делая вид, что меня заметил не сразу.
— Может Зюзина попросить, пусть загрузит её общественными заданиями? — подхватывает разговор наш «молчи-молчи».
— Ага, а потом его лечить будут от истерики, не пойдёт. Красько, горе ты луковое. Почему не на занятиях с молодым пополнением? — обращается комполка ко мне.
— После завтрака настоящий революционер будет политически подковывать ребят. Я на том празднике жизни лишняя. Зачем без причин смущать товарища гвардии капитана? Товарищ гвардии полковник разрешите обратиться? — соскакивая со скамейки, принимаю стойку «смирно».
— Может хватит клоунаду устраивать? Говори, чего тебе надо, — сдаётся Гладышев, а Гарин улыбается, немного отвернувшись.
— Докладываю, что тактически неверно держать хорошего лётчика в запасе. Аналитический подсчёт говорит о том, что за каждый день возможно уничтожение минимум одного самолёта Люфтваффе, за месяц тридцать самолётов, за три месяца… — мой монолог беззастенчиво обрывают.
— Гвардии старший лейтенант Красько, доложите о готовности молодого пополнения, — резким тоном приказывает командир.
— Десять лётчиков готовы к вылетам в качестве ведомых, остальной десяток требует дополнительных занятий, — рапортую, вытянувшись в «струнку», как часовой на посту.
— Выбери с кем полетишь на разведку. Задание получишь сразу после обеда, — уже спокойно произносит Гладышев.
— Есть! Разрешите идти?
Командир полка только машет рукой и уходит в землянку, Гарин улыбается и качает головой, а затем шагает за командиром.
Топаю в «учебный класс», там замполит оседлал «своего конька». Заворачивает такие сложные предложения, что даже я не сразу понимаю. Но тем не менее «накачивает» он ребят грамотно. На лицах недавних курсантов видны решительность и готовность идти в бой. До обеда летаю с ребятами из пополнения, проверяя как они ведут себя ведомыми. Верчу в воздухе не сложные фигуры, задача ведомого держаться «за хвост» ведущего, не отставать и не отвлекаться, при этом смотреть на все четыре стороны. Заодно выбираю того, кто полетит со мной после обеда на разведку. Успеваем до обеда провести разбор полётов. Указываю на ошибки, вношу поправки. Из десятка ребят, что я говорил Гладышеву о допуске к полётам, мне больше всех нравился Аман Куннук, он из Якутии. Видно, что старается освоить фигуры пилотажа, внимательно запоминает теорию воздушного боя. Я решил взять его с собой. После разбора полётов я обратился к якуту.
— Аман, ты пойдёшь со мной в штаб после обеда, — на что якут кивнул и ответил «есть».
Его однокашники смотрели на парня с завистью, все догадывались, что Амман полетит в свой первый боевой вылет.
После обеда я и Амман стояли в штабной землянке, командир полка давал последние наставления, нам уже показали на карте, какой район требовалось обследовать. Я настаивал на том, чтобы аппаратуру установили именно на самолёт Амана Куннук. Парень справится летал он вполне неплохо.
— Ваша задача облететь квадрат, сфотографировать. В сам город Таганрог не залетайте. Над линией обороны у Амбросиевки постарайтесь пролететь ниже. Линия обороны немцев имеет глубину примерно пятьдесят километров, может чуть больше. Постарайтесь выявить позиции дальнобойной артиллерии. Могут быть аэродромы, хотя по данным разведки немцы переносят их глубже в тыл. В бой не ввязываться при любых обстоятельствах. Красько, тебе об этом отдельно напоминаю. Вылет перед рассветом. Свободны. Красько останься, — закончил давать наставления Гладышев.
Аман вышел, я остался, Гладышев подошёл вплотную ко мне и посмотрел в глаза.
— Женя, береги его, парень вроде неплох, из него хороший лётчик получится, а с тобой он действительно научится летать, если ты увлекаться не будешь.
— Иван Васильевич, всё будет хорошо. Я поняла задачу. Есть просьба.
— Говори.
— Хочу попрактиковать Амана на более сложных фигурах сейчас, а потом на отдых. Дайте разрешение на топливо.
— Разрешаю, всё шагай. После шестнадцати самолёты должны быть у механиков, поставим аппаратуру на оба самолёта.
После обеда мы летали парой с Аманом. Я маневрировал исходя из предположений как бывает в бою. Задача якута от меня не отставать. Потом полетали, изображая поединок. Аман должен вывернуться от моих заходов. К нужному времени предоставили наши самолёты механиками. Я отправил Амана отдыхать, дав ему личное время. Скорей всего парня будут расспрашивать о полётах со мной друзья. Сам я направился в палатку, написать письмо матери Евгении Красько.
Встали за час до рассвета, наши самолёты механики подготовили, но Кузьмич пришел проводить меня, он всегда провожает сам «Ведьму» и другие механики уступают ему это право.
— Наши почти все два часа назад улетели сопровождать «пешки», бомбить наши будут за рекой Миус, — сообщил мне Кузьмич, помогая застегнуть подвесную парашюта.
— Кузьмич, рации проверили?
— А то, как же? Ты не беспокойся, Женя, всё проверили, — уверенно заверил механик.
Усевшись в кабину самолёта, посмотрел в небо. Облачность была, даже ночью различались кучевые облака. Такие могут собираться в кучево-дождевые, мои мысли прервала команда «на взлёт». Через пять минут мы с Аманом поднялись в небо и взяли направление к побережью Азовского моря. Мой ведомый взял позывной «Вьюга», непонятно почему, но расспрашивать я не стал. Уже в воздухе проверил связь.
— Вьюга, ответь Ведьме. Проверка связи.
— Здесь Вьюга. Ведьма, слышу тебя хорошо.
— Вьюга, на побережье может быть облачность, следи внимательно, не оторвись от меня. Если потеряешься поднимись выше, там сможешь сориентироваться. При заходе на позиции немцев не забывай пользоваться аппаратурой.
К Таганрогу подлетели, когда совсем рассвело. Нас с земли заметили не сразу, так что мы успели сделать заход над позициями фрицев и сразу поднялись выше, спрятавшись в облака. Аман молодчина, ни разу не оторвался. Взяли направление в сторону позиций обороны немцев, где наши вели войсковую операцию. Вылет получился удачный, обнаружили позиции дальнобойной артиллерии, которую наши не бомбили. Захлопали зенитки, но с опозданием, мы вновь спрятались в облака. В районе Первомайского сделали разворот и прошли над позициями войск немцев, зафиксировав три линии обороны. Можно было уходить, однако нас встречали две пары «худых». Я решил уклониться от боя, направив машину в облака. Координировал ведомого по рации. Немцы нас видимо потеряли, возможно, разделились. Когда мы вынырнули из облаков, то вновь встретили их, но только пара. Я решил атаковать.
— Вьюга, держись в хвосте, атакую, и не отставай, — крикнул я в рацию.
— Есть, — только и сказал якут.
«Мессеры» пытались маневрировать, но я поймал в прицел ведомого и дал очередь. Но не сбил, за немцем потянулся дымный след, Аман не растерялся и добил фрица. Второй нырнул в облака. Преследовать мы не стали, взяв курс в сторону своего аэродрома. Сегодня Аман открыл свой личный счёт, сбитого ганса записали на него.
Гладышев стал часто привлекать меня и Амана на вылеты для разведки. С каждым днём Аман повышал свой профессиональный уровень. Я взял за привычку, при возвращении домой выполнял фигуры пилотажа,
