— Не смешная, — спорю я.
Отворачиваюсь от него, смотрю на стену беседки. Он цокает языком.
— Не отворачивайся от меня, Ника.
Он разворачивает меня к себе лицом. Я закрываю глаза.
— Ты смеёшься надо мной, как всегда.
Мне не нравится, когда он надо мной хохочет. Это унизительно.
— Ника, открой глаза и посмотри на меня, — строго говорит он, но я знаю, он не злится. Ещё бы злился! Не я ржу над ним!
Я качаю головой, мол, не открою.
— Не хочешь подчиниться мне?
Голос его нежный, но слова, которые он произносит, заставляют мои глаза мгновенно распахнуться.
— Что ты сказал?
Его губы растягиваются в улыбке.
— Знал, что это подействует на тебя. Ты же у нас такая свободолюбивая и своевольная с недавних пор. Тебе не нравится, когда кто-то пытается командовать тобой, малыш. Твоё противостояние матери доказывает, что ты настроена серьёзно.
Вот, оно что! Применил хитрость?
— Это нечестно, — я вырываюсь.
— А кто сказал, что я буду играть честно, — отвечает он, но замолкает.
— Ника, перестань вырываться!
Ни за что! Я брыкаюсь, хочу встать. Марк хватает мои руки и поднимает у меня над головой. Держит крепко.
— Ты распаляешь меня своим сопротивлением. Меня тянет к тебе ещё сильнее в такие моменты. Неужели не понимаешь? Ты и, правда, очень наивна, девочка.
Он приподнимает мою толстовку и запускает под неё руку. Его пальцы касаются моего живота, потом груди. Эти прикосновения словно обжигают меня. Я перестаю вырываться, и зачаровано смотрю Марку в лицо. Чёрт, он будто гипнотизирует меня! А его слова сильно на меня действуют. Это правда? Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее его ко мне тянет?
Внезапно он поднимает меня и садит себе на колени лицом к лицу. Одну руку запускает мне в волосы, резко притягивая к себе, впиваясь в мои губы своим ртом так, что мне даже немного больно. Другая рука скользит под резинку моих штанов, и я чувствую его горячие пальцы у себя между ног.
— Марк, — постанываю я, сквозь поцелуй, не в силах сдержаться. Прижимаюсь к нему, как можно теснее, желая почувствовать его сильнее.
— Хочешь, чтобы я перестал? — Хрипло говорит он, на секунду отрываясь от моих губ. — Скажи!
Я качаю головой, всхлипывая, ощущая, что движение становится быстрее.
— Скажи, не качай головой.
— Нет, я хочу…, — срывается с моих губ. Мне тяжело дышать. Грудь быстро поднимается и опускается. Я слышу стук своего сердца. Закрываю глаза.
— Чего ты хочешь, скажи, — Марк запрокидывает мою голову чуть назад, целует шею.
Мои губы приоткрываются, но я не могу сказать ни слова. Страсть полностью захватывает меня. Как и его губы снова захватывают мои.
— Ещё немного, Ника, — слышу голос Марка, в перерывах между поцелуями.
Я чувствую, что приближаюсь к вершине, вздрагиваю, с моих губ срывается стон, но Марк ловит его, накрывая ртом мои губы. Звук получается приглушенным, еле слышным.
Марк убирает свои пальцы, и я чувствую пустоту.
— Смотри Ника, — шепчет он, придерживая меня за спину. — Это следы твоей страсти.
Я смотрю на его пальцы. Они покрыты влагой. Моей влагой. Я распахиваю глаза, прикусываю губу. Вот, блин. Зачем он показывает мне это?
— Ты знаешь, как прекрасно, доставлять тебе наслаждение?
Он подносит пальцы ко рту и облизывает их. Ох!
Я качаю головой, но всё вижу по его горящим глазам. Ему правда это нравится. Тяну к нему руки, обнимаю за шею. Кладу голову ему на плечо. Дышу я почти ровно. Он гладит мою спину под толстовкой.
— Будешь ещё сопротивляться мне?
Блин, если каждый раз мой маленький бунт против него будет кончаться чем-то подобным, я с удовольствием буду сопротивляться ему.
— Ты не должен указывать мне, что делать, Марк.
Я не унимаюсь, но это правда. Он знает.
— Я не пытаюсь навязать тебе свою волю, я только хочу, чтобы ты раскрылась мне и себе. Ты постоянно смущаешься. Я хочу, чтобы ты поняла, меня не нужно стесняться.
— Тогда почему ты смеёшься надо мной всё время?
Пожимает плечами.
— Я не со зла. Просто ты такая…
Он замолкает на полуслове.
— Какая? — Мне любопытно.
— Мм, — думает он. — Ты кружишь мне голову, и я делаю то, что не должен. Например, смеюсь над тобой. Ты такая невинная и в то же время чувственная и сексуальная, что я не могу оставаться рядом с тобой спокойным. А я ведь не юнец шестнадцатилетний! Когда ты сопротивляешься мне, я совершенно теряю голову. Мне никогда никто не сопротивлялся.
Сердце моё начинает биться быстрее. Может он расскажет о себе что-нибудь еще? Но он замолкает. Лицо его задумчиво.
— Почему ты замолчал? — Поднимаю голову, смотрю на него. Марк не смотрит мне в глаза. В чём дело? Я протягиваю к нему руки, хочу повернуть его лицо к себе, но он отстраняется. Что за внезапно холодное отношение? Сказал что-то, чего не хотел говорить? Никто ему не сопротивлялся. Так он сказал. Он имеет в виду других девушек? Или за его словами кроется нечто большее?
— Марк, посмотри на меня, — прошу я. Он убирает мои руки, заводит мне за спину. Я хочу вырваться, не получается. Марк крепко держит. Такое впечатление, что он не хочет, чтобы я его касалась. Что это с ним?
— Марк.
— Всё нормально, Ника. Иди сюда.
Он притягивает меня к себе снова. Я не хочу с ним ссориться. Обнимаю его плечи. Мы сидим так долго. Мои глаза закрыты. Я наслаждаюсь ароматом его одеколона.
— Можешь отпроситься у Лидии на выходные? — Внезапно спрашивает Марк. Я нахожусь в полудреме и немного вздрагиваю от его голоса. Смотрю на него.
— Зачем?
Он улыбается. Он снова тот самый Марк, которого я люблю. Нежный, весёлый, игривый.
— Это сюрприз.
Надеюсь, сюрприз приятный. И он не пропадёт куда-нибудь опять.
Прищуриваюсь.
— Приятный, не беспокойся, — гладит моё лицо. — Так отпросишься?
— На два дня?
Кивает.
— Думаю, я смогу. Но тогда надо будет выйти в пятницу.
— А учёба?
— У меня всего одна пара.
— Ого!
Я улыбаюсь. Да, бывает и такое.
— Я позвоню ей утром. А что мы будем делать?
— Съездим кое-куда. И никаких махровых халатов!
— Поедем на две ночи или одну? В пятницу или субботу?
— На две ночи.
Я снова буду спать в его руках? Это так волнительно и так желанно. Молчу.
— Что, боишься, твоя мама не отпустит тебя со мной? — Спрашивает. — Я скажу ей, что мы будем спать в разных комнатах. И я ни в коем случае не буду к тебе приставать или пытаться снять с тебя твою милую пижамку. Могу ещё соврать, что мои пальцы ни за что не коснуться твоей…
Да, он просто издевается! Порочный человек. Я не выдерживаю и смеюсь.
— Прекрати уже, Марк!
Тихонько бью его по плечу. Он ржёт, поднимает руки вверх, мол, больше не буду. Блин, надеюсь, мы не громко смеёмся. Хотя беседка стоит довольно далеко от дома. Не хотела бы я, чтобы мама услышала нас. Так не хочется очередного скандала.
— Мамы постоянно нет дома, часто и ночами тоже. Не мне ей запрещать что-то. Только не теперь. Я сама решу, что мне делать.
Я вполне серьёзна. Марк смотрит на меня, и улыбка играет на его губах.
— Моя независимая девочка, — говорит Марк и целует мою щеку. — У тебя такая гладкая кожа. Он трётся щекой о мою щёку. Я чувствую его жёсткую щетину.
— А у тебя щетина, — шепчу я.
— Больно?
— Нет, мне даже приятно.
— Правда?
— Нет, вру.
Смеюсь.
— Что?
— Не вру. Мне приятно.
Уверяю его.
— Никогда не ври мне. Я почувствую, если соврешь.
Почему-то я ему верю. Он обнимает ладонями моё лицо, смотрит на меня.
— У тебя губы сейчас красные, словно вишни. И немного распухли.
— Это от твоих поцелуев.
Он кивает.
— Я знаю, но не мог удержаться и не поцеловать тебя так. Ты завела меня своим упрямством.
От его слов мне становится жарко. Слишком уж чувственно он их произносит. Я вздыхаю.
— Что такое?
— Ты меня возбуждаешь своими словами, — говорю я, и его брови взлетают вверх.
