я, сука, тебе руку оторву и затолкаю в глотку, а после посажу на твой же меч, как на кол, я клянусь тебе.
Я знал, что меня не тронут, пока я не натворю глупостей, а значит такие шалости ради всеобщего блага мне простят.
Дикарь же заметно взбледнул и попытался вырвать руку, но с тем же успехом он мог вырывать её из камня.
— Я тебя предупредил, — негромко произнёс я и отпустил её, после чего отвернулся.
Все остальные ощетинились мечами и пиками, будто окружили не человека, а дикого зверя. Люди вокруг замерли, наблюдая за ситуацией, однако ничего мне за это не было. Мы просто пошли дальше, и больше меня уже никто не толкал в спину.
Кто-то скажет, что можно было смолчать, а я скажу, что в таких местах лучше сразу показывать силу, чтобы на тебя не залезли. Показывать в пределах разумного, естественно, и в нужно месте.
Привели меня к небольшому шалашу. В отличие от многих, он не был пристроен к телег. Круглый, нормально сложенный, слегка напоминающий конструкцией юрту, его поставили на отшибе, подальше от всех остальных телег.
То, что это кто-то типа шамана или ведьмы дикарей, я понял по старой повозке и такому классическому пони, который стоял рядом — на таких обычно подобные кадры и ездят. Плюс над входом висели всякие висюльки, амулетики, перья и черепа птиц и мелких животных. А ещё здесь воняло какими-то странными травами.
— Иди, — остановились мои сопровождающие. — Иди в шатёр, он ждёт тебя.
При этом никто из дикарей близко к нему не подходил, будто тот излучал радиацию. Остановились метров за десять и мнутся, будто он им тоже, как и ведьма охотницам, пальцы в жопу засовывает.
— Можно? — громко спросил я, подойдя ко входу.
Мне ответили, но не сразу. Хриплый голос старика, который словно всю жизнь курил, раздался секунд через десять, будто ему надо было время, чтобы понять, что его спрашивают.
— Входи.
Я говорил, что дикари хреново разговаривают? Так вот, этого старика вообще было невозможно понять, мне Люнь его переводила.
Внутри было темно и дико душно. Единственным источником света был небольшой костёр, дым от которого поднимался и клубился под потолком, кружась вокруг всяких украшений над потолком и заставляя задуматься, не задохнёмся ли мы здесь от угарного газа. Хотя не только от угарного газа мы рисковали задохнуться — вонь трав была такой сильной, что у меня даже нос зачесался, из-за чего захотелось чихнуть.
Старик сидел с противоположной стороны костра. Оделся он тоже интересно. Шкура волка, из головы торчат оленьи рога, вся рожа то ли в крови, то ли в красной краске.
Когда я вошёл, он кивнул напротив себя и грубо прохрипел:
— Садись.
Я послушно занял место напротив него.
Местный шаман, не внушающий мне доверия, достал какие-то коробочки из-за своей спины, начал складывать их в ступку и перемалывать. Сидел так примерно минут десять, после чего подошёл ко мне и схватил за руку.
— Не дёргайся, — хрипнул он, взяв в руки жутковатого вида нож, похожий на кусок вулканического стекла, после чего резанул довольно глубоко по ладони. Кровь он начал стекать в ступку, где до этого молол всякие травы и непонятные (наверно части животных) ингредиенты. Набрал необходимое количество, вернулся на своё место и плеснул туда из бутылки. Из ступки пошёл непонятный дымок.
— Понятно… — пробормотал он, после чего что-то начал туда сыпать, с чем-то смешивать, работать пестиком.
Я хрен знает, что старик делал, но ещё минут десять понятных только ему манипуляций, и тот подал мне над костром плошку, сказав выпить.
Пойло на вкус было словно кровь смешали с окурками, добавили смесь кофе и чеснока с сахаром, а потом туда насрали. Мне пришлось постараться, чтобы не блевануть содержимым миски прямо в костёр.
— Что ты видишь? — хрипло спросил старик, едва я осушил плошку
— Вижу? — честно признаться, я ничего не видел. Мне блевать хотелось. — Ну… ничего.
— Совсем?
— Э-э-э…
Нет, что-то я видел, но видел не в голове, а перед собой.
Дым, поднимавшийся и костра, если присмотреться был отдалённо похож на лица людей. Сначала я не обратил на это внимания, но как разглядел, развидеть уже не мог. Их становилось всё больше и больше, они становились всё отчётливее и отчётливее, перекошенные агонией, кричащие в ужасе, женщины, дети, мужчины — дым будто был слеплен из них.
— Я… я вижу лица в дыму, — после минутной задержки произнёс я.
— Лица? И что они делают? — подался он вперёд.
— Ну… кричат от боли и страха, — пожал я плечами. Меня это не пугало, после ужаса в горах меня вообще мало что пугало, а тут и вовсе глюки. Просто было… неприятно на это смотреть. Не люблю видеть боль на лицах людей, это вызывает у меня жалость.
— Ты слышишь их крики?
— Нет, я не слышу, чтобы они кричали, но… — покачал я головой. — Они… зовут меня?
Нет, реально, меня так накрыло, что я, кажется, даже слышал от них голоса. Разные голоса, от взрослых до детских, а некоторые были на таких тональностях, что даже и человеческими их было не назвать.
Правда разобрать, что они говорили, я не мог.
Тряхнул головой и… наваждение исчезло. Напротив меня сидел шаман, своими тухлыми глазами вглядываясь мне едва ли не в затылок.
— Ты слышишь их, — теперь он уже не спрашивал.
— Но не крики, — подтвердил я.
— Но слышишь… — пробормотал он, но уже, скорее, для самого себя.
Старик долго сидел и смотрел на меня, после чего вновь начал что-то готовить в ступке. На этот раз вонь была в разы сильнее и заняло это у него времени раза в два больше. Крови он моей тоже взял, только на этот раз резанул по кисти, конкретно так пустив её из вен, из-за чего мне пришлось глотать пилюлю, которую он мне кинул, чтобы остановить кровотечение и заставить раны затянуться.
Но деда это не сильно волновало, он готовил во всю отвар, который по итогу, пусть и стал сильнее, но меня от него накрывало. В голову сразу пришла мысль, что меня проверяют на подверженность всякой херне, которая может свести с ума, так как в этот раз я видел лица в дыму куда отчётливее, а их голоса громче, но…
— Не слышу криков. Они лишь зовут меня громче.
— Совсем не слышишь? — прохрипел он угрожающе.
— Нет, совсем. А что это?
— Души умерших, — просипел он. — Они утягивают живых к себе. Сильный воин противится зову мёртвых, но ты не так силён, как
