Она удивительно быстро находит его, ему даже не надо свистеть. Он берёт её за руку и молча ведёт к шалашу. Лунь заливает их спины мерцающим светом, вдова, может быть, смотрит им вслед, но какое им дело, они муж и жена.
Перед шалашом они останавливаются. Режущий Бивень вдруг начинает говорить торжественно, будто старейшина на празднике:
– Чёрной Иве пора подарить племени сына. Пусть и он поглядит на это чудное небо. Пусть вдохнёт аромат степных трав. Пусть увидит, сколь прекрасны могут быть женщины, как пьянеет от них голова безо всякого пива. Доколе мужу Чёрной Ивы ходить безбородым?
В серых глазах Чёрной Ивы блестят огоньки, лунные капельки:
– К чему охотнику столько слов? Проворонит всю дичь.
Он хватает её в охапку и затаскивает в шалаш. Она слегка упирается, понарошку: «Ты же ранен… Разве можно сегодня, в такой день?.. Ведь нельзя…» Но он уже впился в её волшебную грудь, уже скинул повязку и рвётся в знойное лоно. Воздух трясётся от огненной страсти, звёзды таращатся в изумлении. Вдова Крикливого Селезня, наверное, слышит ярые вздохи, грустнеет – всему свой черёд. Высоко-высоко в мягком ласковом небе зажглась новая звёздочка. Это спорхнула розовой бабочкой душа с ветвей Древа Жизни. Увлёк её танец двух любящих тел, заметила Чёрную Иву, слилась в изнурительно сладком порыве с Режущим Бивнем.
Скользит теперь душа вниз, притянулась, назад не поднимется. Может быть, пожалеет потом. Может быть, горько заплачет. Но не существует «потом», нет его здесь, нет и не пахнет. Соблазнилась душа. Такие красивые люди. Такие горячие, сильные. Нет уже ходу назад, не сдержаться, никак не сдержаться. Спустилась душа с Древа Жизни. Вошла. Прилепилась.
А вдова Крикливого Селезня скребёт новую шкуру. Только под утро придёт к ней на помощь товарка с новым ножом.
****
После такого сытного пира работать совсем не хочется. Львиный Хвост зол: надо бы всем теперь отдыхать до утра, вот как Режущему Бивню, надо бы – да нельзя. Львиный Хвост вздыхает. Ему и самому понятно, что нельзя. Будь погода похолоднее, люди бы сейчас преспокойно спали, но поскольку жарко даже ночью, приходится спешить. Люди ведь не львы, которым больше по нраву тухлое мясо. Наверное, потому львы и спят день и ночь. А людям нравится свежее мясо. Чем свежее, тем лучше. Значит, не получится поспать, покуда не разделают всю убоину. «Эх, были б мы львами, как бы сладко сейчас дрыхнули», - думает Львиный Хвост.
Львов, впрочем, не слышно. Львиный Хвост специально прислушался, но услышал только отдалённые визги гиен. У львов, похоже, другие дела. Хватает им своего мяса, не зарятся на чужое.
Но не только гиен услышал Львиный Хвост. Гораздо ближе смеётся Чёрная Ива, и этот смех просто завораживает охотника, он замер и слушает, слушает. Чудный смех у Чёрной Ивы. Всё у неё чудное, и лицо, и стать, не то что у его Черепахи. Даже и сравнивать не стоит.
Его Черепаха с укоризной глядит на мужа, словно мысли узрела. При свете костра её лицо кажется красным, как вареный рак. Нос крупный, мясистый, глаза злые, а плечи вообще широкие, как у мужчины. То ли дело у Чёрной Ивы: всё такое ладное, как антилопа в степи, как газель. И ещё Львиного Хвоста страшно злит, что жена обо всём догадывается. Наверняка догадывается. Но он ничего не может с собою поделать. Чёрная Ива его словно приворожила. Стоит только увидеть, стоит только услышать – и он потерялся. Ни о чём другом больше не думает, ничего другого не замечает.
Львиный Хвост немного постарше своего друга Режущего Бивня. И женился он на две весны раньше. Чёрная Ива тогда ещё ходила в девочках, и он её почему-то не замечал. А Черепаха была дочерью Степного Орла, очень уважаемого охотника, которого все признавали вождём. Львиный Хвост, ещё будучи мальчиком, мечтал быть таким, как Степной Орёл. Но Степной Орёл умер, а его дочь… его дочь совсем другая. Теперь-то Львиный Хвост понимает, что взял Черепаху себе в жёны лишь из-за славы её отца. Теперь понимает, когда Чёрная Ива стала женой его друга. И не похоже, что у них какие-то разлады, что Чёрная Ива может уйти. Не уйдёт. Не уйдёт и не станет второй женой Львиного Хвоста. Останется с Режущим Бивнем. А Львиный Хвост останется с Черепахой. Растить детей.
Львиный Хвост принялся, наконец, за работу. Груды мяса кажутся нескончаемыми, сколько дней и ночей ещё резать, полосовать. Иногда просто хочется кликнуть гиен, львов, волков, стервятников – всех. Пускай помогают. А самому… Самому слушать смех Чёрной Ивы.
Но Чёрная Ива теперь не смеётся. Львиный Хвост понимает: там что-то произошло. Кажется, Чёрная Ива ушла. Куда? Почему? Львиному Хвосту хочется пойти и посмотреть, прямо сейчас, но он всё же сдерживается. Мало ли куда отошла Чёрная Ива. Вернётся назад. И снова станет смеяться. А он опять будет слушать. И резать своё мясо. Резать и резать. Сколько же мяса добыли люди, как много!
Львиный Хвост теперь пытается думать о мясе, вспомнил охоту. Как шли мамонты, как всё стадо неслось за приманкой, как ловушка захлопнулась, как полетели копья. Режущий Бивень пустил свои копья, но мамонт готов был убить его друга. Львиному Хвосту отчётливо вспомнился этот момент, будто вновь сейчас происходит всё то же самое. Будто медленно повторяется. Режущий Бивень смирился. Видно бесстрастие на холодном лице. Готов покинуть эту землю. Готов оставить… Чёрную Иву. Ему оставить. Ему, Львиному Хвосту. А у него… у него есть копьё, он подобрал копьё и он совсем не думает о Чёрной Иве, он должен помочь своему другу, он торопится это сделать, пускает копьё – и мамонт глядит теперь на него, Режущий Бивень спасён, Чёрная Ива не станет вдовой, он не услышит её рыданий, он будет слышать её смех, прекрасный смех, без которого…
Львиный Хвост по-прежнему не слышит смеха Чёрной Ивы. Она всё ещё не вернулась. Надолго ушла. Куда же так надолго? Неужто отдыхать пошла к мужу? Не может такого быть, Львиному Хвосту не верится, но сердце в груди забилось так гулко, что, кажется, выскочит. Выскочит и ляжет в кучу к другим сердцам, уже нарезанным.
Львиный Хвост вновь вспоминает охоту. Хочет представить, что было бы с Режущим Бивнем. Хочет представить, как он не подобрал копья, оставил валяться на окровавленной земле. Хочет такое представить, но не может. Не может представить, как Чёрная Ива стала вдовой, не может представить, как он говорит: «Жена моего друга пусть станет моею женой». Думает так, но представить не может. Он ведь всё же охотник. Он же всегда хотел быть похожим на Степного Орла. И он стал похожим, он правильно сделал, он даже не думал об этом тогда, ни капельку, совершенно не думал… Интересно, знает ли Чёрная Ива, что это он спас её мужа. Наверное, знает. Наверное, даже ему благодарна за тот бросок. Хотя… Разве принято вообще о таком рассуждать. Охотник действует как охотник – и всё. Иначе он не охотник. И Чёрная Ива наверное думает, что Режущий Бивень тоже бы так поступил. Наверное, о другом совсем думает. О том, как вонзил копьё прямо в глаз Режущий Бивень. О муже своём думает, не о других. И сейчас она с мужем. Да.
