— Именно так. Вивальди.
— Гладко-черная карета, хорошие рысаки, не чистокровные, но упряжка, достойная джентльмена. Экипаж его собственный. Лошадей нанимал из конюшни Бутера на Игл-Стрит, возле гостиницы «Грей». Что ты хочешь знать о нем?
— Он исчез. Мы пытались его найти. Если вам известно, куда он ездил в этой карете, вы бы нам очень помогли, — сказал Алджернон.
— У меня есть основания предполагать, что он чем-то торговал. Носил с собой черный портфель и останавливался у магазинов, продававших товары для женщин и игрушки.
— Не могли бы вы дать список этих магазинов? — попросил Алджернон, потухшие было его глаза снова заблестели. — Это будет сеть шпионских связей Вивальди.
— Мне придется проехать этим маршрутом. Сразу все не смогу припомнить, но, когда увижу, сразу узнаю. Специально я за профессором никогда не ездил. К чему это мне? Его кучер никогда не оставлял экипаж без присмотра. Но я часто видел эту карету, совершая свои деловые поездки.
— Хорошо, завтра мы проделаем этот маршрут. На данный момент нам важно знать, где эти лошади находятся сейчас.
— Это нетрудно — они стоят в конюшне Бутера. Я там был — сбывал Бутеру классную лошадку для женской верховой езды, добыл ее из частной конюшни — кучер ненадолго отлучился… Там лошади были на месте, а профессор нанял другую упряжку, из четырех, более выносливых. Похоже, он готовится к дальней поездке, для города четверка не нужна.
— Он собирается улизнуть во Францию, знает, что здесь игра окончена, — сказал Шарки, обращаясь к Алджернону.
— Нечистое дельце, а? Я правильно понял? — поинтересовался Джокко. — Вижу, что вам не столько нужна упряжка, сколько пассажир, не так ли?
— Именно так, — согласился Шарки. — У Бутера должен быть его адрес, раз он ссужает ему лошадей.
— Он оставил этот адрес, Дикая улица, — сказал Джокко, но при этом странно ухмыльнулся. — Как я понимаю, по этому адресу его уже не сыщешь.
— Вы знаете, где он сейчас? Назовите цену, — сказал Алджернон.
От этой наивной просьбы Джокко чуть не расхохотался.
— Да, сэр, случайно знаю, где его можно найти — слышал, как Бутер спрашивал у вашего профессора что-то о Сент-Джонс-Вуд. Из разговора я заключил, что профессор ездит туда на выходные. У меня есть одна знакомая, но вас это не интересует. Скажу только, что я видел, как профессор ехал в том направлении, обычно по воскресеньям, когда я навещаю Бесси.
Алджернон чуть не свалился со стула.
— Вы знаете, где это?
— Знаю, сэр. И дом знаю. Договоримся о цене и… Двадцать гиней не много?
Шарки взорвался.
— Двадцать гиней! Ты рехнулся? Десять.
— Не время торговаться — двадцать так двадцать, — вмешался Алджернон и потянул Джокко за рукав.
— Сначала наличные, — настаивал тот.
Алджернон вынул все, что у него было в карманах.
Джокко схватил деньги.
— Случайно слышал, как Бутер спрашивал его, видел ли он когда-нибудь, как запускают воздушные шары. Это как раз происходит в Сент-Джонс-Вуд. Профессор сказал, что в воскресенье наблюдал воздушный шар у своего окна, дома. Это может быть только большое поле на перекрестке Эбби-Роуд и Гров-Энд-Роуд. Могу показать этот дом. Но если это грозит стрельбой или наручниками, я не играю, уж извините, — заявил он. — Я поставляю только информацию, но не физическую помощь, если, конечно, речь не идет о бесхозной лошадке.
— Возьмите Батлера, Алджи, — посоветовала я. — Он с готовностью поедет и поможет.
— Лишний человек не помешает. Кто знает, сколько их там засело, — сказал Шарки.
— Отлично. Скажите, пусть поторопится.
Я бросилась в столовую, где Батлер сидел в обществе Мэри, беседуя об Анни. У Мэри в глазах стояли слезы, Батлер был тоже близок к этому.
— Собирайтесь, мистер Батлер. Кажется, удалось узнать, где Анни, — сказала я.
Он вскочил с места и бросился со всех ног в гостиную.
— Есть у кого-нибудь оружие? — спросила я.
— Спросите лучше, есть ли у собак блохи, — сострил Шарки.
— Ради Бога, будьте осторожнее, — взмолилась я, сжимая пальцы Алджернона.
На более личное прощание не было времени. Вдруг оказалось, что мне нужно так много сказать ему. Теперь неизвестно, увижу ли я его снова. Мне захотелось извиниться за словесные перепалки и сказать… сказать, что я люблю его.
— Ставьте чайник. Доставлю его вам живым и невредимым, и моргнуть не успеете, — заверил Шарки.
— Моя дорогая, — растроганно сказал Алджернон и поднес мою руку к губам. — Благодарю вас… за все.
Глаза его досказали то, что он не мог выразить в словах. Они ушли, а мне осталась обычная женская доля — сидеть и ждать, в то время как любимый мною человек и Анни находились в опасности.
Я поднялась наверх, чтобы посвятить мисс Теккерей и мисс Лемон в ход событий. Они обе повеселели, хотя и не полностью успокоились, что было естественно, так как Анни все еще была в руках негодяев.
Затем я снова спустилась в гостиную, чтобы принять посетителей, если таковые окажутся. Кто-то еще мог наведаться, желая дать информацию, а заодно и освободить меня от лишнего добра. Благо у меня было достаточно времени, пока я сидела в одиночестве, поразмыслить над этой иной половиной человечества, о существовании которой я так мало знала до приезда на Дикую улицу.
Теоретически мне, конечно, было известно о существовании мелких воришек и конокрадов, женщин легкого поведения, но поскольку лично встречаться с ними мне раньше не приходилось, для меня они были безликой массой, плодом воображения. Теперь, когда я знала их в лицо, во мне появилось больше сочувствия, чем осуждения. При том что моим квартирантам приходилось несладко, этим бедолагам жилось еще хуже. Они перебивались с хлеба на воду, рыскали по улицам, как голодные псы, и делали, что могли, чтобы прожить еще один день.
Все же сидеть одной внизу, зная, что могут постучать сомнительные посетители, было страшновато, так что я послала за Муллардом. Он не успел явиться, как пришел еще один визитер — женщина, промышлявшая на Друри-Лейн. Эту звали Флори, и была она совсем молодая, лет шестнадцати на вид, маленькая блондинка, еще сохранившая свежесть юности.
— Я по просьбе Шарки, мисс, — объявила она, слегка присев в реверансе.
— Мистер Шарки только что ушел, но если вы хотите что-то сообщить, можете сказать мне.
— Я видела, как он выходил с Джокко, я стояла недалеко от дома, но боялась войти. — Она нервно теребила юбку. — Я видела, как увозили модистку, мисс. Они завернули ее в одеяло. Я подумала, что она заболела.
— В котором часу это было?
— О, давно, мисс. Если бы я знала, что случилась беда, я бы пришла раньше.
— Вы видели, куда они ее повезли?
