Он много раз ставил себя на место Димы и каждый раз приходил к выводу, что вел бы себя по-другому. Дима бы не чувствовал дефицита его внимания. Наоборот. Он бы делал всё, чтобы его стало больше в жизни Димы. Проявлял бы ещё больше ласки и внимания к нему, чаще бы напоминал о себе. Подумал и печально хмыкнул себе под нос.
— Я бы и не попал в такую ситуацию. — пробормотал сам себе. — В категорической форме заявил бы, что Дима везде и всегда со мной. — Обвел грустным взглядом пустую кухню. — Дожил… Сам с собой разговариваю уже.
Расстроившись совсем он рано лег спать, не стал дожидаться Димы. Заснул крепко и не почувствовал, когда вернувшийся домой Дима его обнял сзади, потёрся носом о его затылок, вдохнул запах своего светлячка.
В последнее время Дима чувствовал себя каким-то загнанным зверем. На работе постоянный дурдом и аврал, задачами загружали так, что головы некогда было поднять. Юля продолжала постоянно жаловаться, что ей страшно, что чувствует себя плохо и беременность такая беспокойная. Снова плакала и просила ещё больше его внимания. Мама на мозги ему капала снова и снова, ставила в вину, что он ведет себя не как мужчина. Что дети — это ответственность. А он собирается бросить его на произвол судьбы и уже сейчас мало уделяет ему и «Юленьке» внимания. Объяснять ей было что-то бесполезно. Даже не слушала его.
Ещё и с Тёмкой отношения охладели. Его светлячок начал обижаться на него, грустить постоянно. Закрылся от него совсем. Придумал какую-то «теорию заговора» против него.
А Диме приходилось как-то вилять между всем заботами, семьей и любимым Тёмкой. И от всего этого голова шла кругом.
Глава 87
* * *
Следующий день оказался адский тяжёлым. Юлю наконец-то отпустили домой. Пока дождались выписки, пока собрались, пока завёз её домой. Только в дом вошли, Юля резко побледнела и тут же расплакалась, опять начала жаловаться, что ей страшно. А теперь еще и врачей нет рядом. Димка пытался её успокоить, объяснить, что врачи не отпустили бы в случае угрозы ребенку. Значит с ним всё в порядке. Если что — вызовет скорую и его.
Несколько часов потратил на то, чтобы Юля окончательно успокоилась. Ещё и в магазин метнулся за продуктами — холодильник-то пустой был. А ей нужно хорошо питаться. Плохо, что родственников в этом городе у Юли не было. Дима мало что про них знал, и Юля как-то не спешила рассказывать о них. Даже в разговорах не упоминала.
Приехал домой, так хотел зацеловать своего светлячка, заглянуть ему в глаза, поговорить. И чёрт с тем, что сил уже нет ни на что — захотелось залюбить его до хриплых стонов, почувствовать, как вздрагивает под ним, как растворяется в его ласке.
А Тёмка не дождался, уснул. Такая беспросветная грусть на Димку накатила. Прижался к любимому тельцу, будить не хотел. Но хотя бы вот так, хоть чуть-чуть душевного тепла глотнуть.
Как-то все вокруг разом начали от него что-то требовать. О том, что он тоже живой — дружно забыли. Только Тёмка старался согреть его, поддержать. Но теперь они, даже живя в одной квартире, так мало времени проводили вместе. Надо что-то с этим было делать. Завтра он постарается всё обдумать и перепланировать своё время. Ему, как воздух, нужно больше времени проводить со своим светлячком.
За всеми этими мыслями Дима не заметил, как заснул, так не раздеваясь и не нырнув под одеяло к Тёмке. И только-только в сон провалился, как в заднем кармане зажужжал телефон.
Вскочил плохо соображая, что происходит, выскочил из спальни, чтобы Тёму не разбудить разговорами.
— Дима, мне плохо! Что-то опять с ребёнком! — громкие рыдания Юли в телефоне ударили по барабанным перепонкам.
— Скорую вызывай! Я уже еду! — схватив ключи от машины, грустно глянул на спящего в спальне светлячка, хотел ещё записку написать, но понадеялся, что к утру успеет вернуться. Вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Проснувшийся утром Тёма, огляделся по сторонам и сразу помрачнел. Один в постели. Димы нет. Постель не разобрана. Получается, что даже ночевать не приехал. Ни записки, ни сообщения на телефоне. Зашибись просто… Димина квартира ещё больше показалась ему чужой. Вот что он тут делает? Зачем ему тут быть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Целый день прошёл в таких мрачных мыслях. Утром ещё несколько раз попытался дозвониться Диме. Но тот не ответил. Писать ему он уже не стал. Если ему не отвечают за звонки, даже для смс времени не находят, то и он ни за кем бегать не будет.
Его снова встречала пустая, теперь уже кажущаяся совершенно чужой квартира. Дима, судя по всему, так сюда и не возвращался сегодня.
И Тёма не выдержал. Он ждал достаточно. Не одну неделю. Хватит!
Вещей его тут было немного. Не всё успел еще перевезти. Теперь это даже на руку. Забросил в сумку первые попавшиеся, прихватил свой ноутбук и документы.
Последний раз окинул взглядом квартиру, в которой думал, что будет счастлив. Сердце тоскливо заныло. Прикусил до боли нижнюю губу, чтобы не позволить подступившим слезам побежать по щекам. Отцепил ключи Димы от общей связки. Положил на полку.
Тяжело вздохнув, перешагнул порог не своей квартиры и захлопнул дверь.
Глава 88
* * *
Тёма мрачнел все больше с каждым сделанным шагом, отдалявшим его от дома Димы. Сцепив зубы, он сдерживал эмоции. Но чем дальше, тем больше его накрывало осознание того, ЧТО он сделал. Ушёл от любимого Димки. Поставил финальную точку в их отношениях.
Хотелось выть от боли и обиды, но он терпел. Обнаружил себя в метро. Как попал сюда — не помнил. Мог ведь взять такси. Но мозги соображали плохо, действовал совершенно бездумно, неосознанно. Поглощённый мрачными мыслями зашёл в вагон метро. Как так получилось, что, будучи рядом с любимым человеком он слишком часто грустил и чувствовал себя несчастным? Раньше, до отношений с Димой, как это не парадоксально, он чувствовал себя счастливее. Любил себе Димку, мечтал о нём, но как-то уже свыкся с тем, что любовь не будет взаимной. Создал себе в свой уют, свои поводы для радости. И жил в своём относительно счастливом мирке.
А теперь что? Тот мирок разрушен. Счастливой жизни с Димой не получилось. Мысль о том, что возможно он его и не любил вовсе больно полоснула сердце. Были бы чувства — никто бы не смог влезть между ними.
— Тёмка? — удивленный возглас за спиной выдернул его из задумчивости.
Обернулся. Лёша. Вот только его сейчас не хватало! Никого не хотелось видеть. И уж тем более Лёшу. Просто потому что он напоминал своим присутствием о счастливых днях с Димой.
— Черт, Тёмка, что с тобой случилось? У тебя глаза побитой собаки.
— Привет. Ничего. Прости, я сейчас не лучший собеседник. Давай потом спишемся.
Хотел выйти из вагона на станции и подождать другого поезда, но Лёша схватил его за локоть.
— Постой ты! Я никуда тебя одного в таком состоянии не отпущу.
— Хороший ты парень, Леша. И в другой день я был бы рад пообщаться. Но сегодня у меня нет никаких моральных сил держать лицо и поддерживать какую-либо беседу.
Лёша еще раз внимательно посмотрел ему в глаза.
— Мне это и не нужно. Просто хочу быть спокоен, что ты нормально доедешь туда, куда собрался. Можешь ничего не рассказывать. Ты же знаешь, я в душу лезть не буду. Не в моих правилах. Ты домой сейчас?
Тёма молчал. Сил сопротивляться его настойчивости тоже не было. Да он и сам не понимал, от чего сейчас ему станет легче: запереться в квартире одному или попытаться отвлечься на постороннюю беседу с Лёшей.
— Тёма, я уеду сразу, как ты захочешь. Прости за настойчивость, но ты сейчас выглядишь так, будто жить не хочешь.
— А я и не хочу… — тихо и совсем безэмоционально пробубнил себе под нос Тёма.
Но Лёша услышал. Нахмурился. Настроение Тёмы ему совсем не нравилось. Сам хорошо знал, каково быть в таком состоянии.
— Давай-ка мы выйдем где-то чай-кофе попьём. Есть недалеко от твоего дома что-то приличное?
