— Открыто нет. Но он часто упоминал сына в последнее время. Я думала, он хочет с ним повидаться.
— Он никогда не интересовался Митей, — отметила Вероника. — С чего вдруг такая перемена?
— Он готовился к смерти, — прошептала Раиса с таким видом, точно произнесла вслух нечто запретное.
— Если ты это знала, почему не остановила его? — Вероника разозлилась на глуповатую кухарку.
— Что я могла? — Раиса округлила глаза. — Это же проклятие! Куда мне тягаться с высшими силами?
— Ты сама минуту назад сказала, что это Изольда Карловна внушила Борису мысль о проклятии. А ей эту идею подсказала Светлана Георгиевна. Причем здесь высшие силы?
— Но ведь отец Бориса застрелился, — напомнила Раиса.
Вероника прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего. Развивать тему бессмысленно. Раиса принимала за чистую монету историю с проклятием. Можно было спорить хоть до хрипоты. Ничего не изменится.
Вероника отодвинула от себя чашку и устало откинулась на спинку стула. Потерла ноющие виски. Беседа с кухаркой довела ее до головной боли. Как можно быть такой инфантильной?
— Ты любила Бориса? — из чистого любопытства поинтересовалась Вероника.
— Да, — кивнула Раиса.
Вероника покачала головой. Смотреть, как любимый человек движется к пропасти и ничего не предпринимать. Все было еще хуже, чем она представляла. Покорность Раисы переходила мыслимые границы. Вероника сама до недавнего времени была такой. Она молча сносила невзгоды и удары судьбы. Наверное, так продолжалось бы и дальше, если бы не нависшая над Митей угроза. Ради сына она сумела, наконец, взять себя в руки и бросить вызов миру. Глядя на Раису, как на зеркальное отражение себя недавней, Вероника испытывала смешенные чувства. Что-то среднее между жалостью и отвращением.
Раиса глянула на часы над входом в кафе и сказала:
— Мне пора возвращаться. Не хватало только, чтобы мое отсутствие заметили.
Кухарка расплатилась за чай с булочкой и покинула кафе. Вероника проводила ее взглядом, испытав облегчение, когда та скрылась за углом.
Несмотря на неприятные эмоции, что всколыхнула в ней Раиса, Вероника сочла разговор удачным. Она многое узнала. Борис действительно сам бросился под поезд, намерено скопировав предсмертные записки отца и деда, чтобы лишний раз подтвердить: проклятие существует.
Две смерти в страшной цепочке нашли логичное объяснение. Два самоубийства не связаны между собой. Арнольд убил себя, будучи не в состоянии снести позор из-за измен жены. Борис пал жертвой внушаемости. Ему было проще покончить с собой, чем разбираться со своей жизнью. Для него это был практически идеальный выход. Оставалась загадочная смерть Леопольда. Вероника умышленно не стала называть его гибель самоубийством. Что-то подсказывало: здесь все намного сложнее.
Заплатив по счету, Вероника поднялась из-за стола. Она вышла из-под навеса и направилась в сторону парковки, где оставила «Рено», но сделав пару шагов, наткнулась на Владимира. Прятаться было поздно. Натянув на лицо вежливую улыбку, она поздоровалась и спросила:
— Следишь за мной?
— Я тоже рад тебя видеть, — кивнул в знак приветствия мужчина.
Вопреки ее ожиданиям он не выглядел злым. И это после того, как она вылила графин воды ему на голову. Должно быть, у него стальные нервы.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Вероника.
— Решил перекусить. У меня обед, — он кивнул на кафе, а потом добавил: — присоединишься?
— Спасибо, только что оттуда, — она по инерции отказалась, но сразу поняла, что совершила ошибку. Володя вел себя так, словно числился у нее в должниках. Наверное, ему было неловко из-за обмана. Его вину можно использовать себе во благо, и Вероника, передумав, приняла приглашение.
Вдвоем они вернулись за столик, откуда она встала минуту назад. Владимир сделал заказ. В отличие от Вероники и Раисы он не ограничился напитком и булочкой, взяв комплексный обед. Официант отошел, и Владимир спросил:
— Когда вы с Раисой успели сдружиться?
— Тебе-то что? — ощетинилась Вероника. Она планировала расспросить участкового, а не попасть к нему на допрос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы сидите в кафе, как две старые подруги. Мне показалось это странным.
— Она рассказала мне о своих отношениях с Борисом и о том, что он в последний год планировал свое самоубийство, — сказала она, внимательно следя за реакцией собеседника.
Но Володя ее разочаровал. Он пожал плечами в ответ на ее признание и равнодушно заметил:
— Борис с детства был немного не в себе. Все-таки двое самоубийц в роду. А сумасшествие, как известно, передается по наследству.
— Ты знал, что Леопольд спрятал деньги накануне смерти? — Вероника продолжила тактику внезапных откровений и неожиданных вопросов.
— Я тогда был ребенком. Помню только, что в доме творилось нечто невообразимое после его смерти. Все точно с ума посходили.
— В каком смысле?
— Бабушка причитала о том, что проклятие начало сбываться. Тетя ходила мрачная. Мы с Борисом были предоставлены сами себе, — вспоминая детство, Владимир задумчиво складывал салфетку до тех пор, пока она не превратилась в маленький квадратик.
— Сочувствую, − ехидно произнесла Вероника. − У тебя было невероятное тяжелое детство.
Владимир усмехнулся.
— Не подозревал, что ты можешь быть такой колючей. Совсем как еж.
Вероника отвернулась, стыдясь своего поведения. Да, Володя ее обманул. Да, он ее использовал. Но это не значит, что она должна уподобляться ему. Следующий вопрос она задала нормальным тоном:
— Ты никогда не думал, что это Светлана Георгиевна убила мужа ради денег? Он собирался уйти к другой и забрать с собой все сбережения семьи.
— Я узнал об этой неприятной ситуации, когда пошел в колледж. Что тут скажешь? Леопольд был мужчиной, а мы все падки на симпатичных девушек, — Владимир окинул Веронику плотоядным взором.
Она предпочла сделать вид, что не поняла намека. Ни к чему ворошить историю с поцелуем.
Видя, что Вероника не собирается отвечать, Владимир продолжил:
— Кто бы ни сказал тебе о деньгах, он соврал, а может просто не владел всей информацией. После смерти Леопольда нам пришлось туго. Были дни, когда мы перебивались с хлеба на воду. Кстати, не исключено, что именно таинственная любовница дяди прикарманила деньги.
Вероника фыркнула, выразив свое отношение к его догадке, и указала на несостыковки в его словах:
— Если все было так плохо, как ты говоришь, то откуда у твоей тети взялись средства на содержание кухарки и садовника?
— Поначалу их не было. Мы были вынуждены отказаться от услуг Раисиной мамы. Но потом все постепенно наладилось. Тетя выгодно сдала внаем землю, и мы зажили если не так хорошо, как прежде, то уж точно не хуже других. Плюс я помогаю ей с зарплаты. И еще не забудь про пенсию бабушки.
— И этих крох хватает, чтобы содержать дом и обслугу? — перебила его Вероника.
— Более или менее. Раисе много не надо. Сергею платят и того меньше. По-моему, он работает просто от скуки. Старухи тоже много не требуют. Единственный крупный источник расхода – это плата за дом, но его я полностью взял на себя.
— Я смотрю, ты сильно любишь тетю, — не удержалась от колкости Вероника.
— Она приютила меня, когда я остался совсем один, и вырастила. Почему мне ее не любить?
Как Вероника ни старалась, ее стрелы не достигали цели. У Владимира можно было поучиться умению держать себя в руках. Чувствовалось, что они со Светланой Георгиевной родственники.
— Мне пора, — Вероника встала из-за стола и потянулась за сумочкой, висевшей на спинке кресла.
— Подожди, — Владимир перегнулся через стол и перехватил ее руку. — Мы еще увидимся? Я бы с удовольствием продолжил наше знакомство. Ты мне нравишься.
Говорил он искренне. Наверное, поэтому он так быстро простил ей хамское поведение. Сыграла роль личная симпатия. Вот только Вероника осознала: Володя вовсе не тот, кто ей нужен. Он не герой ее романа. И ей было капельку стыдно, что она так долго заблуждалась на его счет.
