Согласно данной концепции, Иисус был еврейской версией языческого божества плодородия. Евреи выдумали его как умирающего и воскресающего бога. Лишь впоследствии некоторые почитатели этого еврейского божества сделали из него реальную историческую личность, Богочеловека, который некогда жил на земле, умер и воскрес. Как только это случилось, рассказы о Богочеловеке стали разрастаться как снежный ком. Целый ряд из них был выдуман авторами вроде Марка, первого евангелиста. Однако в основе этих повествований лежала не реальная история, а чистой воды миф.
Именно так представляют себе изобретение Иисуса почти все мифологисты (за исключением Дж. Уэллса). Как мы уже видели, об этом писал еще Керси Грейвс в 1875 году. А в недавней своей книге Роберт Прайс рассказывает, что сам он, бывший евангельский проповедник, стал мифологистом, когда увидел глубокие параллели между преданиями об Иисусе и сказаниями об умирающих и воскресающих божествах[55].
Недостатки этой концепции
Большинство мифологистов даже и не подозревают, что некогда популярное представление о распространенности умирающих и воскресающих богов в античности вошло в немилость у ученых.
Для внимания научного мира к концепции умирающих и воскресающих богов больше всего сделал сэр Джеймс Джордж Фрэзер (1854–1941). В свои дни он осуществил то же, что и Джозеф Кэмпбелл во второй половине XX века: убедил тысячи людей, что большинство религий в основе своей одинаковы. Однако если Кэмпбелл ориентировался на широкую аудиторию («Тысячеликий герой», «Власть мифа»), то работы Фрэзера больше всего повлияли на ученых, особенно его представление об умирающих и воскресающих богах.
Самая знаменитая книга Фрэзера называется «Золотая ветвь». Она выдержала серию переизданий, причем каждый раз издавалась все большим тиражом. Уже в первом издании 1890 года автор изложил свою концепцию языческих божеств, которые умирали, а затем воскресали. В третьем издании 1911–1915 годов данной теме посвящена вся четвертая часть. В ней Фрэзер утверждал, что такие восточно-средиземноморские божества как Осирис, Думузи (Таммуз), Атгис и Адонис были умирающими и воскресающими. В каждом случае, считал Фрэзер, мы имеем дело с растительными божествами, чей цикл рождения, смерти и воскресения реплицирует и объясняет природный цикл земли. Сам Фрэзер не проводил прямых аналогий между этими божествами и Иисусом, но, судя по не слишком завуалированным намекам, имел их в виду. Он полагал, что христиане воспользовались расхожим языческим мифом и применили его к Иисусу[56].
Какое-то время в определенных научных кругах эта теория пользовалась уважением. Однако в конце XX века она подверглась разгромной критике. Правда, и сейчас отдельные ученые продолжают думать, что умирающие и воскресающие божества существовали. Однако даже это меньшинство не считает, что данная категория помогает понять предания об Иисусе.
В качестве примера можно взять Трюггве Меттингера, самого активного сторонника теории, что такие божества существовали. В своей книге «Загадка Воскресения: «умирающие и воскресающие боги» на древнем Ближнем Востоке» он пытается вдохнуть новые силы в основной тезис Фрэзера. Тщательно и детально проанализировав факты, Меттингер утверждает:
В древних ближневосточных религиях существовал ряд божеств, которых можно назвать умирающими и возрождающимися божествами{79}.
Он оговаривается, что о воскресении (т. е. возрождении мертвого к жизни) можно говорить лишь в одном известном нам случае: Мелькарт (или Геракл). В качестве примера же подобных языческих богов дохристианского периода Меттингер приводит, помимо Мелькарта, еще и Думузи и Ваала. Подобно Фрезеру, Меттингер полагает, что смерть и возрождение таких богов «тесно связаны с природным растительным циклом»{80}.
Я внимательно прочел книгу Меттингера и думаю, что она не очень подтверждает представления мифологистов о языческих умирающих и воскресающих божествах.
• Во-первых, Меттингер не приводит обоснований для своего тезиса о том, что подобные воззрения были известны в Палестине новозаветных времен. Будучи специалистом по Ветхому Завету, он лишь цитирует ветхозаветные отрывки: Иез 8:14; Зах 12:11; Дан 11:37. Посмотрите их сами. Ни в одном из них не упоминается смерть и воскресение какого-либо божества. Как они могут доказывать, что такое божество было известно в Палестине? Кроме того, эти тексты написаны за столетия до Нового Завета. Можно ли указать хоть один источник, который упоминал бы, что в сельской Палестине времен Петра и Иакова почитался языческий бог, который умер и возродился к жизни? Поверьте мне, если бы он существовал, о нем говорили бы все, кому интересно раннее христианство. Однако его не существует.
• Во-вторых, в выкладках Меттингера о более ранних божествах заметно, сколь неоднозначны свидетельства даже там, где он подробно все описывает. Ему приходится углубляться в сложнейшие дебри и подмечать тончайшие филологические нюансы, чтобы показать, что какой-либо из этих богов считался умирающим и возрождающимся. Но сколь важной и распространенной можно считать категорию, если недвусмысленных источников почти нет (да и те, заметим, относятся ко временам задолго до новозаветных)?
• В-третьих, даже Метгингер не считает, что эти куцые свидетельства имеют отношение к христианской вере в воскресение Иисуса. Ближневосточные божества, о которых он говорит, были тесно связаны с ежегодным природным циклом. Напротив, смерть и воскресение Иисуса мыслились как единократные события. Более того, подчеркивает Меттингер, христиане верили в искупительный характер смерти Иисуса. Ничего такого в случае ближневосточных божеств не наблюдается.
• В-четвертых, даже если некоторые дохристианские народы верили в умирающие и возрождающиеся божества (а это далеко не факт), христианская вера в воскресение Иисуса носит совершенно иной характер. Даже если весьма неоднозначные свидетельства понимать так, как предлагает Меттингер, умершие языческие боги возвращались к жизни. Однако ранние христиане говорили о другом. Они проповедовали не оживление трупа, а воскресение. А это разные вещи.
Еврейские представления о воскресении были тесно связаны с мировоззрением, которое ученые называют «еврейской апокалиптикой». В следующей главе мы подробнее объясним, в чем оно состояло. Пока лишь отметим, что многие еврейские современники Иисуса считали, что в нашем мире господствуют силы зла. Этим они объясняли страдания и несчастья: голод и засуху, эпидемии и землетрясения, войны и смерти. Однако они верили, что однажды Бог вмешается в историю: низвергнет темные силы и установит свое благое царство на земле. В этом будущем царстве уже не будет боли, горестей и тлена. Бог погубит все противное его воле и вознаградит тех, кто хранил ему верность. Это воздаяние придет не только к тем, кто доживет до той счастливой поры. Верные евреи, которые страдали и умерли, будут воскрешены из мертвых и также обретут награду. Более того, сама смерть будет истреблена как один из врагов Бога и его народа. После воскресения праведники получат вечную жизнь и уже никогда больше не умрут.
Многие евреи, верившие в будущее воскресение, полагали, что наступит оно очень скоро (возможно, еще на их веку). В самом ближайшем будущем, думали они, Бог будет судить мир, победит врагов, включая грехи и смерть, и воскресит свой народ из мертвых.
Христианскую веру в воскресение Иисуса необходимо понимать именно в свете еврейских представлений о воскресении. Как ясно из сочинений первого известного нам христианского автора (апостола Павла), первые христиане считали воскресение Иисуса важным еще и потому, что оно знаменовало близость всеобщего воскресения. Они считали, что живут в конце нечестивого века, и вот-вот наступит Царство Божие. Вот почему Павел называл Иисуса «первенцем от плодов» воскресения. Как земледельцы собирали в первый день первинки, а на следующий день (не через столетия!) — остальной урожай, так Иисус — первый плод того, что ожидалось вот-вот: воскресение всех мертвых, которые должны были получить осуждение (если делали злые дела) или награду (если следовали воле Божией).
Вера в воскресение Иисуса не заимствована из языческих мифов о возрождении божеств. Она уходит корнями в еврейские представления о воскресении как эсхатологическом событии, в котором Бог заново утвердит свою власть над миром. Иисус покорил темную силу смерти, и вскоре его победа станет зримой в воскресении всех верных.
Как мы уже сказали, сам Меттингер не считает, что языческие концепции умирающих и возрождающихся божеств породили на свет Иисуса. Он пишет:
Насколько мне известно, не существует фактов, указывающих на то, что смерть и воскресение Иисуса — мифологический конструкт, опирающийся на мифы и обряды, связанные с умирающими и возрождающимися божествами{81}.
