– Ну хорошо, – нахмурилась Эйтли, – а что, по-твоему, я должна была делать? Работу, которую ты мне поручил, я закончила несколько часов назад.
– Откуда я знаю, – огрызнулся Лордан. – Нет, Ты только посмотри на этого клоуна! Валери, если ты хотя бы изредка слушал то, что тебе говорят…
Фехтовальщик вернулся к работе, а Эйтли вздохнула и бросила стило в сумку. Она взяла за правило наблюдать за работой практически всех инструкторов, и, по правде сказать Лордан относился к числу средних. Он меньше орал и больше объяснял, чем многие из его коллег, между успехами его шестерки и прочими студентами не чувствовалось большой разницы.
Девушка рассеянно обвела взглядом помещение. В одной из известных школ, располагавшихся неподалеку, Класс продвинутого уровня осваивал искусство владения Звейхендером – старинным двуручным мечом, который использовался на процессах по обвинениям в наговоре и колдовстве. За все время, проведенное в различных судах, Эйтли ни разу не слышала, чтобы рассматривалось подобное дело. Она знала, что у Лордана имелся Звейхендер, но хранился явно не дома – предмет такого размера трудно было бы не заметить. Не представляя, как им пользуются, девушка наблюдала.
Инструктор начал с того, что продемонстрировал ученикам собственно меч. Его длина превышала шесть футов, почти четверть ее приходилась на рукоять. Гарда расходилась на фут в обе стороны, причем их было две: шестью дюймами выше находилась еще одна, поменьше, напоминающая два крыла, отходящих от лезвия. Преподаватель взял платок и, тщательно обмотав рукоять между двумя гардами, обхватил ее правой рукой, поместив левую ближе к концу, после чего приступил к демонстрации основных движений.
Эйтли, ожидая увидеть удары сплеча, была разочарована, убедившись, что Звейхендер используется скорее как топор мясника и алебарда, нежели обыкновенный меч. С таким только на драконов ходить, подумала девушка. Тонкий отточенный судебный клинок придавал адвокату грациозность и изящество в захватывающей стремительности поединка, тогда как неповоротливый Звейхевдер двигался по заранее определенному маршруту, не позволяя ни выиграть дело, ни проиграть. В нем чувствовалась уверенность и практичность, он начисто лишал судебный процесс зрелищности. Почему же его применяли так редко?
Четверо или пятеро обучающихся по очереди фехтовали с инструктором – один продержался целых две минуты, остальные потерпели поражение после нескольких первых замахов. Легкость, с которой новичок мог одолеть профессионала, объясняла, почему в настоящее время меч уже не использовался. К тому же с таким оружием поединок мог длиться сколь угодно долго, а интересы правосудия требовали, чтобы слушание было по возможности кратким и однозначно разрешало спор в пользу одной из сторон.
Шестой студент – невысокий плотный юноша в неприметном костюме – сопротивлялся дольше всех, хотя начал задыхаться уже на тридцатой секунде. Эйтли плохо представляла технику боя, но интуитивно чувствовала, что он плохо понимает, что делает. Инструктор не скрывал раздражения: класс хранил молчание – крики во время процесса рассматривались как неуважение к суду, нарушителей порядка помещали на неделю в камеры, расположенные в подвалах Храма Правосудия, – но ученики не скрывали, на чьей стороне их симпатии. Выпады преподавателя стали злее и интенсивнее – Эйтли понимала, что он потеряет репутацию, если этот фарс будет продолжаться.
Тренер увеличил скорость и применил несколько приемов, не включенных в демонстрацию, – студент продолжал борьбу. Юноша, несомненно, был самородком, что только осложняло его положение. Кроме того, сама ситуация выглядела бессмысленно: он пришел сюда овладеть профессией а не победить своего наставника. Эйтли почувствовала, как внутри нарастает раздражение: мальчишка продемонстрировал свои способности, пришло время вежливо уступить и принять аплодисменты зрителей.
Но он не уступал. Юноша продолжал атаковать, Эйтли видела, как наставник нанес ему рану в правое предплечье, недвусмысленно давая понять, что игра затянулась. Ученики испуганно охнули, тренер сделал шаг назад, показывая, что схватка окончена. Но студент считал иначе: он поменял опорную руку и занес меч над головой. При попадании этот удар раскроил бы инструктору череп, как сосновое полено. Наставник неловко парировал, приняв удар нижней гардой, и отлетел в сторону. В это время юнец замахнулся снова, целясь в область горла противника. Инструктор отпрыгнул в сторону, парировав удар, прежде чем тот рассек его надвое. От такой наглости наставник пришел в ярость; контратака была стремительной и беспощадной: лезвие скользнуло между руками юноши и вошло точно в сердце.
Раздался крик. Пальцы студента разжались, меч с лязгом упал на каменные плиты, и в следующее мгновение труп с глухим стуком рухнул к ногам наставника.
Казалось, тренер превратился в статую (в чем дело, тебе раньше не приходилось убивать зарвавшихся щенков? А еще называешь себя профессионалом…), в то время как ученики медленно пятились назад. На соседних площадках ученики в растерянности замерли. Лордан, скосив глаза в сторону, почувствовал, как острие деревянного клинка коснулось его щеки, но не обратил внимания. Кто-то закричал, вокруг забегали люди. Один из студентов схватил наставника за руку, но тот не двигался. Слышались призывы доктора, администрации и прочих бесполезных официальных лиц. Мертвого юношу осторожно ощупывали пытались найти пульс.
Эйтли почувствовала, как слабеют и начинают мелко дрожать колени, а к горлу подкатывает тошнота.
– Господа, – обратился Лордан к своей группе тоном учителя, бранящего ребенка за то, что тот болтает во время урока, – если это происшествие так огорчает вас, я боюсь, вы ошиблись в выборе профессии. Нас это не касается. Итак, на чем мы остановились?
Похороны Сасурая отложили, так как Темрай был в отлучке. Победители чувствовали бы себя обманутыми, не получив заслуженных призов из рук своего вождя. Кроме того, церемония награждения традиционно использовалась новым вождем для обозначения целей и задач племени на ближайшие годы.
За время вынужденной задержки были проделаны невиданные до того приготовления: дорожки для скачек размечены каменными пирамидами, выкопаны стрельбища, на которых развешены мишени, и так далее. Более того, основные соперники получили возможность несколько дней готовиться к грядущим соревнованиям: новые мишени выглядели основательно потрепанными, с дырами и занозами в креплениях. Для показательной стрельбы поймали даже живого орла обычно в таких случаях использовали чучело, а для зрителей насыпали невысокий длинный вал, чтобы оставить им шанс увидеть что-то, кроме затылка стоящего впереди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
