– Валентина, Валентина, – тихо произнес Федор, садясь в машину. – В какую же историю ты влипла? И надо ли мне тебя искать?..
* * *
Нежное куриное филе утопало в грибном соусе, дольки молодой картошки лежали ровно, демонстрируя румяные бока, квашеная капуста тонкими нитками окружала маринованные черри, небольшие квадратики холодца устроились рядом с отварным языком. Осетрина, буженина, рыба под маринадом…
Валька с долей изумления взирала на роскошный стол.
– У нас праздник? – спросила она, переводя взгляд с моченых яблок на Юрия Яковлевича.
– Да, – улыбнулся он. – Правда, не знаю какой. Хочу, чтобы все немного расслабились, отвлеклись и думали только о хорошем. Я специально попросил Сергея не водить тебя по ресторанам, так что кушай. – Казаков галантно отодвинул стул и усадил Вальку. – Я хоть и уважительно отношусь к некоторым новомодным блюдам, но чаще всего душа просит картошки и солений. Если бы ты знала, как я люблю селедку с черным хлебом и холодец с хреном!
– Кто же их не любит, – улыбнулся Сергей, усаживаясь на соседний стул. – Я жутко проголодался.
– Ия Марковна чудесная женщина, – начала рассказывать Валька, накладывая на тарелку все подряд. – Если надумаете самостоятельно выращивать помидоры, обязательно обратитесь к ней за советом и помощью.
– Только не вспоминай про удобрение, которое она использует для повышения урожая, – усмехнулся Сергей, – а то у меня мгновенно пропадет аппетит.
– Ты о птичьем помете? – «невинно» уточнила Валька и осторожно наступила ему на ногу. Совершенная под столом шалость не могла быть заметна Казакову и от этого казалась вдвойне приятной – душевные секреты всегда волнительны, особенно если их удается скрыть «от взрослых».
Юрий Яковлевич улыбнулся и положил на тарелку картошку с капустой. В его неторопливых движениях прослеживалось удовольствие, точно он целый день думал об особенном ужине, и вот наконец ожидаемое свершилось. «Он изменился, – подумала Валька. – Теперь всегда бодрый, и нет грусти в глазах. Наверное, потому что теперь у него есть я!» Уж она-то знала, что такое одиночество.
– Госпожа Береговская очень любит поговорить «за жизнь» – разносторонняя личность, но нам, к сожалению, помочь не смогла, – протягивая руку к хлебу, сказал Сергей. – Семья Кравченко уехала, и где сейчас Ольга, Ия Марковна не знает. Про друзей-приятелей ей тоже ничего не известно.
– Ну что ж, – произнес Юрий Яковлевич, – мы должны были попробовать. Ты пока не навел справки в Подмосковье?
– Жду звонка.
Валька, пользуясь всеобщим умиротворением, решила вытянуть из Казакова хоть какую-то информацию. Съев для храбрости приличный кусок рыбы, она мысленно перебрала несколько вопросов и остановилась на самом главном. Конечно, что-то можно от нее утаивать, но какой смысл скрывать то, что все равно станет известно в ближайшее время? Валька покосилась на Сергея, бесшумно вдохнула, выдохнула и выпалила:
– Юрий Яковлевич, так у меня есть брат или сестра?
Эффект неожиданности сделал свое дело – Казаков звякнул вилкой о тарелку, кашлянул и зачем-то застегнул верхнюю пуговицу рубашки.
«Похоже, у меня есть и брат, и сестра», – неожиданно развеселилась Валька и почувствовала, как теперь Сергей в качестве поддержки осторожно наступает ей на ногу.
– Я не знаю, – сдержанно ответил Юрий Яковлевич. – Но могу сказать, что твой отец очень любил Ольгу.
– А она его?
– Полагаю, да, но… Эта женщина буквально вскружила Николаю голову, можно даже сказать, околдовала его. Он думал только об Ольге. Много работал, чтобы…
– Делать ей подарки? – осторожно предположила Валька.
– Да.
– Тогда это не любовь. Когда любишь, никакие подарки требовать не станешь…
– Возможно, Ольга их не требовала. – Юрий Яковлевич вновь взялся за картошку и капусту.
– Вы так не думаете, я же вижу. – Валька просверлила Казакова пытливым взглядом.
– Мы уже с тобой говорили о том, что иногда люди ведут себя недостойно. Впрочем, это банальная истина. Они используют близких людей в своих целях ради выгоды или еще чего-либо. Я незнаком с Ольгой, но многое говорит о ней, как о… – Юрий Яковлевич поморщился и укоризненно посмотрел на Валентину. – Давай все же не будем портить наш замечательный ужин дурными воспоминаниями. Дай-ка я за тобой поухаживаю. – Примирительно улыбнувшись, Юрий Яковлевич положил Вальке на тарелку буженину и кружок помидора, обсыпанный травами и черным перцем.
«Значит, дурные воспоминания все же есть, – мысленно подчеркнула она и попыталась закончить фразу Казакова: – Я незнаком с Ольгой, но многое говорит о ней, как… Как о плохом человеке».
Валька чуть прищурилась и тоже улыбнулась Юрию Яковлевичу.
Поужинав, она отправилась в свою комнату, села на кровать и интуитивно стала ждать Сергея. Он обязательно придет, обнимет и прогонит душевный непокой, образовавшийся после посещения Ии Марковны и возникшего видения: Ольга стоит у окна, напевает…
– Ля-ля-ля, – протянула Валька и лишний раз убедилась в том, что ни слуха, ни голоса у нее нет.
«Ну и что, а папа меня все равно любил. Больше всех на свете!»
Сергей пришел через полчаса, сел рядом, погладил по спине, заглянул в глаза и поцеловал в губы. Его рука обожгла плечо и шею, пальцы нежно коснулись щеки, сила в руках показалось такой нужной. Валька мгновенно растворилась в воздухе, воспарила к потолку и стала думать только о хорошем.
– Ты завтра приедешь? – спросила она, утопая в объятьях.
– Постараюсь. Но, наверное, это будет очень трудно. Придется преодолевать препятствия, бороться с голодом и холодом, скакать на коне, биться с врагами… М-м-м… Что еще может сделать меня в твоих глазах абсолютным героем?
– Просто приезжай, – счастливо засмеялась Валька.
* * *
Сон ускользал. Кружился, вертелся, появлялся, исчезал… Хоровод мыслей тянулся из ниоткуда в никуда. Настойчивый бархатный напев то взлетал, то падал и требовал к себе непременного внимания – именно сейчас, а не потом.
«Ля-ля-ля-ля…» – откуда это?
Вроде мелодия давно забытой песни.
«Ля-ля-ля-ля…»
Резким движением Ольга откинула тонкое одеяло, встала, скрутила волосы в жгут и отправилась на кухню. Взяв пластиковую бутылку, она плеснула воды в широкий стакан, подошла к окну и провела пальцем по стеклу – раздался неприятный прерывистый скрип. Зачем она это сделала? Просто так. Препротивнейший звук… Ольга поежилась.
– Говорят, бессонница бывает только у людей с нечистой совестью, – тихо произнесла она. – Так и есть.
Одно из окон соседнего дома погасло, подтвердив слова. Ольга вздохнула, прислонилась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза. Память зашуршала страницами, заерзала, заволновала сердце, по лицу пролетели тени, губы дрогнули, дыхание сбилось…
