— И родители, конечно, проглотили нелепое объяснение, — сумрачно произнес Стрелковский. — И мысли, что можно найти мага прямо сейчас, не тратя денег на недоучку и не ожидая окончания университета, в голову не пришли.
— Может, и пришли, — равнодушно сказал Тандаджи, — но сам знаешь, деньги — великий аргумент, особенно если другого выхода нет. Так что продали нашего студента с великой охотой.
— Поползновений к мальчишке со стороны Соболевского не было? — поинтересовался Игорь.
— Нет, — тидусс покачал головой, — никакого сексуального уклона, хотя это было одной из версий. Я специально включил это в допрос, потому что, по словам участников заговора, женщин рядом с Соболевским они никогда не наблюдали. Хоть он и был постоянным объектом охоты со стороны желающих отхватить богатого мужа, но никому знаков внимания не оказывал и ни с кем не спал — прислуга утверждает, что на их памяти у него любовниц не было. По борделям тоже не ходил. Разве что Зеркалами и тайно.
— Нет, — медленно сказал Стрелковский. — Это какая-то особенность у темных, Майло. Смитсен тоже не имел связей — ты сам мне отчеты строчил, помнишь?
— Да толку с этого знания, — с толикой неудовольствия отметил Тандаджи, — если по отсутствию женщин определять одержимых, то ты будешь главным подозреваемым, друг мой.
Игорь Иванович раздраженно глянул на коллегу, но тут в двери кабинета постучали, и заглянул один из следователей.
— Господин полковник, — оба «господина полковника» посмотрели на него, и тот запнулся, — господин Тандаджи, простите, но готов отчет по контрабанде. Вы приказали на совещании сообщить, как только закончим.
— Дела бы вы так заканчивали, как бумажки писали, — уничижающим голосом произнес начальник разведуправления, и следователь сделал очень покаянное лицо. — Через пятнадцать минут в мой кабинет, Стецкин.
— Так точно, — обрадовался отсрочке экзекуции подчиненный и исчез. Тандаджи наморщил лоб.
— Мы говорили о моих женщинах, — угрожающе напомнил Стрелковский.
— Об их отсутствии, — небрежно уточнил педантичный тидусс и мудро вернулся к теме:
— Со временем у Рудакова начались кошмары, в снах стал появляться Соболевский и проводить качественную промывку мозгов. Дальше сектантская классика — давил на чрезмерное самомнение, утверждая, что тот великолепный маг, но может еще больше — только надо уметь брать энергию у других. Успокаивал совесть, разъясняя, что если присасываться аккуратно, то людям не повредишь, а свою силу увеличишь. Так что к тому времени, как студенту сообщили, что он Темный, и стали учить скрывать свою сущность, тот уже был готов воспринять это спокойно.
— А в семье никто не знал, что ли? — удивился Игорь.
Тандаджи покачал головой.
— Нет. Как и у второй темной, где-то далеко был предок из Блакории, но так далеко, что при посещении храма их не определили, отмечаться не порекомендовали. Жрецы Триединого как-то ощущают активную ауру у Темных, которым нужно сопровождение духовника, чтобы сдерживать свою сущность, их и легализуют.
— Про легальных я тоже в свое время интересовался, — поделился хозяин кабинета. — Получается, что те потомки Черного, которые ходят в храм, не могут или не умеют прятать ауру, и при этом куда безопаснее для окружающих, чем такие вот темные лошадки со спящими генами, пропущенные жрецами. Никогда не знаешь, в какой момент проснутся. Или, может, уже проснулись, но так прячут ауру?
— Ну наш клиент не проснулся, — с брезгливостью произнес Тандаджи, — его разбудили. Питался наш мальчик по мелкому, пока не увидел ректора Свидерского, сильно сдавшего. И как самоуверенный идиот, решил порадовать учителя — посчитал, что раз ректор так ослаб, что не может поддерживать метаболизм и стареет на глазах, то пробить его защиту и высосать побольше сами боги велели. А там уже и до великого мага недалеко. Девчонка, Яковлева, попала под его воздействие случайно. Он испугался, пошел виниться к Соболевскому, тот, конечно, настучал по голове за самодеятельность, велел привести к нему Яковлеву пообщаться. И идею с ректором одобрил, только строго приказал не торопиться, брать по чуть-чуть, чтобы не попасться. А лучше подождать до зимы, подпитываясь пока от соседей по общежитию.
— Почему до зимы? — перебил его Игорь.
— Хотел бы я знать, — буркнул Тандаджи. — Наш демон вообще вел себя как добрый дядюшка — объяснял, что ничего страшного в природе темных нет, что надо просто уметь управляться со своей силой. Строго приказывал не увлекаться, и поначалу брать по чуть-чуть, потому что можно не справиться с темной сущностью и начать безудержно выпивать окружающих, а там и до обнаружения и нейтрализации недалеко. Менталистике учил.
— Просто святой, — с сарказмом заметил Игорь.
— Ну, для Рудакова он вообще светоч, — согласился Тандаджи, — а вторая не так радужно оценивает. Хоть плохого про Соболевского сказать ничего не может, но сама себя боится.
— И, значит, студента на базе просто сорвало?
— От алкоголя и расстройства, — кивнул Тандаджи. — Хотя Яковлева отмечает, что у него заметные изменения в личности и до этого происходили. И что вопреки наставлениям старшего, он по максимуму пытался от ректора взять. На базе же сначала выпил тех, кто был на других этажах, — тидусс поморщился, переживая неудачу почти пяти десятков охранников, — потом принялся за однокурсников. Принцесса Алина тут ни при чем, никто не охотился специально на нее. Самое неприятное, что не будь на успевших убежать студентах тренировочных сигналок от Тротта и не присутствуй там принцесса, то мы, возможно, о происшествии узнали бы слишком поздно — или вообще не узнали, если бы пострадавшим стерли память, как планировали. И было бы у нас два напитавшихся и неадекватных Темных. А это было бы неприятно.
— Это была бы катастрофа, — поправил его Игорь тяжело. — Я видел, что может сделать сошедший с ума Черный с целым городом, Майло. И даже что может сделать вполне остающийся в своем уме. Так что нам повезло, да. И все-таки зачем ему студенты? Не верю я в альтруизм человека, который планировал переворот.
— Я тоже не склонен подозревать его в любви к ближнему, — проговорил Тандаджи. — Тем более, что он, по словам семикурсника, упоминал, что обязательно будет время, когда к темным в Рудлоге не будут относиться с предубеждением. И потребности в подпитке не будет, и прятаться перестанет быть необходимым. Только для этого нужна сила — много силы. И еще мне интересно — как он вышел на Рудакова, если того даже духовники не видели? Думаю я проверить легальные семьи потомков Черного. Есть у меня мысль, что Соболевский не только семью задержанного на крючок взял. Возможно, у него были сообщники, и кто-то из охваченных Темных сможет их описать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
