харриет.
Три с половиной часа спустя, перемерив десяток платьев и уморив нас обеих до смерти, она осознала, что надо купить голубое креповое. Мы ринулись обратно в магазин, но платье уже продали. Моя приятельница утирала слезы, внимая обещаниям менеджера справиться у поставщика, остались ли ещё такие же.
Вернувшись домой в полчетвёртого, я могла только лежать. Мы с Пэтти Мартуччи намеревались поужинать вместе, и я не представляла, где найду для этого силы. Но, подремав часок и приняв душ (плюхнись я в пенистую ванну, наверняка бы заснула и утопла), я немного ожила.
В шесть с четвертью, за полчаса до встречи, когда я уже застёгивала пальто, раздался звонок.
— Ты меня убьёшь! — выдохнула Пэтти.
— Почему? Что случилось?
— Ох, дело в том, что вчера я познакомилась с удивительно интересным мужчиной; его зовут Пол Касл. Он навещал сестру, которая живёт в моем доме, мы разговорились в холле, и он выпросил мой номер телефона. Он только что звонил. Его приятель буквально пять минут назад предложил ему два билета на сегодня на "Без ума от тебя". Он спросил, свободна ли я, а я сказала, что свободна. — Наступившую короткую паузу она использовала для того, чтобы сменить восторженный тон на умоляющий: — Не сердись, Дез. Знаю, я поступила нехорошо, но так уж вышло. Я ведь не шоу иду смотреть, ты же знаешь. Я бы ни за что не отказалась от встречи с тобой ради какого-то, шоу. На самом деле я уже видела "Без ума от тебя" с моим бывшим мужем — мы ходили на премьеру, — и мне не слишком понравилось. Честное слово. Но Пол Касл мне нравится. Увы, ничего с собой не могу поделать: таю, когда вижу привлекательного мужчину. — Пэтти виновато хихикнула и вкрадчивым голоском, напомнив мне кошку, которая ластится к хозяину, спросила: — Ты злишься на меня? (По-моему, она меня с кем-то перепутала!)
— Нет, не злюсь, — ответила я, прекрасно зная, что для Пэтти существовать без мужчины всё равно что для других без еды и питья: неизвестно, сумеет ли бедняжка выжить. — У меня был утомительный день, и, наверное, будет лучше, если я останусь дома и отдохну.
— Я так и предполагала! Когда я вспомнила, что ты собиралась с приятельницей по магазинам, то решила, что к вечеру ты совершенно вымотаешься и…
— Желаю приятно провести время, — перебила я. Ещё чуть-чуть, и она бы договорилась до того, что исключительно забота о моем самочувствии подвигла её отправиться в театр с новым ухажёром. Что, на мой взгляд, было бы чересчур. — Созвонимся завтра.
* * *
Неожиданная перемена планов с подачи Пэтти не расстроила меня. Идея закутаться в халат и растянуться на диване вдруг показалась очень заманчивой. Я принялась расстёгивать пальто. Но, дойдя до последней пуговицы, остановилась, задумавшись. Любопытно…
Направилась к телефону. Однако, взявшись за трубку, тут же отдёрнула руку. Предположим, я права и она уже дома. Мой звонок предоставит ей возможность сказаться слишком усталой либо слишком занятой, да мало ли ещё слишком какой, чтобы принимать гостей. Нет, лучше рискнуть и смотаться туда на такси.
Я представляла себе Шарлотту Бромли сидящей на кухне с чашкой кофе. Её автоответчик утверждал, что она вернётся шестнадцатого, то есть завтра. Но я, например, всегда в таких случаях немного хитрю: называю дату возвращения, а на самом деле появляюсь дома на день раньше, особенно если приезжаю поздно вечером.
Хотя, возможно, я просто дурила себе голову, приписывая Бромли свои личные заморочки только потому, что страстно хотела застать её дома. Сказано же — шестнадцатого, так зачем тащиться через весь город, когда я и без того устала? Прождав целый месяц, денёк уж как-нибудь потерплю. Я расстегнула последнюю пуговицу, даже вынула руку из рукава — и опять передумала.
Заняться мне всё равно нечем, а услышать, что она скажет, страсть как хочется. Так что стоит прогуляться и выяснить, приехала она или нет? Что я теряю? Решительно сунув руку в рукав, я застегнула пальто.
Внезапно я прониклась уверенностью, что обнаружу Бромли дома и что она знает, кому принадлежит кольцо.
Я это кожей чувствовала.
Глава 35
Таксист высадил меня перед кирпичным зданием блеклого жёлтого цвета. Дом был старым и изрядно обветшавшим. Но закруглённые углы, окна с двумя и тремя створками и внушительный портал предполагали, что когда-то это жильё считалось престижным.
Вечер выдался холодным — больше похожим на февральский, нежели на мартовский, — и, входя в просторный вестибюль, я дрожала как осиновый лист. Вдруг, ни с того ни с сего, я припомнила, что сегодня пятнадцатое марта — Мартовские Иды, и поёжилась, но уже не от холода.
Справа от двери висел список жильцов. На серебристой табличке чёрными буквами было выгравировано: "Бромли, художник-ювелир." Нажав на кнопку рядом с нужной фамилией, я замерла в ожидании. Тишина. Снова нажала. Результат тот же. Приуныв, я уже собралась было уходить, как дверь позади меня распахнулась; порыв холодного ветра прижал полы моего пальто к ногам.
Обернувшись, я столкнулась лицом к лицу с человеком, которого меньше всего хотела сейчас видеть.
* * *— У меня револьвер в кармане, — услышала я тихий бесцветный голос. — Стойте спокойно, ни малейшего движения. Если будете делать то, что я скажу, с вами ничего не случится.
"Как же, рассказывай! Случится, да ещё как!" — думала я, покорно следуя указаниям, и тут же почувствовала, как меня ткнули чем-то между рёбер. Не надо было опускать глаза, чтобы догадаться: револьвер более не лежал в кармане. А мой пистолет тридцать второго калибра, разумеется, находился там, где от него не было ни малейшего толка, — в моей спальне, в нижнем ящике комода.
— Ни звука, — приказали мне, и палец с ухоженным ногтем нажал наугад на кнопку.
В домофоне раздался хриплый мужской голос: "Кто там?"
Палец нажал на другую кнопку, на сей раз замок щёлкнул.
Рука распахнула передо мной дверь, и меня впихнули в холл.
— Идём, — услышала я негромкую команду. Теперь одна рука сжимала моё предплечье, а другая приставила дуло револьвера — аккуратно замаскированного моим же пальто, — к боку.
Мы свернули в коридор. Пожилая пара выходила из лифта.
— Осторожно — и улыбайтесь, — предупредили меня, для убедительности посильнее ткнув дулом.
Пара почти поравнялась с нами, рассеянно оглядывая и приветливо улыбаясь. Новый толчок напомнил мне, что следует улыбнуться в ответ.
Вымученной улыбкой я постаралась выразить дикий ужас, в котором пребывала, мысленно умоляя этих двух людей посмотреть на меня — и увидеть! Но они прошли мимо, и я услыхала, как захлопнулась входная дверь.
— Не останавливайтесь, — велели мне. Мы шли по длинному, плохо освещённому коридору, единственными признаками жизни были звуки работающих телевизоров, доносившиеся из-за серых дверей квартир.
Мы приблизились к лифтам, и на секунду я вообразила, что убийца в компании со мной намеревается нанести Бромли неожиданный визит, — видно, не одной мне пришло в голову, что ювелирша уже дома. Но дуло дёрнулось вверх-вниз — мне было предложено проследовать дальше.
Я поняла, что мы движемся к лестнице. И стоит нам оказаться на пустынной лестничной клетке, как мне уже не о чем будет беспокоиться.
Внезапно — сама не понимая, что делаю, — я резко остановилась, подняла ногу и вонзила острую шпильку, утяжелённую моим немалым весом, в подъем чужой ноги. Любоваться, как скачет, схватившись за ступню, убийца, я не стала. Вырвавшись из хищных лап, я устремилась назад, к выходу.
— Помогите! — заверещала я. Мой вопль, наверное, на Луне было слышно.
Ни одна дверь не открылась — печальное свидетельство людской глухоты в больших городах в девяностые годы нашего века.
* * *
Поразительно, какие скорости может развивать нетренированное и неприспособленное к кроссам тело, когда его направляет страх. Однако убийце теперь тоже было чего бояться. Когда на меня снизошло вдохновение, между нами оставалось уже не более полуметра.
— Пожар!!! — взвизгнула я.
Немедленно распахнулась дверь. За ней другая. Из третьей выскочил кряжистый мужчина, столкнулся с нами, и револьвер полетел на пол.
Всё-таки в низком центре тяжести есть свои преимущества. Пошатнувшись, я быстро восстановила равновесие, а затем, увидев, как убийца нагибается за оружием, двинула ногой куда следует. Один хороший удар — и убийца согнулся в три погибели.
